Очень прекрасный принц (СИ) - Чернышова Алиса

Очень смешно, карма. Я бы оценила иронию, будь в лучшей форме. Но это… это…

— Это неожиданно, понимаю, — сказал он тихо. — Мне создали эту личину в целях безопасности. Я поклялся сделать всё, чтобы ничем не выдать себя.

— А кто тогда…

— Безопасник, замаскированный под меня, — правильно понял вопрос Или. 

Я молчала, не зная, как реагировать. Все недомолвки, оговорки и странности разом обрели смысл. Почему я не заметила их? Может, слишком хотела верить, что встретила кого-то, до кого могу дотянуться?

— Я не твоя пара, — зачем-то озвучила я очевидное.

— Да, — согласился он тихо, — хотя я и был почти уверен в обратном. Но это не первый раз, когда чутьё подводит меня… Это неважно. Пара мы там или нет, но я хотел бы, чтобы ты осталась со мной. Я не думал никогда, что предложу кому-то подобное; но… пойдёшь со мной на свидание? Я хочу попробовать встречаться с тобой. Как обычный парень с обычной девушкой.

Я молчала. Сложность ситуации накрыла меня с головой. Моя природа и мои секреты; клятвы, данные отцу; тот факт, что нам никогда не быть парой; история с Гохордами... 

— Шери?

— Простите, ваше высочество, — сказала я тихо, — но я хотела пойти на свидание с простым парнем по прозвищу Шкодник. А драконий принц… я не хочу иметь с ним ничего общего. 

Он отшатнулся, как от удара. Лицо его заледенело.

Я поняла, всем своим существом почувствовала, что только что сделала принцу очень больно. Его отзеркаленная боль поселилась и в моей груди. Неприятно… Но лучше так.

Правильней так. 

Он подобрался. Я буквально видела, как он жёстко берёт себя под контроль: осанка, и без того прямая, стала идеальной, с лица стекли все эмоции, глаза теперь напоминали холодные ледяные озёра. Это выглядело так, как будто он оделся в свою выучку аристократа, как в броню.

Завершающим штрихом стала широкая, насмешливая улыбка — последний рубеж обороны для раненого сердца. 

— Интересно, — сказал он. — Мне вот пару раз приходилось слышать, что принцам не отказывают. Слухи врут?

— Всё зависит от того, есть ли совесть у конкретного принца, — ответила я тихо. — У вас, боюсь, она есть.

— Откуда бы ей взяться? — фыркнул он. — Я и совесть? Несовместимы!

— Значит, будете удерживать меня силой?

Он поморщился. 

Я видела его внутреннюю борьбу и тонула в горечи. Может, это стоило обставить как-то иначе… но как? Как?!

— Буду ли я удерживать тебя силой? Нет, тут ты права. Но полагаю, ты задолжала мне объяснение. 

Даже больше, чем ты думаешь…

— Вы правы, — я встала и принялась поспешно одеваться. Всё разом стало неловко, нелепо и глупо. — Мне жаль, что вышло именно так. Но для такой девушки, как я, принц — совершенно неподходящая компания. 

— Ты пришла на бал искать меня, разве нет?

О, да. 

Я пришла на бал к нему. Взглянуть на него, подойти, может, даже потанцевать… да не знаю я! Может, даже ночь с ним провести, чтобы сбежать утром! Ну не было у меня чёткого плана, когда я шла сюда!

Но я не думала, что всё так запутается. Не ожидала, что это вдруг станет настолько личным, настолько острым… Не знала, что за один вечер можно переступить все границы.

Не ожидала, что можно влюбиться ещё сильнее. 

Но реальность никуда не делась. Она там, за моей спиной, стоит, потрясая внушительным багажом тёмных секретов. 

Моих и чужих. 

— Да, я пришла взглянуть на вас, — сказала я честно. — Но не более того. Я не хочу иметь отношения с вами.

— Со мной или с моим титулом? — уточнил он холодно. Мне казалось, что тонкий лёд его голоса режет лицо.

— С вашим титулом, — ответила я тихо. — Потому что там, откуда я родом, лишнее внимание служб безопасности ни к чему, равно как и визиты журналистов. С вашей природой… потому что драконы остаются с парой, что бы там ни было, а я — не она. 

Он молча смотрел на меня. Да и что бы ему тут возражать? 

— Так что всё, что может нас связывать — кратковременная интрижка, — сказала я тихо. — Которая может мне очень дорого стоить.

Его губы дрогнули, как от боли.

— Самое обидное, что мне нечего тебе возразить, — отметил он. — Я мог бы сказать, что у дракона всегда есть шанс сделать человеческую женщину своей официальной фавориткой или временной женой; но это — не самая простая судьба. Мне ли не знать.

