Академия Дивинат, или Светлая для Темного принца - Милена Вин
Не поверну. Ни за что. Я хочу Его. Хочу всем сердцем, и это желание безжалостно уничтожило все мои страхи перед близостью.
Прервав поцелуй, перебросила ногу через мужские бедра, оказываясь сверху. Потемневший взгляд буквально обжег, когда ягодицы соприкоснулись с твердым животом. С губ Рея слетел рваный вздох и звук, напоминающий звериный рык. Широкие ладони легли на талию, пальцы впились в кожу сквозь тонкую ткань сорочки, принося какое-то особое удовольствие. Колкое. Но желанное. Очень.
Хотела поцеловать вновь, зная, что одного касания будет мало — жажда слишком сильна. Но он не позволил наклониться, мягко надавив на косточки бедер. Скользнул ладонями ниже, лениво, будто сознательно изводя томительным ожиданием. Зацепился за край сорочки и, поднимаясь с подушки, потянул ненужную тряпицу вверх.
Она со скоростью шального ветра отправилась на пол, и прохладный воздух тотчас коснулся обнаженной кожи, вынуждая вершинки затвердеть. Жадные фиолетовые глаза проследили за этим, после заглянули в мои, сильнее обжигая щеки смущением.
Крылья почти не шевелились, тая дыхание, волнуясь вместе с хозяином. Сияли пламенем, укутывали жаром, слегка подрагивая от наших движений. Скользнув рукой к затылку, Рейдан запустил пальцы в волосы, немного натянул, принуждая откинуть голову назад.
— Скажи мне, что готова, Элли, — шепнул, припав губами к подставленной под его ласки шее. Нервно вздымающаяся грудь прижималась к крепкому торсу, и это ощущение нещадно затуманивало сознание. — Хочу слышать, а не только видеть. Хочу знать наверняка, что ты не боишься.
— Я не боюсь, — выдохнула глухо, прикрыв глаза, когда он прикусил зубами кожу. Лизнул пострадавшее место, поцеловал, оставляя собственнический след и заставляя все внутри содрогнуться от нового приятного чувства. — Я… не боюсь…
Дыхание сбилось, дрожь наслаждения прокатилась вдоль позвоночника, и я едва не задохнулась, стоило мужчине сжать холмик груди, а губами проложить дорожку из влажных следов до самых ключиц.
От поцелуев-укусов кружилась голова, от ласкающих сосок пальцев мурашки бисером сыпались на плечи и стекались к животу, оседая там мириадами жарких искорок.
Я сходила с ума от его страстных прикосновений. Раньше даже представить не могла, каким податливым будет мое тело рядом с ним. Как я буду тянуться навстречу его губам… Что буду громко стонать, не заботясь, что мы можем быть услышаны… Что буду желать большего. С каждым новым касанием. С каждым поцелуем, все ближе подводящим к губительному огню.
Заставив меня выгнуться в спине и смело опуститься лопатками на подставленные руки, он добрался до холмика, обхватил губами сосок, потянул, срывая с уст шипение. Мысли забегали непослушными стайками. Хотелось выбросить их из головы. Заглушить. Избавиться, чтобы полностью и бездумно отдаться на растерзание этим мягким губам и сильным рукам, держащим крепко, но как-то по-особенному нежно.
И как же до сего мига удавалось терпеть… Ходить вокруг да около, подавлять вполне естественные, такие необходимые нам обоим желания. Как глупо было бояться его рук — надежных и заботливых — и давать жизнь страху, что с ним будет больно и неприятно.
Нет, с ним все иначе.
Горячо, пылко. Властно и в то же время осторожно. Неторопливо, что жутко злило. Но так было нужно. Так было правильно. Медлительность пьянила, обостряла чувства, утягивая все глубже в пекло, туда, где нет шанса на спасение. Остается лишь гореть. Гореть и гореть в пламени Хаоса, в самом жестоком огне, проявляющем ко мне поразительную чуткость…
Забывшись под градом поцелуев и легких укусов, я не успела прийти в себя, как оказалась повалена на покрывало и мгновенно заключена в ловушку горячим мускулистым телом. Пальцы сами потянулись к его груди, заскользили, нагло и бессовестно ощупывая налившиеся напряжением мышцы. Твердые точно камень. Пронизанные магией — страшной для врагов, но теплой и милостивой для близких. Для меня.
— Ты вкусная, — зашептал Рей, уткнувшись носом в шею. Шумно втянул в себя воздух, и от этого протяжного звука мои ноги непроизвольно напряглись, зажимая его с двух сторон. — Пахнешь персиками. Абсолютно всегда. Сладко, почти приторно. Вдыхал бы вечность…
— Я не запрещаю, — слетел ответный шепот, как назло, доставший из глубины намек на волнение.
А Он словно почувствовал его. Уловил сразу же, как сорвавшийся с ветки лист.
Приподнялся на локте, мягко взял второй рукой за подбородок. Глаза встретились, дыхание перехватило, и я в эту же секунду готова была сделать все что угодно, чтобы доказать значимый факт: все чувства настоящие. И его, и мои. Нерушимые. Мощные и вечные. От таких не убежать, не скрыться. Да и незачем…
— Это не увлечение, Элли, — озвучил он мои же мысли. — Не смей сомневаться: я буду рядом всегда. И в печали, и в радости. Даю тебе эту клятву сейчас, но непременно закреплю ее перед богами в храме, как положено. Перед лицом народа, перед всеми подданными. Весь мир будет знать, кто станет следующей королевой Дерил-де-Лоя. Кто будет сидеть на троне рядом с моим и носить корону, равную моей по силе.
Волна дрожи омыла тело, принеся несоизмеримое удивление.
— Слишком… серьезное заявление, — призналась, накрывая его прижавшуюся к моей щеке ладонь.
— Я разучился шутить, — тут же отпарировал он, чуть улыбнувшись, но оставшись внешне серьезным, в очередной раз доказывая, что его намерения несокрушимы. — Пора менять старые как мир порядки… Тьма не может существовать без Света. Никогда не могла, но все продолжают верить, что мы обязаны жить поодаль, как неприятели.
Он двинулся дальше, покрывая жаркими поцелуями шею. Выбивая из меня тихие, яро подавляемые стоны. Очертил языком косточку ключиц, опалил дыханием одну грудь, вторую…
Приласкал любовно рукой, неотвратимо подбираясь к ноющему, требующему внимания месту.
— Ты говоришь о невозможном, — зачем-то выпалила я, чувствуя, как сердце разрывает клетку от раздражающе медленной ласки.
Не могла молчать. Так трепетно становилось при мысли, что его мечта может стать явью. С трудом верилось, но это был не тот случай, когда Темный мог бы бросить слова на ветер.
— Я говорю о том, что желанно и неминуемо, — выдохнул, обжигая кожу живота.
Я хотела ответить, хоть и не знала, что именно. Но Рейдан внезапно замер, коснувшись того места на теле, о котором я умудрилась забыть под давлением страсти; той метки, что порой нестерпимо жгла, напоминая о событиях, какие у меня не получалось вынуть из памяти.
Стало вдруг нечем дышать. И вовсе не от силы вожделения, а от налетевшего, как смерч, страха.
— Что это? — последовал неизбежный вопрос. Подушечки пальцев аккуратно очертили узор, оставленный под грудью несколько лет назад в напоминание о том, что я бесправная,
