Вероника Мелан - Уровень: Магия (СИ)

Анна держала в руках футляр и смотрела на ожерелье с грустью. Не столько с грустью, сколько с застывшим в глазах разочарованием и фальшивой улыбкой в попытке скрыть истинные чувства.

Майкл растерялся. Специально не стал дарить подарок вместе со всеми — хотел порадовать отдельно, а теперь не мог понять, чем она недовольна.

— Ты же просила колье из диадемитов, я тебе его и подарил. Ведь был разговор…

— Да, был.

Она захлопнула коробочку и посмотрела на него с немым упреком: мол, ну, почему вас, дураков, всему приходится учить заново и вслух? Почему не додумаетесь самостоятельно? Почему мы, женщины, как проклятые, всегда должны все делать за вас?

Он опешил.

К ночи посвежело. Пахло подстриженной травой и пробежавшей сквозь долгие километры подземных труб водой. Доносился гул далеких моторов; птицы не пели — наверное, их здесь не было или очень мало…

— А ты сам не подумал, чего еще я могу ждать?

Анна улыбалась так, словно уже подписала ему приговор. И утомленная терпимость в ее глазах напоминала ему выстраданную снисходительность королевы, которую вот уже третьи сутки, стараясь «на полную», не может рассмешить бездарный шут.

Он, наконец, понял — не сразу, но понял, — чего она ожидала.

И сразу же захлопнулся изнутри. Не готов был предложить ей себя. Обещать посвятить ей свое время, любовь, мечты и надежды. Не готов, и все тут; сам бы не смог объяснить почему, да и не пытался. Просто верил чувствам.

— Прости. Другого я не принес.

Ответил тихо и не отвел глаз, несмотря на физически жгущее кожу разочарование в ее взгляде.

— А я от тебя другого и не ожидала.

«От тебя» прозвучало почти брезгливо — внутри Майкла что-то отпало. Осыпалось, как отставшая от стены штукатурка.

Они помолчали.

Отсюда был виден мост, по которому ровно ползли светящиеся точки — фары проезжающих машин. Кто-то наверху разбил о край бассейна бокал. Через секунду раздалось: «Я сейчас все исправлю», смущенное «Ой», а следом плеск грузного тела в воду. Разразился дружный хохот.

— Ты куда, на Магию?

Она не предложила остаться на ночь — списала его со счетов. Он бы не удивился, если бы узнал, что на место сбоку от нее в постели уже нашелся другой претендент.

— Да, на Магию, — ответил просто и с удивлением осознал, что не чувствует ни боли, ни сожаления. Только облегчение. — Через пять минут пойду.

— Я провожу.

Правила приличия.

— Не надо. — Он покачал головой. — Я знаю, где выход.

Вот и все. Люди встречаются, люди расходятся. Никогда не знаешь, что к лучшему, а что останется следом и протянется по душе свежим шрамом.

Не в этот раз. Спасибо, что обошлось без боли.

Терзала, несмотря ни на что, легкая грусть. Оттого, что не знаешь, как все сложится; оттого, что вещи меняются. Вот и вновь расстелился под ногами новый путь, а чья-то дорога отошла в сторону — ответвилась и осталась позади, незачем оборачиваться.

Снова один. Снова вперед.

Гул мотора, ночной воздух, влетающий в окно, свет фар на пустынной улице.

Бессменная Изольда не спала, читала мятую газетенку, рядом на столе лежало неоконченное вязание.

— Уже вернулся?

— Ага.

— Думала, до утра тебя не будет.

Майкл не ответил. Администраторша поправила на носу очки.

— Куда тебя?

Он задумался. Почти полночь. Марика, где бы она ни была, уже спит. Так что домой.

— В зимний коттедж.

Она кивнула. Выдвинула пульт и ловко, далеко не по-старушачьи застучала по клавишам.

— Готово. Можешь входить в дверь.

— Спасибо.

— Принеси мне в следующий раз печенья с клубникой, ладно? А то эти охломоны шлют кофейное, оно уже в зубах застревает.

— Хорошо.

Майкл открыл дверь и шагнул на снег. Дождался, пока за спиной стихнет электрический гул — закроется проход, — втянул чистый горный воздух и пошел по дорожке к темневшему невдалеке коттеджу. А на ходу подумал, не раскурить ли одну из сделанных накануне самокруток? Решил, что сегодня можно — особенный день, день прощания с прошлым, — и на душе отлегло.

Над Магией висели крупные, похожие на виноградные гроздья звезды — не сравнить с небом над Нордейлом.

Она никак не могла понять, правильно ли сделала, поставив палатку в источнике. Но здесь, в отличие от остального леса, не капало, а от сырости уже ломило не только ноги, но и челюсть.

Свет струился из земли — мягкий и желтый; Марика, предварительно накормив сервала, разложила мокрую толстовку на крыше треугольного домика, выставила сапоги у тента, забралась внутрь и укуталась в одеяло.

Сон не шел.

Сегодня она шла особенно долго: никак не могла отыскать подходящую стоянку для ночлега. Остановилась было у прохладного ручейка, вытекающего из каменистого нагромождения, решила, что после заката вперед не пойдет, но через полчаса почему-то снялась с места. Стоянка не казалась «правильной».

А здесь тепло, сухо, спокойно, здесь легче дышалось.

Свет пробивался сквозь палатку, наполняя темноту крохотными золотыми искорками и тихим ощущением чуда. Так блестит в далеких снах воздух, так переливается неподвластное прикосновениям пальцев волшебство.

Сегодня Майкл не пришел.

Марика не стала додумывать ерунду, поняла, что на то, вероятно, были причины. Работа, затянувшееся занятие, возможно, экстренный вызов. В конце концов, мало ли дел у человека?

Несмотря на логику, легкая грустинка все же спряталась в сердце и теперь выглядывала наружу.

Приди Майкл, она рассказала бы ему про свой день, про размышления, спросила бы про этот источник и тот, который нашла ранее. Поделилась бы мыслями.

Она вообще привыкла с ним делиться — не скрываясь и не таясь — всем подряд: и страхами, и жалобами, и радостью. С другими не могла, а с ним — да. Наверное, потому что человек хороший — спокойный, расслабленный, всегда уверенный и гармоничный. С таким хотелось быть рядом и дышать одним и тем же воздухом, чтобы не пропустить заглянувшее на огонек чудо, рядом с таким верилось в свои силы. И не стыдно, что грязная и непричесанная. И без косметики…

В общем, да, она немножко скучала. И всячески пыталась себя убедить, что это нормально. Ведь это естественно — скучать по тому, с кем комфортно? Другу, просто мужчине, человеку?

Расплести клубок запутанных рассуждений Марика уже не смогла: потихоньку, ощущая парение крохотных огоньков сквозь закрытые веки, сползла в сон.

Во сне она увидела себя стоящей на той же поляне, что и днем. У погасшего источника и восьмиугольной плиты. То же время суток, та же морось вокруг, только необычно тихо. Совсем тихо, как не бывает наяву: ни шелеста крон, ни пения птиц, ни дуновения ветерка. Марика вновь обошла плиту по периметру и приблизилась к одному из парапетов с раскрытой книгой. Удивилась и обрадовалась, когда поняла, что непонятные ранее символы теперь превратились в слова, которые можно прочитать. Вгляделась в знак воздушного потока, затаила дыхание и прошептала: