Невеста трех ветров (СИ) - Анастасия Разумовская
Она замолчала, вдыхая ароматы полыни и нагретой солнцем степи. Лария уважительно покосилась на тётку. Запахи во сне — едва ли не самое сложное, что можно представить.
— Смотри, как здесь красиво… Такие просторы… необъятные. И никого нет. Как жаль, что нельзя остаться здесь навсегда. У тебя не бывает такого желания, чтобы все люди разом перестали существовать? Мне кажется, мы с тобой похожи. Не только внешне. Даже странно, что ты — дочь Джии, а не моя. Уверена, что для матери ты так и осталась чужой.
Лария вздрогнула. Ей стало холодно, и она закуталась в бурнус, придуманный на ходу. Мир без людей… Рассветы и закаты… Леса, моря, но нет никого… Ей всегда было сложно общаться с живыми людьми. Она плохо понимала их. Даже Лэйду и Джайри, но сёстры всегда были добры к младшей.
«Джерго…» — вдруг подумала девушка, но ей тотчас вспомнился его злой взгляд и то, как он грубо оттолкнул её в башне. «Ты рехнулась, Тюленька?», «Зачем ты это сделала?», «Да. Ещё злюсь…». А ведь она спасла его от смерти. «Я устала, Джерго, — подумала Лария, — я устала бежать за тобой. И всегда получать в ответ язвительную насмешку…».
— Люди так глупы, — прошептала Айяна, — так злы, корыстны и алчны… Мир сновидений — единственное место, где можно отдохнуть от них.
— Но они так же бывают добры и великодушны, — возразила Лария.
«Можешь встать на колени и поплакать…»
Королева обернулась к ней и усмехнулась.
— Ты их мало видела. И никогда не видела, как отец, рыдая, умоляет забрать собственную дочь на алтарь бога Смерти, но только не его, лишь бы не его.
— Все боятся смерти, — снова рискнула возразить Лария.
— Если бы. Отцы и матери продают детей, чтобы просто улучить своё положение. Разве герцог Эйдэрд не отдал собственную дочь людям, которых не знает? Им тоже двигал страх смерти? А, может, забота о счастье дочери?
— Честь…
— А что такое честь, девочка? Жалкая выдумка человека, чтобы в своих глазах и глазах окружающих его людей не выглядеть настолько уж жалким. Ни один человек не достоин жизни.
— А ты?
Айяна рассмеялась.
— И я. Но я, как и все люди, хочу жить. Презираю жизнь, но цепляюсь за неё. Восхищаюсь Смертью, но не тороплюсь с ним на встречу.
— Восхищаешься? — удивилась Лария. Голос её дрогнул.
— Конечно. Бог Смерти прекрасен. Он — сама сила и гармония. Он — покой.
«Ненавижу смерть», — Лария словно наяву услышала голос отца.
— Отпусти меня, — попросила она. — Я не люблю степь, коней и… и Смерть я тоже не люблю.
— Зачем тебе этот мальчишка? — Айяна скривилась. — Грубый, заносчивый, самоуверенный. Не питай иллюзий. Он никогда не ответит на твою любовь. Мужчины любить не способны. Их интересует лишь удовлетворение собственной похоти. Не более.
— Мой отец любил мою мать, — возразила Лария.
Королева хрипло рассмеялась.
— Тебе было десять лет, девочка, когда он погиб. Ты помнишь то, чего не было. Северу ты интересна, пока ты смотришь на него снизу-вверх восторженным взглядом. Но пройдёт год, два, пять — не знаю, сколько времени тебе понадобится, чтобы понять, что он — пустое место. И тогда он бросит тебя. Найдёт себе кого-то, кто снова будет смотреть на него, капая слюной от восторга.
«Понимаю, конечно, что все девушки залипают на такого симпатичного мужика…»
Сердце кольнуло: «Я интересна тебе лишь как игрушка…»
— Ты ждёшь, что он скажет тебе какая ты красивая, смелая, как изменилась, но он смотрит только на себя и восхищён лишь одним собой…
«И не было тех слов, которые тебе так нужны… Но их и не будет. Честно, я не понимаю, почему ты решила влюбиться именно в меня… В целом, я не против. Мне даже нравится… Твоя ревность, злость, обиды — всё это свидетельствует о твоей влюблённости. Обычно меня такое смешит, но у тебя очень мило получается…» — вдруг вспомнилось Ларии, и сердце заныло.
— Когда тебе больно, у тебя дёргаются губы, — заметила Айяна. — Уверена, ты сейчас вспоминаешь того, на жизнь которого согласилась поменять свою жизнь. Не скрою: он, конечною, явится за тобой. И ты поверишь, что он пришёл ради любви. Но нет. Он придёт потому что ты — его собственность. Точно так же он пришёл бы за своим конём. Например. Чувство собственности — это единственное, что может испытывать мужчина по отношению к женщине.
