Неистовые сердца (СИ) - Вильденштейн Оливия
Единственными источниками света в казино были зелёное свечение аварийных ламп и конический луч, который падал с потолка и отражался от блестящего хрома — портала.
Каджика перешёл на шаг, осторожно лавируя между столами для блэкджека, направившись к лучу. Когда-то игровой автомат был одним из многих, но времена изменились, и все автоматы были обновлены компьютерными экранами.
Кроме этого.
Руководство пыталось удалить его, но обнаружило, что не может. Когда они попытались уничтожить его с помощью взрывчатки, и портал сотрясся в Неверре, в Вегас были отправлены фейри. Затем «Фламинго» сменил владельца — фейри Март Варгас выкупил его за чудовищную сумму, впоследствии Март завещал его своей дочери — наполовину человеку, наполовину фейри, Линн.
Линн была той, кому пришла в голову идея обрамить игровой автомат бархатными верёвками и создать вокруг него легенду, которую люди обожают… что-то в роде сродни лампе джинна. Если вы вставите десятицентовик, затем потянете за рычаг, и на барабане выстроятся три колокольчика, ваше желание сбудется. Люди скормили машине столько десятицентовиков, что она не раз заедала.
Если бы только легенда Линн была реальной…
Матиас и Сайлас стояли рядом с женщиной с коротко остриженными седыми волосами — Линн. Я не видела её целую вечность. Она не была поклонницей режима моего отца, поэтому большую часть своей взрослой жизни провела за пределами Неверры. Подумать только, она была всего на пару лет старше моего брата. Земное время наложило свой отпечаток на фейри.
— Массин.
Она склонила голову перед моим братом.
Он кивнул ей.
— Линн, — затем он повернулся к Сайласу. — Круз готов?
— Да, — сказал он.
— Скажи ему, что мы на месте. И возвращайся, как только яд подействует.
Другими словами, когда сердце Круза перестанет биться…
Сайлас крепко сжал рычаг игрового автомата. Его печать вспыхнула, а затем его тело съежилось и исчезло в прорези для возврата денег.
В ужасной тишине мы ждали возвращения Сайласа. Линн пыталась заговорить с моим братом, но Эйс продолжал гладить свои волосы и говорить:
— Простите, что?
В какой-то момент Линн перестала пытаться вести светскую беседу.
Он подошёл ко мне и взял за руку, отрывая её от шеи охотника, чтобы осмотреть деформированный рисунок. Я прижалась ближе к Каджике, впитывая тепло его кожи, ровное биение его сердца. Звук вибрировал на моей щеке, отражался эхом в ушах, которые гудели от белого шума.
Эйс отпустил моё запястье.
— Каджика, поднеси её поближе. Я хочу, чтобы она была готова, когда, — его кадык дернулся, — когда придёт время.
Каджике не нужно было повторять дважды. Он подошёл прямо к игровому автомату, и Эйс положил мою руку на рычаг, сцепив мои пальцы под своими.
Моя печать портала вспыхнула, своеобразный символ стал горьким напоминанием о том, что мне больше не рады в моём доме.
Затем воздух сдвинулся, и материализовался Сайлас.
— Началось.
— Сколько времени… его сердце пробудет остановленным? — спросила Кэт.
На лице Сайласа отразился ужас.
— По словам Грегора, три минуты.
Кэт прочистила горло.
— Три человеческие минуты или…
— Неверрианские.
— Это хорошо, — она облизнула губы, как будто они были потрескавшимися. — Это пятнадцать минут. Это хорошо.
Она снова облизнула губы. И ещё раз.
Холод окутал меня, и я поежилась. Я не могла понять, насколько это было хорошо. Сердце Круза больше не билось.
Каджика потёр мою вытянутую руку, пытаясь согреть кожу, которая казалась резиновой и онемевшей.
«Спасибо тебе за то, что подарил мне прошлую ночь».
Он опустил взгляд на тёмно-синий ковёр под ногами, прослеживая глазами геометрический узор, его рука всё ещё скользила по моей коже.
«Мне понравилась прошлая ночь. Это было… волшебно».
— Всё сработает, — сказал он так грубо, что его голос прошёлся по моей коже, как стальная мочалка.
