Роза опалённая (СИ) - Шолох Юлия

Она так устала, что ей ничего не снилось. Вообще.

А утром еле заставила себя подняться. Всё тело болело, волосы спутались… пожалуй, впервые Розалин оценила собственный артефакт, который даже такую всклокоченную шевелюру превратил в прекрасные локоны.

Однако она быстро забыла про слабость и боль. Вернее, другие, более важные мысли, перебили всё неважное. Розалин быстро собралась и выскочила за дверь. Она была полна энтузиазма. Впереди новый день. Она узнала секрет господина Браббера… и не один. Она узнала про себя и свои сны… их общие.

Розалин не знала, верит в это или нет. Как бы он мог соврать? Откуда бы он узнал про сны Розалин и про длину её волос?

Но иначе… что это значит? И спросить не у кого… Может, для местных это в порядке вещей? Видеть друг друга… в таких неприличных снах? Но даже если бы о таком не говорили прямо, неужели никто бы ни разу не намекнул? Но в Питомнике ни о чём подобном слыхом не слыхивали. Даже Старцы, любящие всё необъяснимое и необычное, ни слова не уронили.

В любом случае, это интересно.

В общем, ей хотелось, чтобы день поскорее начался. Вдруг он будет… не чудесным, нет, но хотя бы неплохим? Вдруг ей хотя бы один день не придётся думать об убийствах?

На завтраке девушки передали ей просьбу зайти к госпоже Лисецкой. Розалин пошла с большой неохотой, уж очень ей не терпелось прийти в отдел и увидеть господина Браббера. Как он на неё посмотрит? Что скажет? Будет ли смущён? Или полон восхищения?

Поцелует ли… её ещё раз?

Глупо, глупо… но как остановиться? Это было решительно невозможно!

Розалин еле дождалась разрешения войти, быстро поприветствовала госпожу Лисецкую, которая сегодня облачилась в ядовито зелёный костюм и приготовилась слушать.

— Ах, Розалин, какая вы сегодня милая! — Вскричала госпожа Лисецкая. — От вас глаз не оторвать! Ах, смотрела бы и смотрела.

— Спасибо. — Розалин зарделась, она не привыкла к таким бурным комплиментам.

— Не за что! А теперь, Розалин, сообщаю, что вам придется вернуться в отдел магических животных.

— Что?!

Контраст между первыми словами и последующими был слишком разительным, чтобы удержаться от изумлённого возгласа.

— Да, да, милая моя, так вышло. Господина Браббера внезапно перебросили на крайне важное и секретное задание… на несколько недель. А без него, сами понимаете, ваша работа в отделе совершенно бессмысленна. Нет, конечно же, вас бы никто не уволил, мы выполняем свои обязательства. Но так произошло, что одновременно приболела госпожа Лукавина. Лекари считают, она проведёт в постели не менее двух недель… а потом ещё будет набираться сил. Как видите, всё совпало, поэтому вы вернётесь к господину Лукавину. Конечно же, временно! Не берите в голову! Как только всё наладится, мы все вернёмся к первоначальному состоянию. А может, вы и не захотите возвращаться? — Она хитро прищурилась. — Жизнь бывает такой непредсказуемой! В этом её главная прелесть!

Конечно, Розалин не могла отказаться от перевода, тем более что её как бы не спрашивали, а ставили перед фактом.

И вот она вышла от госпожи Лисецкой в совсем ином настроение. Ей было грустно… и кажется, она волновалась… о господине Браббере. Что значит, срочно переведён на другое, важное и секретное задание? А раньше он, по их мнению, чем занимался?

Розалин как можно быстрее оделась и побежала через площадь в свой отдел. Она так спешила, что даже не замечала ветра, который сегодня, как и всегда, намеревался опрокинуть её на лопатки.

Не удалось.

Розалин вошла в здание и поспешила по коридору в его дальний конец. У порога остановилась, вздохнула и решительно толкнула дверь. И… конечно же, та оказалась заперта.

Розалин открыла дверь своим ключом. Внутри было темно и тихо. Со вчерашнего дня сюда никто не приходил.

Она почему-то сразу подумала, что тут долго ничего не изменится… господин Браббер сюда не вернётся. Розалин сама не знала, почему об этом подумала. Наверное, какая-то интуиция после разговора с госпожой Лисецкой. Что-то было в её словах, что наталкивало на подобную мысль.

