От сессии до сессии (СИ) - Горбачева Вероника Вячеславовна

И кое-как встаю с постели, разгоняя кровь по обленившемуся телу. Первым делом тащусь к окну, впустить ночную прохладу. Поёживаясь, брожу по комнате босиком, чтобы озябнуть как следует. Уже бодренько, покрываясь мурашками от холода, взбиваю подушки, встряхиваю одеяло. Продрогнув окончательно, захлопываю окно и, натянув кусачие вязаные носки, ныряю в постель. На самом деле, я не маюсь дурью: просто порой, чтобы заснуть быстро и крепко, достаточно озябнуть как следует, а потом согреться. Методика проверенная, рекомендую.

…И, закрыв глаза, почти тотчас оказываюсь в опостылевшем мне туманном царстве. Но ничего, я к этому готова.

Давно, ещё порхая с Тим-Тимом над Долиной Магов, я мечтала прихватить в свой сон ещё и дочек, подарить им и необыкновенное зрелище, и чудесные ощущения. Теперь, используя наставления кота, я моделирую место нашей встречи, стартовую точку полёта. Начну с той же поляны в ночном саду, откуда мы с Тимычем прянули в небо. Так, по уже проторенной дорожке, легче идти самостоятельно. А получится — можно и другие локации освоить.

Обычно девочки ложатся спать позже, наши с ними режимы не совпадают. Но моей задумке это не помеха. Тимыч объяснил, что, ежели правильно притянуть попутчика — его сознание унесётся к тебе сразу же, а тело само найдёт, куда прилечь. Поэтому создаю Зов с отсрочкой в пять минут: чтобы девочки успели добраться до ближайшего дивана или кровати. А я пока поработаю над местом нашей встречи. Тем более что особо и голову ломать не надо, просто вспомнить качели в саду у Дюши и Ксюши, где мы беседовали с котиком.

И тотчас оказываюсь на месте. Мое сновидение — мои законы.

Вот только места на качелях маловато для троих. Подчиняясь мысленному приказу, доска-сиденье удлиняется, обзаведясь по ходу ажурной спинкой и боковинами. Получается этакий диванчик, на котором не особо раскачаешься, зато можно посидеть небольшой компанией. Присев, с удовольствием обвожу взглядом ночной сад, прислушиваюсь к шороху листвы, посвиркиванию кузнечиков, шуршанию каких-то зверушек в траве… Здорово. Не отличить от реальности. И распахиваю объятья. Что ж, девочки, ко мне!

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Под левой рукой появляется Соня, недоумённо хлопающая ресницами. Под правой — Машутка.

— Ой, мам! Это что?

— Это где? Это… ты нас сюда, да?

И тут же ахают:

— Ух ты, какая лунища!

Сонька, оглядываясь, всматриваясь и даже принюхиваясь, озабоченно сдвигает брови. Думает. Она вообще в их дуэте аналитик, Машутка — та в чистом виде эмоции. Прекрасно дополняют друг друга.

— Мам, да ведь вечер только начался! — выдаёт, наконец, моя старшая. — А у тебя тут, похоже, полночь. Это почему?

— И ты вообще как? — вклинивается Машка. — В смысле, как себя чувствуешь? Ты нас сперва чуть не напугала, такая… как заторможенная, но папа нам всё рассказал и успокоил. Вроде бы… Слушай, это правда, что ты теперь ещё и медведица? А мы так сможем? Хоть когда-нибудь? А как ты нас сюда притащила? А зачем?

Что-что, а засыпать вопросами по самую макушку они умеют.

Подумать только, целую вечность я не могла их обнять! То скитанья по разным мирам, то исследования фамильных замков, то новый учебный год в новой гимназии, то эксперименты в папиной лаборатории… Жизнь у нас в последнее время, конечно, интересна и удивительна, но вот то, что иногда некогда посидеть вместе, обнявшись — нехорошо. Надо срочно исправляться.

— Погодите, не всё сразу, лапы мои. Давайте сразу обозначу главное: тут сейчас творится мой личный сон, и мы с вами можем растянуть его на сколько хотим. Всё время — наше, успеем поговорить обо всём. Но сначала сюрприз! Зря я, что ли, вытащила вас сюда в такую ночь?

Не сговариваясь, мы, все трое, запрокидываем головы и любуемся звёздами. К этому зрелищу, не затмеваемому светом фонарей, привыкнуть невозможно.

Крепко беру девочек за руки.

— Ну, что, полетаем?

