Янина, школа для маленькой ведьмы - Анна Сергеевна Летняя
Рядом упала Аля, держась за живот. Она что- то кричала мне, потом перевернулась и пнула меня ногой.
– Янина Вир! Возьми себя в руки! Немедленно! – кричала она, а кровь лилась из ее рта, выплескиваясь с каждым произнесенным словом.
Переведя взгляд на наставницу, я непонимающе моргнула. Какой смысл в моей жизни, зачем бороться, если сердце не бьется. Ни его, ни мое. А потом перевела взгляд на ундину- убийцу.
Она даже не пошевелила хвостом, пока расправилась с двумя старшими. Смогу ли я, девчонка, хоть что- то противопоставить ей? Не выгодней ли будет наложить наговор, на оставшихся ребят? Можно и мысленный, отдавая последние секунды жизни, ведь тогда он будет в сотню раз сильнее. И это, возможно, даст шанс остальным.
– Ты и меня убьешь сейчас? – спокойно спросила я у противника, решая, не пора ли начать собирать силу.
– А тебе не страшно? – замерла ундина, нахмурившись. Ее глаза внимательно рассматривали меня, выискивая ответ на еще не заданный вопрос.
– Теперь? Без него и без них? Нет. – ответила я, прижав голову любимого еще ближе к своему животу. Очень хотелось его согреть, но увы, я и сама сейчас потихоньку замерзала.
– Тогда и не буду. Скажи, ты ведь, как и твоя спутница, тоже хотела знать, зачем мы придумали это испытание?
– А твой рассказ имеет значение? – сказала я, безразлично посмотрев на окровавленную Алевтину, что еще моргала, хоть и медленно.
Вот ее кровь на каменных плитах, мне не казалась красивой. Скорее, я воспринимала ее как результат ошибочных действий наставницы. Не стоило ей даже пытаться тягаться с ундиной. У нас могло бы получиться подарить ребятам неприкосновенность, на это совместных сил точно бы хватило.
– Как же я люблю вашу шепчущую братию! – захлопала в ладоши ненормальная рыбина. – Вы так мило и неординарно реагируете на смерти близких! Сколько бы не сталкивалась, всегда поражаюсь разнообразием поведенческих реакций. Если вас бросают, то вы становитесь активными, а если любимых убивают, то все меркнет, словно солнце закатывается за бурную реку.
Она рассмеялась.
– Одни пытаются самоубиться сразу, другие – убить меня через проклятие, третьи, как ты, вырубаются, – наклонив голову к плечу, она спросила меня проникновенным голосом, – Ты хоть понимаешь, что уже мертва внутри?
Я безразлично пожала плечами и кивнула. Глупо отрицать очевидное. Мое человеческое начало мертво, а вот сущность еще борется. Это похоже на то, как умирали мои любимые: сперва Арсулан, а за ним Ид, приблизительно через три минуты. Интересно, сколько у меня самой времени?
– Но я сегодня рада гостям, какими бы агрессивными они ни были, и потому расскажу. Мы хотели сделать вас сильнее. Не только посредством этого коридора, а вообще. Скрещиваясь с людьми, мы сознательно разбавляли нашу кровь, заставляя уходить и внешние различия. Наши дети становились похожими на людей, такими, какими никогда не были мы сами. Большая сила очень часть приносит слабость, в не меньшем количестве. И в нашем случае, она в душе. Сотни моих сестер и дочерей, влюблялись в простых мужиков. Неотесанных, грубых, отвратительных, но они, дуры, их любили. Другие виды боялись огня, кто- то воды, лихого зверя. Вот и стали мы деток гонять в этот коридор. Не все справлялись с первого раза, но те, кто выходил были сильными, – ее лицо стало жестким. – Только вас сюда никто не звал! Знаешь ли ты, что мы, злые духи первой нечисти, делаем с нарушителями?
– Нет, – я послушно ответила этой зеленой фурии.
– Мы их наказываем. Чего, ты, ведьма боишься больше всего на свете? – спросила эта глупая недотетка.
Разве не понятно, что мертвым плевать на страх? Вон даже Аля булькает от смеха, а ведь это должно причинять ей боль.
– Ты уже убила Руса, а больше я ничего не боюсь, – пожав плечами, я опять вернула руки в его волосы.
– Нет. Как же с вами сложно. – Она словно опала, ссутулившись и поджав свой хвост, даже ее плавники поникли. – И ведь тебе ничего, кроме любопытства, не выставишь в счет. Искавшие наказаны, да так, что ничего не забудут никогда.
– Трупам безразличны твои наказания и воспоминания, – скривилась я, отвечая этой недалекой рыбине. – Только живых задевают мирские проблемы. А мы теперь все мертвые. Даже если ты выпустишь из кошмаров ребят, в чем я не уверена, счет нас троих повиснет неоплаченным, если за валюту ты желаешь получить страх и жуткие рассказы о твоей силе. Кстати, остальные про тебя даже не узнают.
– И ты права. Трупам плевать. Теряю сноровку. – Она поникла еще больше, а потом как- то враз оживилась. – А хочешь, я всех верну, и даже возьму плату только с тебя одной? Накажу только тебя, оставив всех живыми? Заберу воспоминания о твоем любимом, но верну и его, и всех остальных?
– Хочу, – пожала я плечами.– Но что конкретно получишь ты? Если я забуду одна, то не передумаешь ли ты, решив, что плата была несоизмеримой, и не заберешь ли его опять?
– Я давно тут живу. Не поднимаюсь на волю и не испытываю любви. Я заберу у всех, кто хоть раз вас видел с этим вием, испытанные им эмоции. Радость, зависть, умиление, злобу, восторг, скуку, и конечно, вашу любовь. Такая плата будет даже несколько превышать сумму вашего проступка.
– Я согласна, но можно я забуду его не сейчас? Можно я хоть чуть- чуть подольше буду помнить? Хоть еще один день?
Мне было страшно, что она обманет и не воскресит Руса, как обещала, но заберет наши чувства. Хотелось увидеть его живым, как и ребят. Осторожно переложив голову Руса на каменный пол, я встала и подошла к ундине. Без магической клятвы я не отдам ей ничего. Она прикоснулась к моей щеке, своими отчего- то горячими пальцами. Хотя, может это я уже так сильно остыла? Неважно. Все почти закончилось.
– Нравишься ты мне, храбрая маленькая ведьма. У тебя будет шанс все вернуть назад. Пробудить и ваши чувства, и воспоминания остальных. Главное условие – ты должна пролить слезы три раза, и тогда все вспомнят. Вернется к тебе твой любимый, вспомнишь все прежнее ты, очнутся от забвения и твои друзья. – По ее щеке
