Таежный маг - Софья Вель
Глава 35. Ошейник или колье?
Она плохо помнила дорогу. На сей раз Алекс повез её загород. Девушка не сопротивлялась, смысла не было никакого. Может, если она будет покорной, наручники снимут. Она наденет кольцо…
И проживет всю свою жизнь в страхе, что её найдут. Как прожила свою жизнь ее бабушка. Или сами демоны уволокут в свою преисподнюю, откуда они всей гурьбой и являются!
После всего услышанного и увиденного за день Нику начало трясти. И кольцо откровенно пугало. Находясь в этой реальности, она хотя бы может отвернуться от слишком зубастого монстра, а там…
Ника пролежала всю долгую дорогу на заднем сидении большого кроссовера. Рядом с Алексом становилось легче, но все равно слабость не уходила. А еще невозможно было избежать навязчивых мыслей. Ника не представляла, как теперь выкручиваться. Может, встать на темную сторону и правда отравить Алекса Мамаева, как того хотел дядюшка? Ника злилась, но даже теперь понимала, что никогда на такое не пойдет. Они чудовища, но она — нет.
Измученный переживаниями и адреналиновыми скачками мозг сбоил. Хотелось спать, просто спать. Ника невольно поддалась желанию.
Очнулась от звука хлопнувшей двери автомобиля. Через миг и её дверца резко распахнулась:
— Выходи, приехали, — тон Алекса не оставлял надежд на спокойный разговор. А Ника не хотела скандалить. Да и не умела она как-то, в прежней-то жизни, это делать, всегда просто глотала обиды. Но эти месяцы её многому научили.
— Я хочу домой, — очень четко произнесла Вероника. Пусть идея абсурдна, но Ника должна была её озвучить.
— К псам? — ровно спросил Алекс, Вероника легко прочитала в легком напряжении голоса звенящую ярость. — Я на скотобойни не езжу.
— Нет, я хочу к себе домой, — Вероника посмотрела прямо в глаза.
— Мне кажется, мы это уже проходили, — хмыкнул Алекс. И щелкнул пальцами. Нике показалось, что на шее снова ошейник и он теперь тянет её в дом.
Ника едва не завыла.
Она. Ненавидит. Их. Всех. Чертовы монстры! Что им не живется в своей Трансильвании?!
Вероника не смотрела по сторонам. Ей было плевать, куда на сей раз её привезли. Какая разница?! У нее на шее клеймо и там же ошейник!
— Вы все чудовища, — Ника сказала это очень тихо, но она не сомневалась, что Алекс её расслышал. — Но это ничего, нестрашно. Мои прадеды хоронили вас с осиновыми колами в груди. Настанет и моя очередь. На каждого по колышку сделаю…
Алекс остановился и очень медленно повернулся, а потом, улыбаясь, спросил:
— Ты пробовала грудную клетку осиновым колом пробивать?
Ника только плотнее сжала зубы. Они аж захрустели. Потом вдруг резко вскинула взгляд на собеседника:
— А ты пробовал женщину не силой брать?
Алекс потемнел лицом, но на провокацию не поддался:
— Нееет, — он только усмехнулся. — Я не убью тебя! Семиградский не дождется! Я не подставлю так всю свою семью.
— Ошибаешься, — зло усмехнулась Ника, — Он всенепременно именно этого и дождется.
Стеклянная дверь тихонько закрылась за девушкой. Ника не поднимала взгляда. Плевать ей, как он тут живет. Какой у него дом, какими пароходами, заводами и газетами он владеет. Он монстр. Кровожадное чудовище. Все они такие. Наверное, именно поэтому её бабуля и бежала из их мира! Насмотрелась.
На торги живым товаром насмотрелась, на убийства насмотрелась, на похоть насмотрелась. Захотела с человеком пожить и человеком стать.
Алекс молча подошел, снял наручники и одним движением вспорол когтем одежку, выданную у дяди в качестве униформы. Ника даже не шелохнулась, она молча слушала, как волны гнева плещутся внутри. Тигр тоже молча зашвырнул одежку в мусорку. Ника встала истуканом. В голове, конечно, был скорее образ стойкого оловянного солдатика…
Мужчина быстро скинул свитер и протянул его Веронике. Ника только плечом повела. Голая так голая. Товар так товар.
Алекс передернул плечами, не злись Ника так сильно, обязательно бы отметила их ширину и дивный рельеф мышц под трикотажной футболкой в облип. Но сейчас Ника была в образе и выходить из него не собиралась.
Мамаев молча выпотрошил все заначки Ники. Разумеется, нашел и красивый ножик, и чудесный яд, и, к единственной досаде Вероники, пузырек с мертвой водой.
— Ты совсем умом тронулась?! — Алекс с силой швырнул пузырек о камни пола. Ника видела сейчас только их. Поднимать взгляд не хотелось. Ника даже не вздрогнула от звона.
— Вероника, ответь! — не унимался Алекс, а потом взбесился от её молчания. — Что за комедию ты ломаешь?!
Ника продолжила молчать.
— Ладно, давай так. Я оставляю тебя в покое, но ты мне просто все честно рассказываешь. О дяде, о его планах, вообще все о своей жизни!
Ника все равно молчала. Ей казалось, что все сказанное и несказанное — часть плана дяди. Что еще надо говорить? Предупреждать Алекса, что Семиградский и теперь его переиграл? А разве Алекс не знает?! Да и какая разница, кто из них двоих её убьет?!
— Вероника, не молчи! — гаркнул Алекс и тряхнул девушку. Но сам же и отступил. — Ты будешь молчать, даже если я тебя каленым железом пытать начну, да?
— А ты попробуй! — мандраж начал пробивать до костей. Нике еле удавалось справиться с собой.
— Я не твой папенька… На смерть не запытываю! — в ответ выплюнул Алекс. Ника вздрогнула и подняла на Алекса тяжелый взгляд. И тут поняла. Сейчас они оба ненавидели. Люто. По-настоящему.
Алекс хмыкнул, быстро схватил ключи со стола:
— Отсюда ты не сбежишь, — коротко резюмировал он.
— Неужели? — усмехнулась Вероника, прежде ей как-то все время удавалось.
— Попробуй, вокруг на сотни километров ни души, верней, ни одной человеческой души, — поправился Алекс. — Только нечисть. Очень голодная нечисть.
— Ну, подумаешь… — хмыкнула Вероника. Нашел, чем пугать.
— Ладно, давай по-другому, по-вашему, по-псовому. Дёрнешься и я загрызу, уммм, Антона? Так зовут твоего сводного братца? Кажется, ты за него уже просила.
Нике очень хотелось сказать, что ей плевать, но это было не так. И Алекс точно знал, что это не так. Вероника только выразительно сплюнула на пол. Они так слабы, что только и готовы заложниками пугать!
— Вот и договорились, — хмыкнул Алекс, — я вернусь через час. Пообедаем.
— Мне плевать, когда ты вернешься! — прошипела Ника, хотя в животе очень голодно заурчало.
— Ага, — язвительно согласился Алекс, и дверь со звоном хлопнула.
Ника осталась одна. Она стекла по стене и тихонько расплакалась, обхватив себя обеими руками. К счастью, метка больше не горела, а тошнота осталась только от голода. Только вот озноб пробивал до самых
