Анна Львова - Человек с Зелёной тростью(СИ)
Вопрос был крайне справедливый и как раз к месту. Учитель ровно прошёлся по кругу, выстреливая пронзающими взглядами то на одного, то на другого. В конце концов, он остановился у Эдвина.
– Итак, – промолвил Гриф тоном строгого профессора на экзамене, от которого у бедного студента слипается всё в животе, – итак, скажи-ка мне, Эдвин… как ты поймёшь, что иголки у растения лампагус созрели и свободно отойдут от стебля, не выделив яда?
Эдвин чуть потянул, смахивая пылинку со своего растянутого рукава. Гриф как коршун налетел на него с одного боку, готовый напасть в случае неправильного ответа.
– Когда проходит ровно месяц с момента цветения, листья лампагуса, или как его ещё называют – лантпагуса, – повернувшись к Учителю, мило произнёс Эдвин, – становятся более жёсткими, но не у черенка, а на концах. Иголки чуть пересыхают и заостряются, так что их легко отделить от стебля при желании. Чтобы подстраховаться, можно сначала попробовать отделить их при помощи палочки, ну а потом уже руками.
– Гм! – Только и смог произнести Учитель, заложив руки за спину. – Ну а что ты станешь делать, если яд всё-таки попадёт на кожу? – Повторно начал он наступление на юношу, но уже с другого боку. – Будешь промывать водой, я полагаю?
Эдвин замотал головой.
– Ни в коем случае! – Ответил он, не попавшись на уловку. – Это лишь усилит действие яда и он ещё глубже проникнет под кожу.
– Так что же надо сделать?!
– Как можно плотнее замотать поражённое место сухой материей и подождать пока яд не превратится в белую корочку, а потом соскоблить её щёткой.
– Гм! – Снова повторил Гриф, почёсывая затылок. – Ну да, щёткой… а можно и чем-то другим… Главное сухим…
Эдвин пожал плечами.
– Ну а ты, Том, что можешь сказать по поводу ларкшинского мха? – Важно спросил Гриф, но даже не дослушал его до конца, потому что и так был уверен, что Том всё знает.
– Эльвин, что такое долгометис? – Спросил Учитель с напором. – Дерево, куст или цветок?
– Э-э, – растеряно начала Эльвин, лихорадочно вспоминая и разбираясь в той куче информации, которую вчера узнала из энциклопедии. – Я думаю, что это дерево…
– Верно. – Кивнул Гриф. – Чем оно знаменито… Лиам?
– Причудливой формой ствола и двойными листьями, способными в тёплое время года сворачиваться в трубочки и издавать лёгкий свист при малейшем дуновении ветра.
– Где растут красные бобы, Эмили?
Эмили покраснела.
– В лесу, сэр. – После очень долгого молчания пролепетала она. Лицо Грифа потемнело.
– Мирком? – Холодно произнёс он.
Мирком поднялся с бревна.
– На открытых местах и вблизи водоёмов… – На сколько мог уверенно сказал он, но потом замялся. – Правильно?
– Нет. – Как камень с неба упал ответ на голову бедному юноше, и он вдруг с ужасом понял, что совсем ничего не помнит.
– Красные бобы произрастают только в затемнённых местах. – Пришёл на помощь Лиам. – Чаще всего под старыми деревьями или среди кустов…
– Замолчи! – Грубо прикрикнул на него Учитель. – Тебя никто не просил открывать рот. Не вмешивайся!
Лиам замолчал.
– Ну а как выглядит тысячелистник, Эмили? – У Мистера Грифа расширились глаза, от чего его взгляд стал ещё более строгим.
– Тысячелистник… – Эмили вся растерялась. – Ну… он такой… такой зелёный… большой. – Она смущённо остановилась.
– А кому было сказано выучить всё назубок? – Произнёс Учитель таким тоном, что Эмили чуть не заплакала, а у Миркома взъерошились волосы.
– Я учила… – Почти не шевеля губами, выдавила из себя Эмили, глаза которой уже увлажнились.
– Я тоже… – Ещё менее бодро добавил Мирком. – Просто чуть подзабыл…
– Безобразное, небрежное отношение к общему делу. – Словно мешок, тяжело упали на землю слова Грифа. – Вы огорчили меня, друзья мои…(«И теперь я не смогу спать по ночам!» – Закатив глаза, прибавил про себя Лиам, докончив эту скорбную фразу. Эдвин улыбнулся). Но пока придётся отпустить вас так, и попросить ни на шаг не отступать от остальной команды, прежде чем что-то собирать – спрашивать, спрашивать и спрашивать своих товарищей о травах. Ну а когда вернётесь, будете учить всё заново под моим чутким руководством. Может тогда в ваших мозгах отложится хоть что-то. – Он демонстративно вздохнул и окинул Избранных печальным взглядом. – Берите корзины.
Все повиновались.
– Да, кстати, Лиам, ты наказан. – Как бы между прочим сообщил Учитель.
– Что? – Опешил Лиам, застыв на месте с корзиной в руках. – За что?
– За то, что влезаешь в разговор, когда тебя не спрашивают, и пытаешься умничать. – Отпарировал Гриф высокомерно. Ему просто нужно было уколоть своего ненавистного врага напоследок.
– Но это несправедливо! – Вступилась за Лиама Эльвин. – Он только хотел помочь Миркому ответить!
– Я не нуждаюсь в твоём мнении! – Прорычал Гриф. – Он наказан за дело. И точка!
– Прошу вас… – Снова начала Эльвин, но Лиам её остановил.
– Не надо, пожалуйста. – Произнёс он каким-то непонятным голосом. – Не защищай меня, Эльвин. Всё в порядке.
– Да, в порядке. – Удовлетворённо заключил Учитель. – Теперь ступайте. Но помните, что у вас только пять часов на поиски. Потом вы должны вернуться все вместе. В лесу я позволяю вам при крайней необходимости использовать свои силы, но НЕ перевоплощаться в животных! – Он спокойно вздохнул. – В путь!
Глава 19. СЦЕНЫ В ЛЕСУ
Лиам почти не помнил, как перешагнул черту и вступил в настороженный морвинский лес. Перед глазами стояла какая-то мутная, плотная пелена, кровь кипела и пенилась в жилах.
Голос Грифа, его лицо и абсолютно несправедливое наказание вызывали в душе Лиама столько ненависти и бешенства, что не убеги он в лес раньше всех, они с Грифом наверняка бы подрались опять.
Единственным, что хоть как-то остужало желание «схватки», была блаженная мысль о том, что где-то рядом, а может даже совсем рядом, ходит Эльвин, и он сможет выследить её, дождаться момента когда она останется одна и… и…(Страсть опять душила Лиама, но он, силясь, пытался рассуждать спокойно)… да, он сможет отыскать её и хотя бы просто пройти мимо, обменявшись взглядами.
Сама же Эльвин была очень огорчена тем, что Лиам так быстро скрылся из виду, потому что надеялась побыть в его обществе, пусть даже молчаливом, хотя бы те минуты пока команда заходит в лес. Но в то же время она не могла винить Лиама, так как прекрасно понимала его чувства (не все, конечно) и задетую гордость.
