Амулет ведьмы (СИ) - Безбрежная Анна

— Да не зависть это! — воскликнула Дорки и в ее руках появились молнии, готовые обрушиться на голову мистрис. — Я тебя лучше, и ты должна это признать! Витра, ты заняла не свое место! И тебе всегда доставалось самое лучшее в жизни. О, мне не нужны твои подачки. Лучше бы ты не делала меня своим заместителем! Ты думаешь, так легко мне было смотреть на то, как ты заняла мое место?

— Послушай, Дорка, — мистрис сделала шаг навстречу к ней. — Я искренне хотела тебе помочь, но сейчас ты переходишь все грани. Остановись!

Дорка запрокинула голову и захохотала. А потом махнула рукой ведьмам, что стояли недалеко, те схватили мистрис и выкрутили ей руки, та согнулась пополам, но взгляд от Дорки не отвела.

— А теперь смотри, как рушится твоя власть. Я стану непросто Верховной, а главой клана ведьм! Верну величие ведьмам и теперь маги будут не за нами присматривать, а слушаться нас.

Она сошла с ума… Точно червоточина у нее выросла до небес, раздув эго до размера гор.

Верховную привязали к столбу рядом с нами.

— Ну что, нравится? — зло ухмыльнулась Дорки. — Твой последний день, от тебя даже души не останется, ее пожрет тьма.

Верховная лишь молча скрипела зубами и атаковать магически не могла. Я только сейчас заметила на ее шее антимагический ошейник, не позволяющий колдовать.

— О, нет… — простонала Верховная. — Ты хочешь вызвать Лорка из Пекла? Ты не сможешь его обуздать! Он уничтожит тебя и нас всех!

— Ты опять сомневаешься в моих силах? — Дорки перекосило от злости.

А я дышать перестала. Нам конец, всем людям конец…

— Да не в твоих я силах сомневаюсь. Лорка действительно очень страшный демон!

— Нет, у меня все получится. Поставлю на него печать своей силы, и он будет меня слушаться. Я не дура, я все продумала.

И Дорки отошла, будто забыв о мистрис. Верховная побелела, словно из нее выкачали всю кровь, и уставилась на последние приготовления к ритуалу.

Дорки Малза собиралась вызвать одного из самых сильных существ Пекла, которые действительно способно уничтожить одним движением руки весь город и даже мир.

Я прекрасно понимала, что мне не выжить — я подношение демону. У меня уже не было ни слез, ни сил… Я лишь беззвучно зашептала, словно молитву: Горден…Горден…

Глава 37

В кругу, исчерченного древними рунами, посыпанного порошком цвета индиго, с раскинутыми руками стояли ведьмы. Они закрыли глаза и устремили лица в небо. Они пели. Звуки древнего, почти забытого языка неслись ввысь, проникали в частицы мироздания и создавали вибрации призыва. Особо выделялся в их оркестре сильный голос Дорки Малзы.

Мое тело сотрясала дрожь от вибраций, что разносили по округе слова призыва, ледяные мурашки бегали по телу, язык прилип к небу, пересохшее горло першило.

Ведьмы открыли глаза, и я увидела, что их радужка побелела. Голоса достигли самой высокой ноты и оборвались… Все разом затихло, звуки пропали из мира, даже трепета ветра не ощущалось. И вот столб света притушился, а в его глубине, словно смотришь через толщу воды, что заворочалось, будто огромная тварь медленно переворачивалась в глубине океана. Магический свет стал ярче и окрасился в кроваво-красный, столб света расширялся и увеличивался в диаметре. И я поняла, что стал открываться проход в Пекло, и скоро появится тот, которого обуздает Дорки или, если она не сможет, демон убьет все живое в этом мире.

Лорка оставался в Пекле тысячу лет. Там, откуда нет выхода и там, где нет надежды для других. Он зол, голоден и могуч.

Неужели так все и закончится для меня? Ведь если демон сожрет мою душу, я больше никогда не возрожусь.

Дорки, с вернувшимся цветом радужки глаза, оглянулась:

— Ведите первую жертву! — приказала она своим приспешницам.

Я подобралась, готовая отбиваться изо всех сил, но ведьмы подошли не ко мне. Они отвязывали от столба мистрис Витру.

— Дорки, одумайся! Скоро будет слишком поздно! Ты не сможешь поставить на Лорка печать, он сильнее тебя! Закрой канал из Пекла пока не поздно!

Дорки лишь засмеялась. А ведьмы тащили прямо к столбу света упирающуюся мистрис.

— Не смей ее трогать! — раздался мужской голос.

И к Верховной ведьме метнулся призрак Порфирия. У меня глаза на лоб полезли. А он-то что тут делает?

— Люмпочка! — и он с такой нежностью посмотрел на Верховную, будто она его сердце и душа, вся жизнь и цель существования.

Мистрис Витра так побледнела, что сама стала по цвету похожа на призрак.

— Люмпочка, — протянул к ней руки Порфирий и погладил ее лицо. В его глазах стояли слезы.

Изо рта Верховная ведьма вырвался приглушенный рваный звук, и она заплакала…

— Порфирий… О, небеса, мой любимый… — она сделала шаг к нему навстречу и заглянула в глаза. Слезы безудержно текли из ее глаз. — Это ты… Я думала, что ты бросил меня у алтаря.

Так Верховная и есть Люмпочка? До меня стало доходить… Когда становятся Верховной ведьмой — положено менять родное имя на нареченное. Вот, похоже, ее и звали раньше Люмперией.

— Значит, ты умер… — Верховная сокрушенно помотала головой

— Я бы никогда в жизни тебя не бросил, — серьезно произнес Порфирий. — Что здесь происходит? — Стал оглядываться он и тут заметил Дорки. Та стояла, замерев, и смотрела странным взглядом на Порфирия.

— Порфирий? — протянула к нему руки Дорки.

— Что с тобой случилось, Порфирий? Все эти долгие годы я предпочитала думать, что ты просто ушел, не захотел жениться на мне. И отгоняла от себя мысль, что ты можешь быть мертв, — спросила Верховная ведьма.

— Люмпочка, я бы никогда тебя не бросил. Я любил тебя больше жизни. Но я не знаю, что со мной случилось и как я умер. Единственное, что помню, как меня ударили по голове и вот недавно очнулся в подвале дома у нее, — и указал на меня пальцем. — Все ошарашенно на меня посмотрели, а я подумала, что лучше бы не обращали на меня внимания.

Верховная вырвалась из рук своих охранниц, те не стали ее удерживать, веревки с ее рук спали. Она кинулась к нему, попыталась его обнять, но ничего не получилось… Мистрис только очерчивала контуры его лица, волос, а из ее глаз катились горькие слезы, что она сдерживала годами.

— Как же я мечтала тебя увидеть, хоть на миг. Я тебя не забыла и любила и люблю…

— Прости меня, — вдруг произнесла мертвенно-бледными губами Дорки Малза. Порфирий с Верховной оглянулись на нее, не понимая в чем дело. — Прости меня, Порфирий, я не хотела тебя убивать.

У меня отвисла челюсть. Что происходит?

— Я просто не хотела, чтобы ты женился на Люмперии. Ты же знаешь, что я тоже любила тебя.

Вот это поворот! Верховная сжала кулаки в руки и процедила сквозь зубы:

— Что ты сделала?

— Я не хотела его убивать! — оправдывалась Дорки, разом забыв, что она тут творила еще несколько минут назад.

— За что? — подлетел к Дорки Порфирий, вглядываясь в ее побелевшее лицо. Она замахала на него руками.

— Нет, нет! Я правда не хотела тебя убивать! А всего лишь желала, чтобы ты не приехал на свадьбу. Я хотела отомстить и унизить Люмперию тем, что ее бросили у алтаря. Но я бы потом тебя обязательно отпустила! Ты должен был просидеть в подвале всего лишь один день. Но наемники, которых я наняла, перестарались и слишком сильно ударили тебя по голове, и ты умер.

— Ах ты тварь! Ты убила моего единственного и любимого человека! — закричала мистрис Витра. — Ты всю жизнь мне завидовала! Как ты могла? — гневно сверкая глазами, Верховная пошла на Дорки. Та испуганно сделала шаг назад.

— Если бы ты, дура, не убила Порфирия, и я вышла за него замуж, то не стала бы Верховной! И тогда ты могла стать ею! Тупая ты башка! Мне важнее было быть с любимым, растить с ним детей. Ты разрушила мое счастье, мою жизнь! И я, пытаясь отвлечься от горя, уходила с головой в работу, много занималась магией, и так и стала Верховной. Я не хотела больше ни за кого выходить замуж, у меня не было детей, и я посвятила всю себя Кругу ведьм. Ты — указала на Дорки пальцем мистрис. — Сама все разрушила. — Мистрис горько усмехнулась.