«Не запирай своё сердце, Каджика. Смело отдавай его снова. После меня».
Он оторвал взгляд от ковра и уставился на меня.
— Это сработает!
«Каджика…»
Я пыталась подготовить его.
— Нет.
Я попыталась ободряюще улыбнуться ему, но мои слабые губы не слушались.
Не могли двигаться.
Моё запястье начало мерцать, искаженные линии и изгибы моей печати изменились.
Кэт и Сайлас столпились вокруг нас.
— Её печать не сможет её пропустить, — тихо заговорила Кэт. — Кому-то придётся пойти с ней, Эйс.
— Это уже решено.
Мой брат убрал свою руку с моей. Он не будет тем, кто заберёт меня.
И в этом не было ничего неожиданного. Пока замок не был изменен, чтобы впустить Кэт обратно, мой брат не рискнёт оставить её на Земле. Ни на секунду. Даже если это означало, что он подвергнется той же участи, что и я.
Как будто кто-то потянул за рычаг на моём запястье, моя печать разматывалась и раскручивалась, деформируясь с молниеносной скоростью. Страх и надежда проникли в душу, просачиваясь в каждую клеточку, до мозга костей. Я отвела взгляд, не смея больше смотреть, не смея надеяться.
Надежда была слишком опасной эмоцией.
Мои мысли вернулись к Крузу. Был ли он напуган? Было ли ему удобно? Лежал ли он в своей постели? Суетилась ли Вероли вокруг него? Я на это надеялась. Я попыталась представить его. Не с успокоенным сердцем, а с живым.
Давнее воспоминание нахлынуло на меня. Это был год полёта. Мне было пять — двадцать пять лет фейри, всё ещё совсем ребёнок. Это был год, когда мы научились пользоваться нашим огнём. Как только мы достигли этого, мы засвидетельствовали своё достижение, сняв обувь. Каждый день один из моих друзей либо приходил в школу босиком, либо снимал тапочки до конца учебного дня. Мне было почти шесть, и я всё ещё носила свои туфли на мягкой подошве. Эйс пытался заверить меня, что не существует Благих, неспособных летать, так что, рано или поздно, я это сделаю. Это меня не успокоило.
Однажды утром, после очередной неудачной попытки полетать, из-за которой моя форма стала грязной, Круз ворвался в мой класс на первом этаже школы калимбор.
— У меня есть приказ забрать Лили.
Моя учительница нахмурилась, но все знали, что Круз был почти членом королевской семьи, поэтому она позволила мне уйти с ним.
«Что-то случилось с Эйсом?» Мой брат всегда был у меня на уме в первую очередь. «Или это Вероли?»
На лице Круза заплясала улыбка.
— У всех всё хорошо. Запрыгивай мне на спину.
Я забралась ему на спину и обхватила его за шею. Он взмыл вверх и направился к утёсу, возвышающемуся над Харени. Не многие фейри ходили туда. Они либо боясь диких животных, которые населяли скалы и долину за ними, либо боясь, что Неблагие каким-то образом ускользнут из их подземной тюрьмы.
— Я слышал, ты хотела научиться летать, — сказал он, как только мы приземлились, и он отпустил меня.
Я поморщилась.
— Так что я собираюсь научить тебя.
Я начала показывать ему, что была ходячей катастрофой. Что, возможно, не все Благие умеют летать. Что, возможно, я была неполноценной. Точно так же, как я не могла говорить, может быть, я тоже не могла летать.
Он положил руки мне на плечи.
— Лили, попомни мои слова. К концу сегодняшнего дня ты будешь летать.
Он снова провёл меня по основам, а затем заставил поработать над тем, чтобы направить свой огонь в ноги, что было ключом к взлёту. Как только он станет обжигающе горячим, ноги сами оторвутся от земли. Это называлось зависанием. Чтобы летать, однако надо было перераспределить огонь по телу. Легче сказать, чем сделать. Я отчаянно пыталась изменить направление своего огня, но это было бесполезно.
Я была бесполезна.
Я прыгала и падала, и прыгала, и падала, мои ноги в тапочках неизбежно ударялись о скалистый выступ.