Я замерла. 

Хотелось спросить, как там госпожа Биланна. Но даже этого я не могла. 

— Это твоё последнее слово? — уточнил он, так и не дождавшись от меня ответа. — То, что ты не хочешь меня больше знать. Это не кокетство, не пресловутое “нет”, которое “да”? 

Это было невыносимо. Ужасно. 

Я сжала руки в кулаки так, что когти вонзились в плоть. 

Я напомнила себе о клятве, данной отцу. Напомнила себе о людях, которых подставлю своими глупостями. О том, чем всё кончилось в прошлый раз... 

— Это моё последнее слово, — сказала я. — Прости. Ты потрясающий, почти идеальный. Но вокруг тебя слишком много света, яркого, слепящего. Любой, кто рядом с тобой, тоже оказывается на свету. И это... это не слишком хорошо для девушки вроде меня. 

Он прикрыл глаза. Губы его сжались в тонкую линию, а лицо заледенело.

— Я проведу. 

— Не стоит.

В повисшей между нами тишине я тихо развернулась и выскользнула в коридор, осторожно закрывая за собой дверь. 

Её тихий скрип показался мне свистом падающей гильотины.  

*

Как вышла из Академии, помню смутно.

Вроде бы меня остановил охранник. Вроде бы я даже что-то отвечала на его вопросы. Но всё это было где-то за гранью, как будто реальность отделила от меня прозрачная, но очень прочная стена отторжения. 

Когда ворота Академии Магии закрылись за моей спиной, я подняла взгляд к небу. Было оно свинцовое, низкое, серое…

Глаза жгло от слёз, но заплакать не получалось. Обидно; так стало бы легче. 

Яд опустошённости, потери и горечи пожирал меня изнутри, щедро приправленный виной. Я поступила с Или ужасно и сама это прекрасно понимала. Было неправильно и жестоко так ранить его чувства. 

Что же касается моих чувств… Оставлять его оказалось даже тяжелее, чем в прошлый раз. Это было просто физически больно. И ведь у меня ничего не останется от него…

Я замерла посреди улицы от возникшей в голове мысли. 

А ведь я могла бы. Могла бы остаться с ним ещё хотя бы на сутки. И пожелать ребёнка от него. 

Мы не истинные, наш малыш не был бы драконом, но разве это важно для меня? Он родился бы из энергетического яйца. Он был бы милым и пушистым пернатым змеем, красивым, как папа. Возможно, на его серых пёрышках сверкал бы иней. И у него были бы огромные глаза… Я бы любила его. Обожала. Дала бы всё, чего не дала мне моя родная мать…

Картинка, нарисованная воображением, была яркой настолько, что я почти повернула назад. Лишь в последний момент одёрнула себя, представив, как бы это выглядело. Так и вижу, как возвращаюсь и говорю: “А может, ещё раз? На прощание?” Тогда, боюсь, Или меня всё же прибьёт — и прав будет… 

Но какая же я дура, а! Вот почему не подумала об этом сразу? Да, мне было бы не очень просто, но зато часть Или осталась бы со мной… Может, ещё не поздно пожелать? Я как-то читала, что у человеческих женщин оплодотворение может и несколько дней занимать. А как у селенити? Вот уж понятия не имею: увы, учебников по размножению фоморов просто не существует. Да и откуда бы им взяться? Подумав, я остановилась, зажмурилась и ото всей души пожелала, чтобы у меня был ребёнок. Мало ли, вдруг получится?..  

34

Или, дракон Льда

*

Бытует мнение, что прекрасным принцам очень везёт в любви.

Особенно популярна эта точка зрения среди тех, кто принцев в своей жизни видел разве что издали, краем глаза, а историю читал исключительно в формате романов с томными парочками на обложках и слезливых баллад.

Мне, к сожалению или счастью, такого рода иллюзии недоступны. Благо принца я вижу постоянно и вблизи (каждое утро, в зеркале, если быть точным). Опять же, мои преподаватели были преимущественно оборотнями старой закалки. Теми, что пришли в этот мир из далёкого и кровавого Предгорья, пережили кучу войн и становление нашей Империи. Они не особенно жаловали слезливые баллады и официальные версии, оставляя их для уроков культуры, литературы и пропаганды. На остальных же занятиях мне подсовывали рукописи очевидцев, дневники свидетелей, договоры, отчёты и прочие такого рода материалы. Эти страницы, в отличие от всяких поверхностных романтических бредней, рассказывали подлинную историю общества — циничную, мрачную, сочащуюся кровью, полную предательств и интриг.