Спасите ведьму, или Некроманты здесь скромные (СИ) - Томченко Анна

На лицо не вышла. Это ей всегда маменька говорила, подчёркивая, что рябое лицо досталось от прабабки и этим несказанно раздражало. Отчасти, потому что старая родственница дожила до девяносто двух и успела попортить кровь даже внучке. А отчасти, потому что замуж Жюли выдать не удавалось. А теперь ещё и перестарок.

И хозяйка швейной лавки вечно норовила уколоть больнее. Что руки, как у лесоруба, и что вкуса у неё нет: кто совмещает благородный бархат и тонкое верахийское кружево?

Жизнь Жюли была серой какой-то. Непроглядной. И в непроглядности этой девица видела только одну отдушину- шить ей действительно нравилось. И пусть кожа на пальцах, от вечно сухой и временами грубой ткани, трескалась до крови. И пальцы эти, с выступившими костяшками совсем становились жестким. И покупательницы, что одна краше другой, смотрели на швею с нескрываемым омерзением, они тоже стали привычными. Жюли не замечала насмешек и подначек. И когда проводились примерки, ни одну не уколола специально. Будет им. Ещё булавки морать.

Но в глубине души, туда куда не добрались ни маменька, ни хозяйка, ни злые покупательницы, Жюли мечтала, что встретит однажды… Ну, не принца, конечно. Но человека хорошего, который увидел бы в ее веснушчатом лице красоту. И ни чинов, ни званий не нужно было белошвейке, пусть хоть разбойник с дороги, лишь бы человек был. А уж она его перевоспитает…

И возвращаясь из лавки, в коей она задерживалась, чтобы поменьше слушать маменькины нотации, Жюли все мечтала о таком мужчине. Даже взглядом зацепилась пару раз за слишком густые тени в узком переулке. А когда свернула с мощенной мостовой, расслышала тихие шаги. Обернулась пару раз. Все искала взглядом того кто шёл следом. Она всем естеством ощущала его незримое присутствие.

А потом в голове раскалилась тонкая игла. Жюли шагнула к кованым воротам, опираясь на них спиной. Перевела дух. И снова спазм. Взрывной, раздирающий. Ее вывернуло на дорогу обедом. Во рту разлился мерзкий, кисловатый привкус. А потом ещё и соленый, с привкусом железа. Она провела рукой по лицу, и ладонь окрасилась кровавыми разводами.

От вида крови в голове лопнули натянутые струны. Жюли спиной почуяла приближение, на шее мимолетно отпечатался призрак прикосновения. А потом мир взорвался непередаваемой болью, что текла, текла, текла… Как кровь по мостовой.

Жюли завалилась на бок возле все тех же кованные ворот и поняла, что только сейчас встретила того, ради которого хотела бы жить. Пусть и встреча с ним принесла смерть.

***

Грегори бился в силках чужих воспоминаний. Его разум медленно угасал вместе с умершей девушкой, и как разорвать путы, что их связали, он не знал. Ему воочию виделась и кровь на руках, и запах ее.

Сознание раненой сойкой трепыхалось в руках некроманта. Он тянул, замедлял смерть девушки, чтобы самому не махнуть следом за ней. А когда стальной прут взрезал голову, он почти потерял себя. Он неотделимо чувствовал замедляющее дыхание и успокаивающийся стук сердца.

Нельзя. Нельзя поддаваться.

Удар по пелене памяти. Еще один. И сбитые в кровь костяшки рук.

Не засыпай, некромант ты хренов!

Он пустил тлен внутрь в себя. Замер под переливами тёмной силы, что жгутами оплетала воспоминания жертвы.

Яркий всполох огня. Обжигающее тепло, что давит со всех сторон. Холод подземного камня под щекой. Рваные удары в клетке рёбер. Дыхание с присвистом. И непечатное:

— … эту гребанную ведовскую некромантию!

Фил сидел на полу, зажимая нос. По подбородку струилась алая ленточка крови. Грегори с трудом приподнял голову и понял, что лежит чуть ли не под алтарем. Дювье вон опирается спиной об одну из ножек и сквозь сомкнутые зубы продолжает материться.

— Как ты меня вытащил? — голос вороньим карканьем резанул слух, и во рту тут же поселился привкус крови. Грегори попытался подняться, опираясь на руки. Удалось, только вот глава отдела безопасности неловко поддержал.

— С трудом. И только благодаря твоей ведьме. Она первая смекнула в чем дело и затормозила, потянула на себя твое заклинание, — прогундосил друг. Потрёпанный, злой. — Я следом прыгнул. Ведовская некромантия не рассчитана на магов, поэтому сразу стал рвать опорные связки заклятия. Потом понимаю, что тебя не ощущаю, ну и разрядил весь резерв на волну силы. Дальше не понятно…

Он запрокину голову, чтобы остановить кровотечение, но неудачно стукнулся. Выругался.

— Чувствую меня вышвыривает, — продолжил Фил, — ну я всеми силами давай за мертвое сознание хвататься, потом твои воспоминания зацепил. А дальше позволил развалиться заклятию.

— Спасибо, — выдохнул некромант, сплевывая на каменный пол красную слюну. Дверь в лабораторию распахнулась и мужчина перевёл взгляд на вошедшего Хейнбергера. Без пиджака, в рубашке с подвернутыми рукавами он смотрелся дико.

— Вернулись? Отвратно, — он сгрузил стопку книг на стол.

— Не думал, что тебя так расстроит наше возвращение, — не смолчал Дювье.

— Отвратно выглядите. Оба, — Пол помог встать, усадил экспериментаторов по креслам и склонился над Грегори. Чуть надавил на виски. Острая нить силы коснулась сознания, и некромант ощутил аромат летнего луга, скошенного сена. У каждой магии есть свой вкус и запах. Вот у господина политика она была какой-то одухотворяющей. Так сразу и не скажешь, что огненный маг.

Потом блондин переключился на горе-спасителя. Недовольно пождал губы. Кровотечение не останавливалось. Хотя целитель из Пола был больше чем хороший, не выбери он политику, мог бы исцелять одним прикосновением.

— Покажись хорошему лекарю, — все-таки прервав кровяной поток, порекомендовал Хейнбергер, — у тебя сосуды никуда не годятся: треть соплями провисает, когда прикасаешься.

Дювье невесело улыбнулся. К его должности ещё и риски прилагаются. По количеству покушений этот индивид может соперничать со своим королем. Не удивительно, что он совсем не в форме.

— Где Элис? — животрепещущий вопрос, потому что представить, что ведьма натворит в панике, Стенли не хватало фантазии.

— Ник отнёс ее во флигель…

— Отнёс? — Грегори подорвался, но зашатался и снова сел в кресло. В голове плыло и бултыхалось.

— Не переживай, я просто ее усыпил, — блондин так безразлично пожал плечами, что некроманту вдвойне стало необходимо увидеть свою ведьму. — Побоялся, что она третьей прыгнет в заклинание, и пока она пыталась пробиться к вам, тихонько кастанул на неё сон. Ничего страшного. Она в полном порядке.

Холодные пальцы разжались, и Грегори только сейчас понял насколько сильно он вцепился в подлокотник. Но насладиться спокойствием не успел. В лабораторию вошёл Николас и загробным голосом оповестил:

— Фарнинг приехал, идите допрашивайте…

***

Льюис смущался под пристальным вниманием стольких магов. Особенно одного конкретного, того чей пост настолько высок, что маменька в обморок хлопнется, когда узнаёт с какими людьми работает ее сын.

Полицейский поправил китель и прижал папки с делами к груди. Так истово, как прижимают родное дитя. Хотя, чего греха таить, за прошедшее время эти бумаги по родству могли соперничать с почтенной родительницей. Льюис изучил их вдоль и поперёк. Ночами он читал, делал выводы, которые все равно были абсурдными. Днями он прикидывал, чтобы он преследовал будучи убийцей. Он даже вечерний чай пропускал, потому что на закате удивительно хорошо думалось. И сейчас ему все эти думы надо стройно изложить.

Ритуал знакомства и четыре рукопожатия. Прежде чем приступить к выводам Фарнинг изложил материалы дела, отдал отчеты и только потом резюмировал, что застопорился. Ни одной ниточки. Нет возможности объединить все в серию.

— Хорошо, — господин Дювье трёт переносицу с опаской, как хрустальный графин. — Прежде чем делать выводы, послушаем ещё одного свидетеля.

И почему-то обернулся к некроманту. Грегори, а теперь и в голове у себя полицейский обращался к мужчине по имени, вскинул бровь, словно ожидая ряда вопросов. Не дождался и, вздохнув, заключил.