Заключённыий волк (ЛП) - Пекхам Каролайн

Когда дверь захлопнулась, я переместился к стене, прислонился к ней спиной и стал ждать.

От предвкушения у меня заклокотало в груди, когда я подумал о Двенадцать, зажатой под телом этого ублюдка. Когда раздался первый крик, узел немного ослаб.

Двухсотый и его мерзкая шайка официально стали моими врагами. А мои враги недолго задерживались в этом мире. Это был первый из множества последующих криков.

***

В течение следующей недели я следил за Двенадцать как ястреб. Я продолжал приводить ее в изолятор для мытья полов, не выпуская ее из виду дольше, чем это было возможно. Я брал дополнительные смены, что означало, что за последние три дня я спал в общей сложности шесть часов. Но мне было наплевать. Потому что, если бы кто-то из Наблюдателей решил снова наложить на нее лапы, я должен был быть готов.

Я знал, что поступаю лицемерно, заботясь о ней. Девчонка не была мне другом. Но я следовал собственной морали. И она распространялись на нее так же, как и на всех остальных в этой тюрьме. Я был за нее ответственен, так что присматривать за ней было правильным решением. Да, продолжай говорить себе это, придурок.

Я не имел привычки заботился о том, живут или умирают здесь люди. Это зависело от них. Я просто следовал правилам и наказывал заключенных, когда это было необходимо. Я знал, каково это — привязываться к кому-то, а потом смотреть как их уничтожают. Каким бы невероятным это не казалось для ста процентов населения, но когда-то я был способен формировать привязанность к другим фейри. Вампиры были одиночками по своей природе, но, когда мы заботились, мы заботились сильно. Но это также означало, что, когда мы горевали, мы горевали вечно.

Эта работа гарантировала, что я никогда не подпущу кого-то близко к сердцу. Уединенный образ жизни был прост. Я мог замыкаться, выключаться и уходить без всяких усилий. Я знал, что могу прожить свою жизнь спокойно, не получая и не предлагая любви другим фейри до конца своих дней. Это не означало, что я был счастлив. Но это также не означало, что со мной что-то не так. Так что Даркмор подходил мне идеально. Почему я должен беспокоиться о ком-то из этих осужденных? Половина из них совершила преступления, от которых волосы вставали дыбом. А остальные были просто пиявками на теле общества, ворами и ничтожествами.

Проблема заключалась в том, что наблюдение за Двенадцать превращалось из работы в навязчивую идею. Сейчас я наблюдал за тем, как она сидела со своей стаей в Магической Зоне. Какое-то время они гладили ее руки, затем она стряхнула их прикосновения, и они уселись на землю у ее ног. Она проводила больше времени со Львом, Шестьдесят Девятым, чем со своими сородичами. Не нормальное поведение Волка, даже если она с ним спала. И мой слишком аналитический мозг не знал покоя. В ней было что-то особенное. Что-то, что побуждало ее к действиям. Но я просто не мог понять, что.

В последние несколько дней непрерывной работы, у меня не было времени предаться охоте, и мои магические резервы начали истощаться. По долгу службы я должен был постоянно подпитывать свою силу, но в последнее время у меня не было возможности взять кровь у заключенного. Хотя я знал, что Гастингс без проблем предложит мне глоток, мне не нравилась добровольно пожертвованная еда. Я жил не так. Мне нужна была погоня. Я был зависим от нее. И голод только усиливал мои первобытные желания. Скоро мне придется поесть, иначе я сорвусь на каком-нибудь влиятельном заключенном, и нарвусь на увольнение.

Стоя за оградой в военной позе, ноги на ширине плеч, руки сложены за спиной, я провел языком по сухим губам, и взгляд снова устремился к Двенадцать через всю Магическую Зону. Она начала создавать на земле сад цветов, а ее стая расстелилась на рукотворной лужайке. Ее взгляд был расфокусирован, и она казалась рассеянной, пока вокруг ее ног распускались полевые цветы. Ее Бета, Девятнадцать, делал стойки на руках, прохаживая вперед-назад, как обезьяна на шоу, и в глаза Двенадцать вернулся свет.