***18.2

Пробуждение с улыбкой — лучшее начало дня. Как вариант хорош ещё утренний поцелуй, и непременно от любимого мужчины. А уж если и то, и другое по времени совпадают…

Любимый мужчина, мягко улыбаясь, касается губами уголка моего рта.

— Что ты опять натворила, выдумщица? Мало нам горных вершин на кухне и полного дома чокнутых мышей; что скоро по крышам Тардисбурга поскачут монстры из сновидений, и мне придётся объясняться с горожанами!

Я лишь блаженно щурюсь. Солнечный луч ненавязчиво заглядывает в левый глаз, греет щеку. Тело, ещё помнившее скольжение в воздушных потоках над Долиной, млеет от тепла одеяла и мужских объятий, от мягкости подушки, от окружающего меня уюта… Откуда-то доносится аромат кофе и булочек. Шуршит за окном лес. Рассыпается дробь дятла.

Живой удивительный мир, не менее дивный, чем тот, что я покинула, проснувшись.

— И там хорошо, и здесь, — мурлычу, довольная, как кошка. И вдруг меня накрывает понимание. Становятся ясны опасения Маги, замаскированные шутливым тоном. — Не волнуйся за девочек, милый. Если бы мир сновидений открылся им год назад, на Земле — тогда да, я и сама побоялась бы, что они зависнут в нём и не захотят возвращаться. Всё-таки жили мы там скучновато… Но, во-первых, я затащила их в свой собственный сон, где мне всё подконтрольно, а во-вторых, здесь, в Гайе, у девочек такой насыщенный реал, что вряд ли они его променяют на грёзы. Им теперь с каждым днём всё интереснее жить. Им даже учиться интересно, вот что удивительно!

Он вроде бы несколько обескуражен. Поводит рукой вокруг.

— Хочешь сказать, что всё это… всё, как мы живём… настолько притягивает?

— Ну да! Для вас это обыденность, а для них — полное лукошко чудес, причём бездонное. Подумай сам: здесь к их услугам бытовая магия, волшебные замки и магические существа, артефакты и волшебство! Вы среди этого родились, вам привычно, а вот иномиряне — те сразу попадают в сказку. Да вот тебе пример наоборот, если можно так сказать: тебе, уроженцу магического мира, чудом казались простые приборы и электроника из нашего. Тот же ноутбук, вспомни! И электричество, и мобильная связь… и полёты в космос…

Он хмыкает.

— Это верно. Ваша техномагия кажется чудом, хоть ты и не признаёшь её магией. Но всё же, Ива, не торопись пока обучать детей сно-хождениям. Забредут ещё куда не надо в своих фантазиях… Хватит с них пока обычных экскурсий.

Коварно воспользовавшись Магиной озабоченностью, рывком притягиваю его к себе.

— Обещаю. Но имей в виду, как раз у меня лично — очень много нереализованных фантазий. Взрослых! И я не собираюсь гоняться за ними по снам, когда под боком такой конкретный и вполне себе во плоти реальный муж. Вот ещё!

Прежде чем доказать свою реальность, особенно во плоти, он успевает фыркнуть:

— Согласен!

Хорошо день начинается. Хорошо ощущать себя любимой. И знать, что реальность эта — самая что ни на есть настоящая.

***18.3

Ох уж эта мне реальность! Как ни бывает она порой хороша, но всё же после некоторых особенно замечательных выпадений из неё возвращаться — вернее сказать, выныривать из постели — категорически неохота. А хочется млеть, нежиться и, по выражению одной моей знакомой, «ощущать себя немного тюленем». Существом мягким, нежным, к передвижению по суше неспособным в силу собственной лени.

Поэтому вместо того, чтобы встать и заняться делом, я исследую, упершись взглядом в потолок, природные узоры на морёных досках. В щелях проглядывает черепица. Ни малейшего намёка на утеплитель или хотя бы изолирующий слой; тем не менее, здесь тепло, уютно, и никаких сквозняков. Похоже, применён какой-то вид бытовой магии, только не изнутри дома, а снаружи. Надо потом выйти, приглядеться внимательнее, да порасспросить Тим-Тима.

Где он сейчас, кстати, этот прекраснейший кот?

К первому вопросу пристраиваются, как вагончики к паровозу, остальные, интересные и актуальные. Понятное дело, Тим-Тим рядом с любимым хозяином; но вот где, собственно, сам дядя Георг? В Эль Торресе, с обретёнными родственниками? И если там — то надолго ли? Как человек деятельный, вряд ли он долго усидит на одном месте, да и в планах у него, помнится, намечен грандиозный вояж по городам и замкам…