Лунный луч - Эдриенн Вудс
Я все еще параноила. Я потребовала тестов, чтобы выяснить, есть ли внутри меня дракон. Блейк был рядом со мной каждый раз, когда я ходила к кому-то на встречу. Результаты всегда были отрицательными.
Тем не менее, их ответы не успокоили меня. Отец привел Ночного Искателя. Его лицо было пепельно-серым, а губы красными, из-за которых слегка выступали острые зубы. Ночные Искатели были кровопийцами. Некоторые из них были слепы из-за дневного света, а некоторые просто пугали своими скелетообразными чертами. Но у них была удивительная способность. У них был дар справляться с проблемами и ситуациями так, как не смог бы ни один психиатр. Будто они могли ускорить этот процесс.
Он напугал меня, но был нежен. Его звали Лео, он был тем, кому мой отец доверил свою жизнь.
Его заявление состояло в том, что Кара отдала свою жизнь, чтобы спасти мою. Он сказал, что, хотя внутри меня не было дракона, она всегда будет присматривать за мной, как ангел-хранитель. Она будет рядом во времена серьезной опасности, пока Блейк не сможет выполнять свои обязанности дракона. Так что лучше держать ее спящей.
Так и говорил Блейк.
Блейк проводил со мной почти каждый день, когда не записывал песни со своей группой в студии.
Это было совсем как в старые добрые времена. Все лето мы плавали в озере и часами разговаривали в домике на дереве, пока ему не наступало время возвращаться домой.
На этот раз моя мать не возражала.
— Все, что ей нужно. — Я слышала, как однажды вечером отец сказал ей.
Но настал день, когда Блейк должен был вернуться в Академию Дракония, и я должна была признать, что на этот раз было нелегко попрощаться.
— Помни, — предупредила я, когда он собрался уходить, — когда тьма станет слишком сильной, просто дай мне знать.
— Хорошо, — он похлопал меня по носу и еще раз обнял. — Увидимся на Рождество.
— Лучше сделай отличный подарок.
— Да, да. Я пойду хорошенько подумаю о рождественском подарке.
Я смеялась, но мне не нравился каждый шаг, который он делал от меня.
Он превратился в дракона. Он становился гигантским. Отец обнял меня и притянул к своей груди. Мама мило улыбнулась, попрощалась и пожелала ему хорошего полета.
— Держись подальше от неприятностей, Елена, — сказал он и взлетел.
— Держись подальше от неприятностей! — прокричала я ему вслед и смотрела, пока не перестала его видеть.
КАТРИНА
Я готовилась ко сну. Беспокойство туманило мысли.
— Любимая, если ты еще немного потрешь руки, они могут отвалиться, — сказал Альберт с кровати, поднимая взгляд от кроссворда в руках.
— Ты видел, как она смотрела ему вслед?
Он устало ссутулился.
— Отпусти это. — Он раскрыл объятия, и я придвинулась ближе к нему.
Я плюхнулась на кровать и положила голову ему на грудь.
— Что тебя так беспокоит в них, Кэти? Это не может быть просто из-за интенсивности их связи.
Я посмотрела на него, ничего не сказав.
— Мы всегда говорили, что это хорошо, что у нее будет кто-то, кто будет любить ее так сильно и никогда не причинит ей боль. Так в чем же дело?
— Я не знаю, — уклонилась я. — Ей всего тринадцать, Альберт.
— А в следующем году она будет немного мудрее и на год старше.
— В этом-то у меня и проблема, — сказала я. — Она станет старше, и он не всегда будет видеть в ней свою младшую сестру.
— И твоя проблема с этим в том, что…? Ты забываешь, что мы познакомились примерно в том же возрасте, Кэти.
— Это было двести лет назад, Ал. Черт возьми, тогда женщины выходили замуж в возрасте четырнадцати лет. Теперь все по-другому, — горячо возразила я. — Не то же самое.
Он рассмеялся. Это был смех, который я ненавидела, тот, который заставлял меня чувствовать себя глупой и маленькой. Я встала в гневе.
Он снова притянул меня в объятия и прижался губами к моему виску.
— Я не это имел в виду. Просто… ты беспокоишься о вещах, которые мы абсолютно не контролируем. И если ты будешь давить слишком сильно, боюсь, она будет презирать тебя. Отпусти ее. Дай ей веревку и посмотри, что она с ней сделает, дорогая. Прошло двенадцать лет. Тебе нужно забыть об этом.
Я вздохнула. Это было тяжело. Так тяжело.
— Итак, дать ей больше пространства, больше ответственности и веревку, чтобы повеситься, — пошутила я.
Он рассмеялся. На этот раз это был смех, который я всегда любила. Я присоединилась к нему.
— Она не повесится, — заверил он меня. — И ты знаешь почему?
— О, скажи мне?
— Потому что у нее самая потрясающая мать, о которой только может мечтать девочка. — Он поцеловал меня в кончик носа.
ЕЛЕНА
В первый месяц Блейк писал почти каждый день, а потом ворон стало меньше… примерно два раза в неделю. Его письма становились все короче и реже. Ему было весело. Так продолжалось до Рождества.
Мы проводили каждое Рождество с Лифами. Один год — у них, следующий — у нас. В этом году мы отправились в наш летний домик в Соверене. Маме нравился летний домик, раскинувшийся в два этажа, и водопад на заднем дворе. Всякий раз, когда мы отправлялись туда, то ловили рыбу голыми руками. Какая-то часть меня всегда догадывалась, что я наполовину дракон, потому что я могла делать то, что могли они, за исключением полетов, конечно.
Моя семья приехала в дом первой вместе с некоторыми сотрудниками. В течение двух дней мы украшали дом праздничными безделушками и огромной рождественской елкой. Украшения с драконами были моими любимыми. Они были вылеплены так, чтобы выглядеть как члены семьи, которые собирались присоединиться к нам. Там был Ночной Злодей, изображавший сэра Роберта, Ласточкокрылый — тетя Изабель, Огнехвост — Сэмми, а на
