Королева Лис - Морган Даяна

Мантир безумно напомнил ей отца, и это сравнение подливало масла в огонь возмущения. Она подумала про Айси, которая сразу захотела отказаться от дара, просто потому что он был ей не нужен, и Эль не считала это чем-то постыдным или заслуживающим порицания.

– Любой человек, если не вредит другим, волен принимать решения, ориентируясь только на себя, – убежденно заявила Эльвия. Сердце бешено колотилось от волнения, словно она выступала на трибуне. – И никто не вправе его судить. Тем более, если он хочет сохранить свою жизнь.

Взгляды всех в аудитории устремились на Эль. Она нервно сглотнула, осознав, что повела себя дерзко.

– Хотите еще что-то добавить, аронита? – с подозрительной хладнокровностью уточнил профессор, одним жестом заставив замолкнуть шепчущихся студентов.

«Лучше промолчи, иначе выгонит», – написала Лиар записку, за что удостоилась осуждающего взгляда Мантира. Чувствуя, как крепко подруга сжимает ее за руку, Эль сдержалась, с трудом подавив бурлившее в ней негодование.

Преподаватель молчал так долго, что шамадорцы взволнованно заерзали, однако вскоре он продолжил:

– Ну, что же, если у нас есть еще любители поспорить, предлагаю не мешать мне и покинуть занятие прямо сейчас, – слова Мантира повисли в воздухе, как отравленная стрела. – Если нет, продолжим.

Никто из первокурсников не осмелился издать ни звука. Преподаватель смог успокоиться и вновь сосредоточился на материале: он поведал о том, что война с Могильным Алхимиком шла несколько десятков лет, по истечении которых тот просто пропал без вести. Последнее, что он успел сделать, – это захватить столицу Веритациана, Алкме́лу. Некоторые историки предполагают, что Могильный Алхимик погиб при взрыве, который сравнял измерение Веритациан с землей. После этого никто не осмеливался ступить на проклятую территорию. Другие считают, что его убили его же приспешники или даже Орден Правосудия…

С нетерпением дождавшись конца лекции, Эльвия первая вылетела в коридор, надеясь как можно скорее скрыться подальше от Мантира и негативных эмоций, которые он в ней взбаламутил.

Эль расхаживала по архивному залу библиотеки, активно жестикулируя, словно актер театра, старательно репетирующий свою роль, – в порыве чувств она в деталях рассказывала друзьям о вопиющих словах и поведении Мантира. Тряпичная сумка Лиар с фотоаппаратом Виктора Романова размеренно постукивала по бедру Эльвии. Несмотря на то, что остальные занятия прошли по-волшебному познавательно, лекция одноглазого профессора не давала ей покоя. Айсин слушала подругу вполуха, сосредоточенно перебирая на столе обрывки бумажных улик, вырванные из пасти пламени, и делая аккуратные заметки. С помощью тонких игл из белого металла, служащих канцелярскими кнопками, она крепила на пробковую доску самые важные из них. Легкий освежающий ветерок, время от времени заглядывающий с улицы через балконную дверь, приносил аромат спелых фруктов и цветов и играл с распущенными волосами Айсин. Феликс развалился на кожаном диване и спал, прикрывшись фолиантом, будто карликовым одеялком. Он обещал помочь Айси найти информацию о необычном символе в виде двух отзеркаленных полумесяцев с перевернутой между ними капелькой, перечеркнутых тонкой горизонтальной линией. Однако подобранная люминориями книга быстро утомила парня, и он сдался под натиском усталости и недосыпа.

– А знаешь, что самое возмутительное? – Эль остановилась возле стола, эмоционально хлопнув ладонью по его поверхности. Айсин отвлеклась от бумаг и перевела взгляд на подругу. – Он сказал, что я ничего не знаю о магии! Это я-то, та, кто всю жизнь посвятила поиску сверхъестественного!

Айсин сочувственно вздохнула и пожала плечами.

– Не расстраивайся, Эль. Возможно, он отчасти прав. На Земле ты знала о волшебстве больше, чем кто-либо, но в этом мире мы, как малые дети, глупы и неопытны.

– Ничего, я это исправлю, – Эльвия сложила руки на груди и присела на край стола. – Я уже собрала лучшие шамадорские книги про этого дурацкого алхимика. Все о нем узнаю!

