Проклятье в благословлении - Анастасия Пальгунова
– Значит, я умер? Но почему я не ухожу из этого мира? – в недоумении задал он вопрос в пустоту. – Мортис? Ты где? Почему не забираешь меня с собой?
– Я не могу. Твоя душа привязана к артефакту. Ты на веки вечные останешься в смертном мире.
Норд в ужасе поднял глаза к небесам.
– Ты шутишь?
– Я предупреждал, но ты мне не верил. Прости дитя, но теперь ты можешь быть только наблюдателем.
Обняв себя руками, Норд залился смехом, по щекам текли призрачные слёзы. Всё его эфирное тело трясло от сильных эмоций. Он был в ужасе и совершенно не понимал, как быть дальше. Что делать? Всё к чему он стремился – не быть одиноким, снова почувствовать любовь семьи – теперь это оказалось недостижимым. Невозможным.
«Нет. Нет! Я отказываюсь в это верить! Почему мир так суров ко мне? Что я такого ему сделал? Почему?! Это не справедливо! Хотя… Наверно я просто сошёл с ума. Да. Точно. Я просто сошёл с ума от той боли. Сейчас у меня наверняка галлюцинации. Скоро я точно умру и тогда смогу встретиться с моими любимыми родителями. Точно. Точно! Всё так и есть» – попытался он себя успокоить.
Усевшись на землю, он просто решил понаблюдать, за своими «глюками». Почти все люди уже ушли с площади. Остались лишь единицы, громко обсуждавшие казнь некромага. Двое мужчин убирали эшафот. Один из них склонился над его вещами.
– Смотри какая интересная вещь.
– Вдруг она опасна? Это ведь некромага, – сомневался другой.
– Да не. Я не чувствую от неё угрозы. И посмотри, внутри точно энергия жизни. Она такая чистая и концентрированная, что аж превратилась в песок!
– И правда… Быть может, он украл часы у главной жрицы? Давай отнесём в храм?
– Хорошо, но не сейчас. Я пока занят.
Мужчина засунул артефакт за пазуху и пошёл дальше по своим делам, а мальчик так и остался сидеть на эшафоте, ожидая скорой смерти. Наступила ночь, появились звёзды на небосводе. Редкие прохожие глубже кутались в тёплые плащи, а Норд не чувствовал холода. Не чувствовал ни жажды, ни голода. Так прошло несколько дней. Мальчик продолжал отчаянно верить – он точно скоро встретится с родителями. Нужно лишь немного подождать. Совсем чуть-чуть.
В какой-то из дней его эфирное тело само по себе перенеслось в повозку. Там лежал труп мужчины. Он был такой скукоженный, словно из него вытянули все соки. Присмотревшись, Норд еле узнал в нём того, кто забрал артефакт. Рядом сидел маг. Он уже рассматривал песочные часы в свете восходящего солнца. Песок внутри заманчиво переливался. Манил энергией и невероятной силой. Незнакомец, конечно же, взял их себе.
Так дни стали сливаться в месяцы, месяцы – в годы, а те в столетия и тысячелетия. Для Норда это уже не имело значения. Он ничего не чувствовал, кроме отчаянья, растущего всё больше и больше. Его вечными спутниками стали безысходность, душевная боль и одиночество. Спутники, грозящие свести с ума. Возможно, он уже сошёл с ума? Кто теперь ему скажет об этом? Кто услышит его крик о помощи?
Все, кто владел песочными часами, превращались в мумии буквально через несколько дней. Артефакт вытягивал из них все жизненные соки. Сменив бесчисленное количество хозяев, что хотели обладать силой и властью, в конце концов часы остались никому не нужными, запертыми в одном из храмов света.
Так как Норд был прикован к артефакту, то он не мог далеко отлетать. Максимум за чем он мог наблюдать, так это за храмом и его территорией.
Постепенно призрак стал слышать от людей о почти каждодневных новых катастрофах, приводивших к бесчисленным жертвам. Мир ощутимо становился тяжелее и темнее. Маги стали замкнутыми и подавленными. Теперь отчаяние было не только внутри Норда. Оно окутывало людей. Витало в воздухе. Посетителей храма становилось всё меньше и меньше, как и жрецов.
В такой же серый день похожий на множество других, Норд вдруг осознал, что вокруг ни одной живой души. Раньше он мог чувствовать, что ещё кто-то есть, но в этот день он вдруг понял – больше никого нет. Ни людей, ни животных, ни птиц, ни тварей.
– Сегодня действительно тот день, когда смертный мир превратился в мёртвый. Боги отдали все свои силы, пытаясь спасти его, но всё было бесполезно. Никогда раньше мы не считали своё время, но сейчас у нас осталось буквально пару часов, а затем мы окончательно исчезнем, – раздался слабый голос в голове Норда. – Скоро ты действительно останешься один…
– Нет… Мортис, прошу, не оставляй меня! – впервые за тысячелетия Норд с кем-то мог пообщаться.
– Теперь понял, почему тебе нельзя умирать?
– Да. Да, я понял. Я ошибался. Прошу, прости меня! – слёзно умолял мальчик. – Я хочу жить! Хочу исполнить твою волю! Только прости меня! Прости! Возьми с собой! Умоляю!
В ту же секунду он провалился в темноту, а затем почувствовал жар во всём теле. Он хотел пить и есть. Резко сев, Норд открыл глаза.
Его окружал смутно знакомый город. Город без людей и без жизни.
– Я преподал тебе урок. Надеюсь, ты его усвоил. Теперь быстрее уходи отсюда, пока твой сон не превратился в реальность, – уставшим голосом, сказал Бог.
Норд больше не смел перечить. Он тут же кинулся бежать, чувствуя упругую землю под ногами и тёплый ветер, приветливо дувший в лицо. Сердце бешено стучало в груди, а солнце слепило глаза, заставляя плакать. Хотя возможно он плакал не только из-за солнца.
***
Рано утром девушка проснулась от тихого перешёптывания.
– Давай просто заберём её?
– Нет. Нельзя действовать против её воли! Чем мы тогда будем отличаться от этого некромага?
– В городе всё ей объясним! Я уверен, сейчас она под его влиянием и не может ясно видеть кто он, и что из себя представляет!
– Может ты и прав…
– Быстрей решайся, Вил! Когда он проснётся, мы ничего не сможем сделать!
– Что вы собираетесь сделать? – прервала их девушка.
Парни разом вздрогнули.
– Тише, Несса! Не разбуди его, – умоляюще взглянул на неё Вил.
Мальчик мирно спал под деревом, обернувшись калачиком вокруг тела жеребёнка. От этой сцены у жрицы сжалось сердце, а в носу предательски защипало.
– Бедный ребёнок… Он так радовался, когда получил Кантара… Так хотел на нём полетать, – грустно зашептала девушка.
Ребята переглянулись. Обречённо вздохнув, Вил сказал:
– Послушай, как долго вы с ним знакомы?
– Почти год, – задумалась жрица. – Он
