Узы купидона - Рейвен Кеннеди
Они смешивают кучу всего, что вытащили, и делают отвратительный на вид коктейль. Взяв по чашке, они выпивают содержимое. Один из близнецов пьет что-то черное и дымящееся, а другой – нечто похожее на белый свет.
– Что они делают? – спрашивает Силред.
Плик – или Плак, я не совсем уверена, кто из них кто, – отвечает:
– Я пью смерть.
Я смотрю на него и его дымящийся кубок.
– Я уверена, что никто не должен пить чертову смерть!
Как только я произношу это, Плик (или Плак) падает. Он не дышит и просто лежит верхней частью тела на столе. Мы все смотрим на него, а он просто не двигается.
– Что только что произошло? – спрашивает Эверт.
Плак (или Плик? Боги, как все запутано) весело попивает свой напиток.
– Плик только что умер, конечно.
– Что?
Плак выпивает последний глоток белого света из чашки и вздыхает. Теперь от него исходит мягкое сияние. Он смотрит на своего мертвого близнеца и почесывает свою половину соединенных задниц.
– Ты можешь объяснить мне, почему он себя убил?
Плак закатывает глаза.
– Не драматизируй, он убил себя не для того, чтобы умереть. Он выпил смерть, потому что это единственный способ добраться до Завесы и найти вашу девушку. Живым не разрешено там находиться.
О. Это имеет смысл.
– Хорошо… но разве твой брат не останется мертвым? – спрашивает Силред.
Плак удивленно на него смотрит.
Рогатый Крюк смеется, напугав нас достаточно, чтобы мы повернулись и взглянули на него.
– Видели бы вы сейчас свои лица, – задыхается он.
– Не бойтесь, – отвечает Плак. – Мы связаны.
– Да, блин, мы, черт побери, заметили, – бурчит Эверт.
Плак смотрит вниз на их сросшиеся зады, а потом обратно на парней.
– Да. Но нет. Я имел в виду, что мы единственные фейри, у которых соединены жизненные силы. Он умирал много раз, как и я. Пока один из нас жив, другой возвращает его к жизни. Скоро он будет гулять по Долине Смерти. Как только он найдет вашу девушку, то использует волшебство, которое я передам ему из мира живых, и вернет ее сюда. – Плак задумчиво стучит по подбородку. – Или… ничего не получится, и он не вернется. Как-то так.
Тогда ладно.
Вдруг я вижу тень, выходящую из бедного мертвого Плика. Нет, не тень. Его невидимая, призрачная форма. Он выплывает из своего тела и встает рядом с братом, как ни странно, целый. В загробной жизни у него нормальная задница, ну хоть что-то хорошее.
Он отряхивает руки и оглядывается вокруг, его взгляд сразу же останавливается на мне.
– А. Та сама девушка, я полагаю?
– Ммм, да. Да. Это я. Та девушка.
– Хм, – он осматривает меня с головы до ног, его взгляд задерживается на моих крыльях. – Ты не призрак, не ангел и не демон. Кто ты?
– Я… действительно готова вновь обрести свое тело.
Он ждет, что я добавлю что-то еще, но я молчу, и он, наконец, сдается.
– Хорошо. Тогда пойдем.
Я подлетаю к нему, и он кладет руки мне на грудь. Мы не касаемся друг друга, но я что-то чувствую. Какое-то покалывание там, где его руки прижимаются ко мне.
– Что…
– Ш-ш-ш! – шикает Плик.
Я зажимаю рот рукой и вижу, что и он, и его брат сосредоточенно закрывают глаза.
Свет брата внезапно начинает исходить от него, как дымка от чашки кофе. Затем эта дымка переходит в тело мертвого Плика и появляется вокруг его призрачной формы. Я вижу, что от него к тому месту, где он прикасается ко мне, начинают двигаться струйки магии.
– Может быть немного больно, – предупреждает он.
Едва он успевает сказать это, как меня скручивает мучительная боль. Я ничего не вижу, но слышу крики.
О, подождите. Это мои крики.
Такое ощущение, что я сгораю заживо.
Так же внезапно, как и появилась, жгучая боль проходит.
Я падаю. Да. На самом деле ударяюсь коленями об пол. Боль, которую я чувствую от этого, – самая желанная вещь в мире, потому что она означает одно.
– Она вернулась!
Я не знаю, кто это прокричал, но меня поднимают с пола и прижимают к твердой, теплой груди. Прежде чем я успеваю сориентироваться, меня выдергивают из этих рук в другие, а еще одно тело прижимается к моей спине, ударяясь о колчан и лук.
Затем меня снова дергают, и другие руки удерживают меня, словно я могу снова исчезнуть. Я чувствую нос на своей шее. Мой запах вдыхают.
Окот.
– Возлюбленная моя.
Я слегка поворачиваюсь, чтобы понюхать его в ответ. Да. Он все еще потрясающе пахнет. Я просто хочу разлить его по бутылкам и брызгаться им.
Когда Окот наконец отпускает меня, я делаю шаг назад, чтобы посмотреть на них всех. Но я вижу, как выражение их лиц меняется от восторженного до яростного.
Я бледнею и непроизвольно отступаю дальше.
– Что?..
Эверт внезапно оказывается перед моим лицом, его голубые глаза опасно сверкают.
– Кто. Твою. Мать. Это. Сделал?
Я удивленно смотрю на него.
– Что сделал? – Затем я чувствую боль. Лицо. Руки. Живот. Крыло. – О. Это.
– Да, блин, это.
Окот подходит ко мне слева, Силред справа, а Ронак сзади. Меня зажимают четыре больших мускулистых мужчины-зверя. Это пугает – так внезапно оказаться в центре пристального внимания после того, как я была невидима. Меня пробирает дрожь, когда я пытаюсь встретиться с ними взглядом.
– Что случилось, Эмили? – тихо спрашивает Силред, касаясь моей руки.
– Кто тебя ранил? – спрашивает Окот, в его голосе полно ярости. Я никогда раньше не видела его таким. Красные ободки его радужек пульсируют.
– Это не имеет значения, – отмахиваюсь я. – Я исцелюсь. Кроме того, у меня снова есть лук и стрелы. Классно, да?
– Нет. Это имеет значение, – говорит Ронак, игнорируя мою попытку отвлечь их.
– Он прав. Расскажи нам, Чесака.
– Ну, когда принц взял меня под стражу и посадил в камеру, он послал Чосела и его стража… допросить меня.
– Избить тебя. Он послал его избить тебя.
– Эх. Терминология, – я чешу руку в том месте, где раньше был зуд. Слава богам, хоть на этот раз его не было.
Окот качает головой.
– У тебя