Девчонка была для меня загадкой. Но я едва мог сосредоточиться, чтобы в сотый раз попытаться понять, что именно терзало ее разум. Я был слишком голоден. И чем больше я смотрел на нее, тем отчаяннее мне хотелось ее крови. Я не забыл ее запах, ее шея под моим носом была самой сладкая пыткой. А при воспоминании ее близости, у меня заболело горло. Я не хотел просто крови. Я хотел ее крови.

И я собирался ее получить.

Когда их время в Магической Зоне подошло к концу, заключенных выпустили, и я направился к лестнице, ожидая ее появления. До ужина оставалось еще несколько часов, которые мы резервировали для тех, кто хотел работать дольше. Я был в полном праве взять ее под контроль и потребовать, чтобы она работала сверхурочно. Момент был будоражащим, потому что я собирался нарушить правила.

Она появилась, направляя стаю к лестнице, и я встал на ее пути, мое нейтральное выражение лица не выдавало намеков. Ее брови изогнулись, и я схватил ее за руку, оттаскивая от других Волков, заставляя ее быстрее идти по лестнице.

— Скучали по мне, офицер? — слащаво спросила она, но я проигнорировал ее, поспешив вниз по уровням, пока остальные заключенные возвращались в свои камеры или на работу.

Я провел Двенадцать вниз, в изолятор, но не повел ее через дверь, как обычно. Напротив двери находилось помещение для хранения чистящих средств, и я потащил ее к нему, отперев его магической подписью на сканере. Дверь со щелчком открылась, и я втолкнул ее внутрь, следуя за ней в помещение, где высокие полки были заставлены всевозможными химикатами и чистящими спреями.

Я захлопнул за нами дверь, и Двенадцать зашагала вперед меня, осматривая большую комнату. Я последовал за ней, и она проскользнула между двумя полками вдоль узкого прохода, где были сложены кучи коробок.

— Что в них? — спросила она непринужденно, указывая на коробки, и я последовал за ней, мои клыки удлинились, реагируя на ее движения.

— Припасы, — ответил я низким рыком, и она оглянулась через плечо, ее глаза внезапно расширились, когда она увидела выражение моего лица.

— Здесь нет камер, — выдохнула она, прикусив нижнюю губу. — Вы собираетесь сделать мне больно, офицер?

Ее голос был дразнящим, будто она этого хотела. Как будто она наслаждалась нашей игрой. Что только заставило мой пульс забиться еще сильнее.

— Ты не ведешь себя как нормальный Оборотень, Двенадцать, — прокомментировал я, игнорируя ее вопрос, когда она дошла до конца прохода и повернула назад по другой дорожке. Я последовал за ней, адреналин хлынул в мою кровь, когда она ускорила шаг.

— Что значит «нормальный» твоем понимании? — спросила она, снова оглядываясь на меня. — Я никогда не встречала нормальных людей в своей жизни. А если бы и встречала, то не запомнила бы, потому что нормальный — это просто синоним слова скучный.

— Думаю, ты что-то замышляешь, — сказал я низким голосом, снова игнорируя ее попытки втянуть меня в бессмысленный разговор. — Я просто пока не могу понять, что именно.

— Что ради Солярии я могу замышлять в тюрьме Даркмор? — невинно спросила она.

Она свернула за угол, и я поспешил за ней.

Мое сердце заколотилось, когда я обнаружил следующий проход пустым, и я крутанулся на месте, выискивая.

— Выходи, — прорычал я, мое сердце бешено колотилось от азарта игры.

— В прятки играют по-другому, офицер, — раздался ее голос откуда-то сзади меня, и я резко обернулся. — Я прячусь, ты ищешь.

Я повернул обратно в проход, из которого пришел, застыв на месте и оборачивая мой обостренный слух к окружающему пространству. Я закрыл глаза, сосредотачиваясь, с бурлящим возбуждение от нашей совместной игры. Но знала ли она, как опасно было искушать Вампира на охоте?

Трепещущее дыхание донеслось до моего уха, и я побежал, используя всю свою Вампирскую скорость, проскакивая в следующий проход. Она завизжала в тревоге, вскакивая, и пытаясь взобраться на полки позади нее, но я поймал ее за ногу и потащил с возбужденным ворчанием, прижимаясь грудью к ее спине.