«Он придёт за мной» — вдруг услышала Лария, и сердце невыносимо застучало от радости.
— Что за глупое выражение лица у тебя? — подозрительно уточнила королева.
Девушка обернулась к ней:
— Может ты и права, — сказала она, вскинув голову. — Но я люблю его. Даже если он и правда не способен… Пусть это всё — одно лишь чувство собственности. Я всё равно люблю его и хочу быть с ним. И, когда он придёт за мной, я уйду с ним.
Айяна прищурилась.
— Глупая девчонка. Когда он придёт за тобой, то попадёт в ловушку и сдохнет. Ты меня разочаровала. В твои семнадцать я была уже намного умнее.
Королева махнула рукой, и степь в лучах заката скаталась, словно пыльный коврик. Они оказались в кварцевой пещере.
— Ты безнадёжна, — вздохнула Айяна, — а жаль. Я хотела сделать тебя наследницей. Ты бы стала королевой и Западным ветром, но… Что ж. Жди своего возлюбленного здесь. И даже не надейся, что сможешь уйти по снам. А чтобы тебе не было скучно, я, пожалуй, оставлю тебе улучшенную версию твоего Севера. Не благодари.
Королева усмехнулась и исчезла. Лария дёрнулась и почувствовала, что не может двинуть ни рукой, ни ногой. Она посмотрела влево и увидела, что находится в большой и прочной паутине, к которой буквально приклеена. Девушка сосредоточилась и попыталась представить небольшой острый нож в руке… К её удивлению, ничего не получилось.
— Любимая, — вдруг прозвучал хрипловатый голос, — ты здесь?
Сердце сжалось, дрогнуло и растаяло. Лария оглянулась и увидела на входе в пещеру тёмную высокую фигуру. «Джерго… Нет, нет… это не он… Или он?». Мысли путались.
Парень подошёл к ней. Глаза его блестели.
«Да нет, это он… такой же взлохмаченный, как обычно…»
— Лария, — прошептал Джерго, — я так тосковал по тебе… Я, наконец, тебя нашёл!
Он обнял девушку, не обращая внимания на паутину, и поцеловал нежно и страстно. Лария замычала, дёрнувшись.
— Какая ты красивая!
— Развяжи меня! И не смей меня целовать! — закричала она, но «Джерго» не обратил внимания на её крики. Он уже слюнявил ей шею, что-то бормоча про нежную, как шёлк, кожу.
Лария попыталась ударить его коленкой в пах, но не смогла даже дёрнуть ногой. Издали раздался тихий смех Айяны.
— Немедленно прекрати это! — завопила девушка.
— Как долго я мечтал об этом, малышка…
— Наслаждайся, — тихо отозвалась королева. — Твой Джерго вряд ли успеет тебя порадовать. Я ж не могла оставить дочь моей сестры девственницей, не правда ли? Было бы обидно…
НеДжерго сбросил с невесты плащ и принялся ласкать её грудь. Лария зарычала.
— Это всего лишь сон! — крикнула она.
— Ты сама знаешь, что не совсем, — насмешливо отозвалась Айяна. — Умрёте вы по-настоящему. И женщиной ты тоже станешь всерьёз. Интересно, что скажет твой собственник на это?
Лария закричала, а потом превратилась в паука и побежала по паутине.
— Ну-ну. Побегай. Так даже интересней, — рассмеялась хозяйка сна. — Согласна, пусть лучше всё случится прямо на его глазах… Времени-то проверять я ему не дам.
* * *
— Вот здесь надо будет остановиться, — Джерго ткнул карандашом в точку на карте. — Дай возможность всадникам выйти на тебя. Я вызову их королеву на бой. Сколько помню, когда дерётся главарь, остальные не мешают ему. Таким образом мы выиграем что-то порядка получаса, может час.
Лэйда покосилась на Ветра и фыркнула.
— Двадцать минут максимум.
— Очень важно вам не вступать ни с кем в бой, не выпустить ни одной стрелы. Если будет провокация, всё начнётся намного раньше, чем это нужно.
— Угу.
— Ларан… вы можете выдвигаться с самого утра. Как только будет готов порошок. Тебе нужна помощь?
Бывший герцог рассмеялся. Джерго спрыгнул со стула (он сидел на нём верхом).
— Тогда до завтра. Присоединюсь к вам на рассвете.
И умчался.
— Очень странный тип, — заметила Лэйда, взглянув ему вслед. — Честно тебе скажу, мне не нравится выбор Ларии. Он какой-то… Суматошный…
Ларан покосился на дочь и хмыкнул.
Свет масляных светильников заставлял их фигуры отбрасывать на стены причудливые тени. В домике Джерго было тихо и прохладно.
Северный ветер выбежал на улицу, запрокинул лицо вверх, вглядываясь в острые звёзды, улыбнулся. Ему
