Вернуть истинную (СИ) - Беж Рина
И немного теряюсь от понимающей улыбки Джейкоба. Вот же папка достался, любую эмоцию на раз считывает.
— Ничего особенного, родная, — отвечает он, протягивая ко мне руку, — только твоя ладонь. Я не хочу, чтобы у тебя в памяти оставались пробелы из-за десятидневного сна, поэтому мы их ликвидируем быстро и безболезненно.
— Ты уверен, что Аниле нужны такие подробности? — задает Лин неожиданный, как по мне, вопрос и слегка хмурится.
Неужели что-то скрывает?
А ведь точно, прихожу к выводу, подмечая напряженный взгляд и сомнения в ярко-синих безумно привлекательных глазах.
— Нужен, Фуров, нужен, — следует категоричный ответ Джейкоба. — Каждый из нас понимает, будущий зять, что ваша пара образовалась слишком хаотично. К тому же, моя дочь в силу того, что очень долго жила среди людей, полагается на человеческие стереотипы больше, чем на собственные ощущения. Я всего лишь хочу избавить ее от неуверенности, которая питает все ее поступки и мысли. Уверен, ты успел признаться своей истинной в чувствах, — отец с улыбкой отмечает, как моих щек касается румянец, и поднимает руку, жестом прося Лина дать ему возможность договорить, — я бы поступил именно так, клянусь. Но загвоздка в том, что среди людей слова и поступки не равнозначны. И Ани, даже если не хочет, все равно держит это понимание в голове. Конечно же, она со временем осознает, что оборотень, повстречавший пару и признавший ее своей избранницей, никогда ее не покинет и не взглянет на другую женщину никак иначе, кроме как на мебель. Да-да, Ани, я говорю совершенно серьезно. Именно поэтому я хочу показать тебе все, что ты пропустила, и сократить время сомнений и страхов до минимума.
И папа показывает. Не подробно, а как на перемотке видеофайла, замедляясь в местах, которые считает интересными и важными для меня, и несясь галопом там, где информация, по его мнению, бесполезна.
Так я его глазами вижу себя, дрожащую от страха, когда браслет на щиколотке проявляется и, будто напитываясь, обретает форму и вес, а после сдувающуюся словно шарик, когда цепь с ноги спадает, и энергия утекает, как вода сквозь пальцы.
Вижу, как отец вливает в меня силу, очень много силы, но это приносит мало пользы. Вижу, как он удерживает мой полустеклянный взгляд и, перевоплощаясь, заставляет меняться и меня, через боль, через крик, через «не могу». Но заставляет.
Я впервые вижу свою Золю. Мою хрупкую, тощенькую волчицу. Дрожащую и скулящую, еле стоящую на тонких лапах и смешно топорщащую ушки. Слышу ее первый тявк, умиляющий до глубины души. И вижу отцовские объятия, в которые падает моя девочка, потеряв силы.
Я практически не успеваю отслеживать последующие дни, мелькающие на перемотке. Но отчетливо понимаю, почему отец это делает. Он не хочет показывать собственные бессилие и отчаяние, когда ни на пятый, ни на седьмой день я не возвращаюсь.
Но я вижу, чувствую, впитываю его любовь всеми фибрами души. Я ощущаю ее, как каменную стену, которая при любой опасности закроет меня ото всех невзгод, как пуховую перину, которая не даст при падении ушибиться, как источник неиссякаемой веры в меня, как лучшую дочь на свете, самую умную, самую красивую, самую правильную.
Следующее видение заставляет напрячься и затаить дыхание.
Джейкоб приезжает к Лину и рассказывает обо мне. Сердце замирает в ту же минуту, когда истинный становится белым, как полотно, узнавая причины переживаний отца, и срывается в путь в тот же момент, как только понимает, где меня искать. Я гляжу на Фурова и не вижу оборотня, смиренно принявшего волю богини любить бракованную. Нет. Я вижу искреннее волнение, страх, потребность быть рядом, забрать мою боль себе, обнять, приласкать, утешить, любить, заботиться. И еще много всего, что я не просто отмечаю в глазах, но и ощущаю в поступках, жестах, мимике, через прерывающееся дыхание, через дрожь в пальцах, через яркий блеск в глазах, взирающих на спящую Золю с такой нежностью, с таким трепетом, что нельзя не поверить в искренность и полное осознание собственных чувств.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Если всё это — не любовь, что закидайте меня тапками, я не против.