Теперь, без господина Браббера, здесь делать было решительно нечего. Розалин ещё раз взглянула на подсвечники, которые остались пылиться на столе, взяла шаль, которую держала здесь на случай холодов и ушла.

Вскоре она входила в отдел магических животных.

Тут, к счастью, тоже ничего не изменилось. Ученики шатались без дела по комнате, господин Лукавин, на первый взгляд, ничем не занимался, а рабочий стол в подсобке был завален новой партией бумаг, к разбиранию которых Розалин без промедления и приступила.

Так пошли дни… Розалин бесконечно разбирала почту, отвечала на письма, рассылала финельки, и словно спала. Её перестала развлекать Туя со своими детскими проблемами. Впрочем, Туя стала больше общаться со своей старой подругой, и даже сидела с ней за одним столиком. Так бывает.

Единственное, о чём думала Розалин кроме господина Браббера и собственной задачи, это золотаринка. Она пыталась понять, что с ней стало. Она ни разу не слышала звуков из закрытой комнаты… хотя господин Лукавин по-прежнему частенько там запирался. Бывало, ученики шептались о чём-то с важным видом и специально замолкали, когда к ним приближалась Розалин.

В общем, она не знала, что с животным. Живо оно или погибло? Конечно, Розалин было его… её жаль, но всё равно это чувство оставалось каким-то сонным. Как и она сама.

В отделе тем временем размножились магические серые шары. Появилось несколько совсем крошечных, которые облепили один из больших. И эти малявки, оказывается, ели очень много. Розалин смотрела издалека, как ученики подкармливают молодняк нанизанным на палочки мясом. Сама не подходила. Остальные магические животные ничуть не изменились.

Дни текли словно в забытье. Только вот сны Розалин исчезли… Это расстраивало и пугало. Однажды Розалин едва проснулась и подумала, что господина Браббера на самом деле не существует, она просто выдумала его для чего-то… а его нет. Конечно, она сразу же пришла в себя и поправилась — к несчастью для Питомника, он всё же есть. Но чувство страха, растерянности и какой-то безумной пустоты, просто бездонной душевной дыры — оно осталось.

И вот очередной день. Очередные дела, к которым не лежит душа. Обязанности, совершенно не имеющие смысла.

— Говорят, нет причин тянуть дальше…

Розалин замерла. Она стояла прямо за дверью, потому что искала старые отчётные ведомости, а ученики, похоже, подошли к двери совсем близко и разговаривали, не предполагая, что их слышат.

— Ну и правильно. Всё равно сдохнет.

— Похоже на то. Есть, конечно, шанс, что на свежем воздухе поживёт подольше… но результат всё равно один.

— Пока будет жить, магию растеряет. У неё уже меньше половины, и она больше не восстанавливается.

— Ага. Или пробовать оживить и остатки растерять — или вытягивать, что есть. Тут запас… видел, какой? Слюнки текут?

— Видел.

Ученики отошли от двери и продолжили разговор слишком тихо.

Розалин нахмурилась. Она не хотела думать над тем, что происходит. Нет.

Лезть ещё и сюда? Нет. Она пока не справилась даже со своим заданием.

Животное жалко, но это просто животное.

На обеде Розалин смотрела на Хоулину. Может, ей рассказать? Может, она знает, что делать? Какие-нибудь общественные организации привлечь? Есть тут общество защиты животных? Или какие-нибудь благотворительные фонды?

Нет, Хоулина ничего делать не будет, разве что к душевникам побежит. Она даже когда пыталась узнать про золотаринку, ответа не дождалась, убежала, чтобы ничего не слышать. А то вдруг новость неприятная и придётся как-то с этим жить? И в этот раз сбежит.

Благодаря услышанному Розалин окончательно замкнулась и стала почти нелюдимой. В столовую приходила, когда остальные уже расходились, вечером не высовывала нос из комнаты, с Туей обращалась холодно до тех пор, пока та совсем не обиделась.

Ассоль всё ещё болела. А ведь если бы Розалин не поддалась своим нехорошим мыслям и не отравила бы её… то не попала бы обратно в этот проклятый отдел магических животных! Сидела бы в отделе господина Браббера, пусть одна, но была бы возле него хотя бы так. Да и лишнего бы не слышала.