Лилит Сэйнткроу - Предательства
Бег вдруг прекратился. Никто не двигался. Я прислонилась к Грейвсу. Его рука, обнимавшая меня за плечи, слегка напряглась. Я старалась дышать не очень громко. Кислородный баллон тихо скрипнул, и я вздрогнула. Мы с Дибсом дрожали вдвоем. Я сжала зубы, чтобы они не стучали.
Лес вокруг наполнился тихими звуками. Я не могла понять, то ли это обычная ночная какофония природы — совсем тихо ведь никогда не бывает, — то ли это что-то другое. И вдруг почувствовала себя ужасно маленькой и страшно уязвимой посреди стаи волков.
— Нам нужна маскировка, — прошептал Спиннинг. Он наклонился к черной фигуре — Кристофу. Две пары глаз светились в темноте. — Ты совсем истощен?
Кристоф моргнул, нарочито медленно. Голубой свет его глаз остановился на мне.
— А я думал, надо будет упрашивать.
Последовал шорох — Спиннинг пожал плечами.
— Я не хочу умирать. И я в ответе за них.
— Идет. — Слово резануло острыми краями. — Мне нужно утолить жажду.
Эти четыре слова упали, как камни в тихую воду, и бесследно исчезли. Вервольфы разом напряженно притихли.
— Погоди-ка. — В голосе Грейвса звучала тревога. Я попыталась поднять голову, но она снова опустилась. Несколько прядей выбились из косы и теперь упали на лицо. — О чем речь?
Спиннинг даже не слушал. — Я не дам никого из своих. Бери либо меня, либо…
Быстрое движение. Грейвс потрясенно вздохнул, а Кристоф внезапно оказался прямо передо мной.
— Дрю, — тихо и ласково позвал он. Царапающей резкости в его тоне уже не было. — Ты мне поможешь?
Я сглотнула. Во рту был кислый дымный привкус.
— Конечно. А как?
Кристоф придвинулся еще ближе — но не как тогда. Я ощутила его жар.
— Дай мне руку.
— Черт, нет! — Грейвс дернулся, словно хотел оттащить меня в сторону.
Я уперлась ногами в землю.
— Что тебе нужно?
— Я хотел кое-что у тебя одолжить. Оно к тебе вернется, вот увидишь. Но сейчас это будет спасением для всех нас. — Голубые глаза, светясь в темноте, в упор смотрели на меня. Мне показалось, или они уже не такие холодные, как раньше? От него пахло дымом, однако сквозь дым я учуяла пряную ноту яблочного пирога. Господи. Даже после всей этой заварухи он умудрился не растерять аромат кондитерской. — Ты должна дать мне ключи, Дрю.
Эта фраза имела смысл только для меня и для Грейвса. Когда-то я не доверилась Кристофу и чуть не попала на обед к Сергею. А теперь мы в чаще леса, у нас на хвосте вампиры, а рядом — горстка перепуганных подростков. Которые, между прочим, сделали все, чтобы меня спасти. И которые сейчас мирно завтракали бы или направлялись на первый урок, если бы не я.
Ничего нового, Дрю. Из-за тебя все попадают в беду.
Я облизнула пересохшие, вымазанные сажей губы.
— И они смогут отсюда выбраться?
— Мы все сможем отсюда выбраться, — уверенно сказал Кристоф. — Просто мне нужно кое-что у тебя взять.
Что? Деревянные мечи? Я же их оставила в Школе.
— Хорошо. А что? — К горлу подкатил комок. Грейвс дернулся, но я осталась на месте.
— Ты не обязана, — испуганно прошептал Дибс, — Дрю…
— Дай мне руку, — повторил Кристоф. — Любую.
Я стащила тяжелую левую руку с плеча Дибса и ткнула ею куда-то вперед, откуда шел голос Кристофа.
— Я не знаю, что ты хочешь сделать, но вот тебе моя рука. — Я прислонилась к Грейвсу, который теперь тоже дрожал. Непонятно, как я вообще держалась на ногах — из-за стресса или еще из-за чего-то. — Они нас догоняют. — Неизвестно, откуда я это узнала. Звуки из леса приближались — отвратительное хихиканье и топот ног.
Теплые пальцы сжали мне запястье. Осторожно переместились в центр ладони. И тут странное ощущение пробежало вверх по всей руке. Я должна спросить.
— Кристоф?
Он замер.
— Что, радость моя?
— Где ты пропадал?
Я и вправду приманка? Что ты делал? Ты сказал, что уйдешь, но вот ты здесь.
— Я занимался приготовлениями, чтобы потом приехать и забрать отсюда мою птаху. — Впившись пальцами, он поднял мне руку ладонью вверх. — Ты думала, я тебя брошу?
В этот момент я увидела, как сверкнули его зубы, и вдруг поняла, что он собирается делать. Осознание ясной волной захлестнуло голову, и если бы я не была так напугана, истощена, так одинока и разбита, наверное, попыталась бы увернуться.
Грейвс снова издал странный звук и крепче обхватил меня — я почти падала.
И тут Кристоф погрузил клыки мне в запястье — туда, где бьется пульс. Словно ржавые шипы пронзили руку, боль пронеслась по нервам и застучала в голове. Меня охватило страшное ощущение: из меня выкачивают жизнь.
Больно. Вам когда-нибудь было настолько плохо, что хотелось умереть, чтобы положить конец страданию? Вы никогда не ощущали, как что-то глубоко в вашем теле — то, о чем вы и понятия не имели, — рвут на части? А оно дает отпор, цепляется за ребра и внутренние органы, прежде чем оторваться совсем.
Я стала оседать. От маминого медальона шла волна холода.
Грейвс издал тихий страдальческий звук и подхватил меня.
— Дрю… — прошептал он.
И снова чувство опустошения. На этот раз костлявой рукой оно сжало мне горло, достало до мозга и сдавило нежную ткань, которой я думаю. Мысли и воспоминания смешались и закрутились вихрем, улетая куда-то вдаль.
Грейвс держал меня. Я пыталась крикнуть, но не могла — голосовые связки словно замерзли. Во мне замерзло все. И только одна мысль сумела выскочить из бесконечной, мучительной агонии.
…не надо… прошу… пожалуйста не надо больше ненадоненадоненадо…
Но настал и третий раз. И теперь было хуже всего. Ужасные жестокие пальцы не тронули плоть. Они царапали, ковыряли и терзали меня — самую мою суть, ту невидимую материю, которой я и была. Душа? Нет, не очень подходит. Но близко.
Копали, царапали, тянули и терзали, круша мою невидимую сущность. И вдруг что-то вырвалось из меня стремительным потоком. Голова запрокинулась, дыхание остановилось. Грейвс опять тихо охнул и попытался оттащить меня от Кристофа.
Кристоф вскинул голову, вытянув клыки из моей плоти, и крепко сжал мне запястье, не отпуская жесткой хватки чуть пониже локтя. Выдохнул, дрожа всем телом, а Грейвс снова хотел оттащить меня. Моя рука безвольно натянулась между ними, как у резиновой куклы, плечо горело от боли, а я не могла вымолвить ни звука.
Глаза Кристофа загорелись пуще прежнего По ним заструились прожилки, как будто в воду капнули пищевой краситель.
— Как сладко, — прошипел он и вдруг странно подался вперед, опустив голову и опять крепко сжав меня запястье, словно собираясь повторить.