Я впервые внимательно разглядываю Бураша, огромного поджарого волка иссиня-черного окраса. Его крепкое сбитое тело с широкой грудью опирается на мускулистые ноги, а лобастая изящная голова с некрупными ушами и длинным щипцом украшена серыми полосами вокруг темных щек и светлыми пятнами над глазами.
Я влюбляюсь в этого несокрушимого зверя с первой же секунды. А он, я это чувствую, уже любит меня и Золотинку, вокруг которой наворачивает круги, пытаясь пробудить.
Вначале кажется, Бураш просто беспричинно двигается, на время останавливается, то и дело вылизывая мордочку своей пары, и вновь продолжает замысловатых ход. Но это не так. На неподвластном пониманию уровне, через связь истинных он взывает к Золе и пытается поймать отклик.
И не сдается. Час за часом. День за днем.
Даже поставленные отцом «на перемотку» кадры не мешают мне понимать и осознавать длительность процесса, а жуткая изможденность зверя, еле передвигающего лапы, лишь это подтверждает.
Когда волчица просыпается, открывает свои сонные глаза, так похожие цветом на мои, негромко тявкает и тянется, стараясь подползти к истинному, облегченно выдыхают и отец, и сам Лин, и даже я.
Я вижу зрительный контакт между волками, их потребность друг в друге, их единство и бесконечное обожание. И отлично понимаю, что они никогда ни при каких обстоятельствах не откажутся друг от друга, не обидят друг друга и не предадут.
Бураш и Золотинка — пара, которая сделала свой выбор.
А еще я понимаю, что хотел донести до меня отец. Он показал мне настоящее лицо Лина, его желание спасти меня любой ценой, весомость его обещаний и истинность чувств, о которых он говорил.
Фуров спас меня и не отпустил в безвременье. Он тоже сделал свой выбор. И теперь слово лишь за мной.
Глава 45
АНИЛА
Дальнейшие события несутся, сменяя друг друга, с такой скоростью, что еле успеваю отслеживать. И всё же каждое из них имеет огромный вес и играет значимую роль в достижении конечной цели.
Совет приближенных при контролере впервые проходит в присутствии посторонних — оборотней стаи Фурова. И этот беспрецедентный случай производит впечатление как на одних, так и на других.
Двуликие северо-западной стаи пусть и стараются держать лицо, но трепет и уважение в отношении сверхоборотня и его избранных без труда читается в их взволнованных глазах и чуть более резких жестах. Все-таки не каждому даже за всю довольно продолжительную жизнь перевертыша выпадает шанс пересечься с теми, кто носит в себе частицу богини. Слишком уединенно и закрыто те живут.
Приближенные же отца ведут себя более естественно, осматривают волков Лина с интересом и вниманием. Мне достаются теплые улыбки и пожелания скорейшего выздоровления. Но на расстоянии. Ни один их оборотней не приближается, чтобы коснуться ладони или переброситься парой слов.
Зато все, как один, пожимают руку Фурову и хлопают по плечу, выражая признательность и благодарность.
Оказывается, за меня. О чем начинаю догадываться через пару минут. И что подтверждает отец уже позже, когда мы остаемся вдвоем:
— Это уважение, Ани, к Лину, и ни в коем случае не пренебрежение тобой, — поясняет с легкой улыбкой. — Они знают, что вы — истинные половинки с непростой историей, поэтому сейчас, когда зверь Фурова уязвим и готов за тебя воевать со всем миром, стараются лишний раз его не нервировать.
Расширенный совет проходит так же, как и первый, то есть четко, грамотно и по существу. Без переливаний из пустого в порожнее и без никому неинтересных разглагольствований.
— Действуем в двух направлениях. Захват производим одновременно, чтобы исключить любую возможность утечки информации, а значит, и шанс у виновных сбежать и спрятаться, — отрывисто выдает отец. — Я с Саром и Веном отправляюсь к южному полюсу. На мне ликвидация Арона и его клана. Да, Ани, я понимаю, что ты — девочка и тебе чужда смерть и боль, но будет именно ликвидация. Полная зачистка всех причастных. Без возможности смягчения приговора. И без второго шанса на исправление. На кону будущее всех и каждого. Это мы успели понять и почувствовать на собственной шкуре. Либо они, либо мы.