Бракованная жена. Я украла дочь ярла - Анастасия Миллюр
Закружившись и балансируя на самом краю обрыва, я открыла глаза и внезапно в мой мир, где все были равны, и ничто в своей сути не имело значение, ворвался пристальный взгляд туманно-серых глаз, в которых разгоралось пламя неистовой страсти. Келленвайн смотрел исступлено, жадно с первобытным голодом ловя каждое мое движение и каждый жест. И я всем телом ощущала, как между нами возникает невидимая связь, соединяя нас незримой алой нитью.
На крошечный миг ко мне пришла мысль о том, что я танцевала только для него. Другие люди теперь и вовсе перестали существовать. Исчезли. Остались только мы вдвоем и Туман, что вился вокруг меня шелковыми лентами.
Улыбнувшись, я отвернулась и вновь забыла обо всем, отдаваясь чувственным движениям танца, который уже подходил к концу. И замерев на краю в жалких миллиметрах от пасти обрыва, я застыла, а Туман, напитавшись энергией, взмыл вверх, окутав плотной, непроглядной завесой весь остров.
Музыка оборвалась, а площадь погрузилась в молчание. Люди смотрели на меня с благоговением. Ведь даже если умом они еще не успели сообразить, что произошло, то их сердца и души уже понимали, увиденный ими танец — священный ритуал, который не мог быть исполнен обычной женщиной.
Больше никто из них не посмеет усомниться во мне или моей дочери, но сейчас меня это не волновало никоим образом.
Сердце в груди колотилось, а по телу бежали волны жара, порождая немыслимый голод. И я самой своей сутью понимала — мне нужен был только один человек.
Я посмотрела на Келленвайна, наши взгляды встретились, и пожар во мне вспыхнул с новой силой, будто в него щедро плеснули керосина.
Не знаю, кто первым сделал шаг навстречу. Только в какой-то момент я оказалась у него на руках, неистово целуя, а он пытался закрыть за нами двери в хозяйские покои.
И больше не было страхов и опасений, тревог и беспокойств.
Возможно на следующее утро я буду краснеть от шуточек Микула, который не упустит возможность поддеть меня, возможно в эту ночь я понесу дитя. Но я не буду сомневаться и сожалеть.
Ведь отныне мы были едины. Туман избрал меня и свел нас вместе.
Я приняла свою судьбу.
Я благодарна за нее.
Спасибо.
ЭПИЛОГ
Четырнадцать лет спустя…
— Госпожа Абигайль, приготовления завершены, — доложила помощница, семеня за мной. — Ларец туманных сапфиров, двадцать соболиных шкур, два сундука золота и сундук шелка уже погружены на корабли. Такому приданному даже императрица с материка позавидует!
Приданное…
От одного этого слова мне стало нехорошо. Хотя, конечно, может, в этом виновата и моя беременность, кто тут теперь разберет?..
Я приложила прохладные пальцы ко лбу, надеясь, что тошнота немного утихнет, а мысли в голове успокоятся.
Мне не верилось, что все происходило на самом деле. Я отказывалась верить в это. Сердце ныло и болело ежесекундно. Мне не помогали ни танцы с Туманом, ни разговоры с приехавшей в замок Риикой, ни утешения от мужа — ничего.
И только я собралась с силами и прочистила горло, как вдруг мне в спину прилетел оклик горничной.
— Госпожа! Госпожа, беда! Ярл Келленвайн велел отменить погрузку вещей!
Что?!
Я резко развернулась к перепуганной девушке.
— Повтори, — недобро протянула я, прищурившись.
— Ярл велел… — начала она лепетать, но я уже махнула на нее рукой и, развернувшись, вихрем полетела в спальню дочери.
Дай мне Хозяйка Туманов сил…
— Хватит, папа! — раздался крик из-за двери, а следом послышался грохот, как будто что-то со всей силы швырнули в стену.
Остановившись, я запрокинула голову к потолку и напомнила себе, что мне вредно нервничать, а затем, собравшись с силами, распахнула дверь.
Представшее моим глазам зрелище никак иначе кроме «картина маслом» назвать было нельзя.
В центре комнаты прекрасной разъяренной фурией стояла Лейла. Ее темные волосы с нитями золота, струящимися от обруча, развевались за спиной, алый шелк подвенечного платья опутывал ее стройную фигурку, точно языки пламени, а изумительной красоты личико было перекошено от гнева.
— Мама! Скажи отцу, наконец! Я люблю его! И выйду за него замуж, даже если мне придется сбежать!
Лейла обернулась ко мне, и я встретила взгляд ее голубых глаз.
Голубых. Самых обычных. Человеческих.
Грудь стянуло, а в горле встал ком.
Никто из нас не знал точно, что произошло. Просто в один прекрасный день около пяти лет назад радужки Лейлы внезапно… Померкли. Стали прежними. Как будто Хельтайна в нашей жизни никогда и не было. Дочка была несказанно рада тому, что Хозяйка Туманов смилостивилась над ней и сделала ее, наконец, «нормальной». А вот я… Я проплакала всю ночь, сама не зная, почему.
Я выдавила улыбку и обернулась к мужу, который отчаянно пытался сохранить остатки терпения. Его лицо превратилось в суровую маску, глаза смотрели холодно и непоколебимо, а пальцы до побеления были сжаты в кулаки.
— Да, колдунья, скажи нашей дочери о том, что этот графишка — зеленый юнец, который повелся на наши богатства и хорошенькую мордашку Лейлы, — мрачно процедил он.
— Да, как ты можешь так говорить?! — воскликнула дочка. — Что с тобой такое?! Вчера еще все было нормально!
У меня начало ныть в висках, пока я пыталась понять, какого черта произошло за тот час, что я не видела мужа и дочь. И будто всего этого было мало в разговор влез третий голос.
— Отец, расскажи ей про письмо от твоих шпионов, — хмыкнул наш сын, Хьюго.
Он сидел на кровати с чрезвычайно довольной миной, поедая винограда и переводя взгляд с сестры на отца.
— Заткнись! — шикнула на него Лейла. — Тебя вообще не спрашивали! Выметайся из моей комнаты!
Дурдом… И когда наша прекрасная семья превратилась в это?
Хотя ответ у меня был. Все полетело в пасть морскому дьяволу после того злополучного дня, четыре года назад, когда мы с Келленвайном приняли приглашение императора и навестили его во дворце.
И ведь… Это я настояла на этом. Я. Мне видите ли хотелось повидать мир, а еще эта поездка могла бы укрепить торговые связи между нашими государствами.
На Туманных островах было много драгоценной, мы делали первоклассные ткани, а еще добывали много золота и стали для оружия, зато империя развивалась семимильными шагами, и до ее изобретений нам было, как пешком до Китая.
И вот, пожалуйста. Съездили. Укрепили. И позволили Лейле влюбиться в какого-то дурака. Диего Фервани, сын графа Фервани.
Диего… Что это за имя вообще такое?!
Напряжение и гнев просто искрили в комнате, а, значит, оставался