– Мне бы твои проблемы, – пробормотала Айси.

– В смысле?! Хочешь сказать, что мои переживания недостаточно серьезны?

Айсин нахмурилась:

– Учитывая, что несколько часов назад я чуть не сгорела, пытаясь спасти хоть какие-то зацепки по делу…

– Ну извините, мисс «я во всех приключениях главная»! Я что ли тебя заставила ломиться в горящую хижину?

От электрических разрядов между девушками можно было заряжать аккумулятор. На самом деле, Эль было очень обидно не участвовать в вылазках друзей, хотя она и находила радости в теоретическом изучении магического мира. Кроме того, Эльвия считала, что Айси не имеет права обвинять ее в собственном же поступке ради спасения каких-то жалких бумажек. И тем не менее, немного усмирив свое негодование, Эль первая нарушила молчание:

– Ладно, прости. Я понимаю, это твоя работа. И, надо признать, ведешь ты себя, как настоящий герой. Давай вместе посмотрим улики?

Она по-дружески улыбнулась и устроилась на стуле рядом с напряженно стоящей Айсин, которая оперлась на стол обеими руками.

– И ты меня извини. У меня все эмоции еще на пределе из-за пыльцы фарси, – девушка поморщилась. – Да и устала очень от этого магического безумия. Сегодня ночью даже снился кошмар, будто я кого-то убила…

Айси нервно дернула плечами, словно стряхивая с себя остатки дурного сна.

– Эй, – Эльвия положила руку на ладонь подруги, – расскажи, если хочешь. Ты не обязана переживать все в одиночку…

– Спасибо, Эль, но не сейчас. Лучше помоги разобраться в этой макулатуре. Вдруг тебя осенит…

– С удовольствием!

Эльвии хотелось подробнее расспросить подругу о волновавших ее вопросах, но она понимала, что допытываться насильно не стоит – можно сделать только хуже.

– Смотри, – Айсин указала на заметки, прицепленные к доске, – это то, что я уже отобрала.

Эль взглянула на мелкие листочки-заметки: имя «Мерика Дурмуз»; найденные на месте преступления «синий волос» и «капля черной кислотной воды»; «Яреонетта О’Дюссан»; «Нейран Нэмет», появившийся в гробнице; символ или иероглиф, значение которого должен был найти Феликс; найденные в пожаре бумаги – карандашная зарисовка небольшого стального кинжала с рельефным лезвием, скетчевый рисунок новорожденного с изображением уробороса на груди; а также пометка «радужная зола», как назвала ее Айси.

– У‐у-ух, – протянула Эль, – какая-то бессвязная сборная солянка! И что еще за «радужная зола»?

– Сама посмотри, – Айсин указала на стопку спасенных ею бумаг.

Эль начала внимательно разглядывать тексты, написанные, казалось, совершенно разными людьми. Один почерк был выверено угловатым, будто набранным на печатной машинке, второй – каллиграфическим, третий – широким, размашистым, с легким наклоном влево. Он очень напомнил Эльвии дедушкин, но перевести слова с незнакомого ей языка она не смогла. Тем не менее, Эль задумалась о связи Виктора Романова с этими уликами. «Вдруг похитители воспользовались его материалами для своих грязных дел?» – нервно закусив нижнюю губу, она с минуту размышляла, сказать ли об этом Айси. И решила все-таки подождать, пока сама не разберется, что за текст на обрывке старой бумаги. Она не хотела обманывать и скрывать что-то от подруги. Однако, понимая, что педантичная Айси сегодня же передаст все Нарине, как сделала это с волосом и остатком магии Мерики, Эль побоялась связать деда с расследованием, чтобы на него не пали необоснованные ложные подозрения.

– Вот, видишь? – спросила Айси.

Эльвия вздрогнула, испугавшись, что подруга прочитала ее мысли.

– Ты о чем?

– Взгляни на ладони.

Эль обнаружила на подушечках своих пальцев черный налет, похожий на сажу, поблескивающую разноцветными переливами.

– Не знаю, что это, но руки всех, кто работал с этими бумагами, покрывались радужной золой.

Эльвия, набрав в легкие побольше воздуха, сдула с пальцев угольную пыль. Бешеный вихрь черных песчинок разлетелся, оставив в воздухе невесомое облако, мерцающее, как бензиновая лужа.