Змеи Неба и Пламени (ЛП) - Кенни Ребекка Ф.
Поэтому я даю ему пощёчину, прямо по лицу, и пока он рычит в ответ, отползаю прочь на четвереньках.
Он набрасывается на меня, и я сразу понимаю, что именно этого я и хотела. Весь мой мир исчезает, кроме щекочущей травы под животом и его массивного тела, придавливающего меня к земле. Его жар и сила ощущаются на моей коже; его грудь вздымается от тяжёлого, звериного дыхания. Он дышит мне в волосы, приподнимая и седлая меня, сжимая мои бёдра. Приняв позу волка во время спаривания. Одна большая рука скользит под мой живот, приподнимает мой таз, заставляет зад приподняться. То, что он делает, инстинктивно, это сочетание человеческого желания и драконьей настойчивости.
Тупая, горячая головка его члена упирается в мое влагалище, и я хнычу. Не могу вымолвить ни слова. Не могу думать ни о чем, кроме того, что лежу на лице, задницей вверх, раздавленная и замурованная мощными руками и ногами дракона-перевертыша, который отчаянно хочет меня оплодотворить.
Он выгибает спину. Двигает бёдра вперёд. Врывается в меня с яростной силой.
Я закатывают глаза, сжимаю губы. Я натянута до предела, на грани боли. Он такой большой, черт…
Тяжело дыша, он медленно и плавно отстраняется, его гигантская длина выходит из моего тела почти полностью, но не совсем. В следующую секунду он врывается в меня, вызывая у меня короткий вскрик. В ответ он рычит, и этот дикий звук заставляет меня трепетать. Я хочу, чтобы он издавал больше этих диких, мужских звуков, поэтому тихо стону. Хриплое, стонущее рычание, исходящее от его тела, полностью отключает мой разум, и я сдаюсь.
Он губами находит моё плечо и облизывает меня своим раздвоенным языком, прежде чем издать задыхающийся стон, почувствовав вкус моей кожи. То ли мой запах, то ли вкус сводят его с ума, и он начинает яростно, жестоко трахать меня. Сначала он стоит, сгорбившись, как волк, навалившись на меня, вбиваясь в меня своим членом, но затем выпрямляется, кладёт руку мне на голову и вдавливает мою щеку в гнездо, продолжая безжалостно долбить.
Моё тело полностью подчиняется ему. Все мысли путаются, и единственное, чего я хочу, единственное, что мне нужно, — это оргазм, который всё сильнее и сильнее нарастает внутри. Я в ужасе от того, что он кончит, что он остановится слишком рано, прежде чем я достигну того, чего хочу.
— Сделай так, чтобы я кончила, — хнычу я сквозь рыдания. — Пожалуйста, пожалуйста, дракон, сделай так, чтобы я кончила, сделай так, чтобы я кончила.
С жестоким рычанием он входит в меня так глубоко, что я думаю, он сломает меня, но это усиливает оргазм, дарит мне ещё один всплеск удовольствия, приближает меня к вершине. Я кричу «да», а он рычит от смеха и толкается с удвоенной силой.
— Принцесса Элекстана в моём гнезде, — хрипло и торжествующе говорит он. — С её красивой задницей в воздухе, умоляющая кончить от моего члена. Скажи это ещё раз, принцесса.
Я не думаю ни о гордости, ни о горе, ни о чём-либо ещё — я полностью подчиняюсь. Я едва могу вымолвить слова, потому что он так сильно трахает меня, сотрясая всё моё тело, но мне удаётся пробормотать распухшими от страсти губами:
— Заставь меня кончить, пожалуйста. Не останавливайся, никогда не останавливайся… о боже… — Мой голос срывается на тонкий визг, когда он пальцами яростно вцепляется в мои волосы, а когтями другой руки царапает мою спину. Жестокость этого поступка поражает меня, как вспышка драконьего пламени, приводит мой клитор в трепетное неистовство, заставляет оргазм пронзить тело, как жидкое пламя.
Резкие, короткие вскрики срываются с моих губ снова и снова. Я не контролирую свои конечности — пальцы впиваются в гнездо, бёдра дрожат, а он всё равно трахает меня, громко и тяжело сопя, быстрее, быстрее — он кричит, и этот крик похож на агонию, и его тело склоняется надо мной. Я чувствую, как он пульсирует внутри меня, выпуская сперму в мою матку.
— Ты родишь мне потомство, — шепчет он, гладя меня по волосам, его член по-прежнему до основания погружен в меня. — Сущность моего вида и твоего соединятся, и мы создадим совершенно новую расу.
В этих словах, в том, как он откидывает бёдра назад и снова врывается в меня, есть что-то восхитительно первобытное. Его член ещё раз сокращается, выпуская всю сперму из его яичек в моё тело.
— Чёрт, — выдавливаю я. Волосы спутаны, на щеках слезы, бледная кожа покраснела. Я никогда не была так сломлена, никогда так не отдавалась кому-то. Мне кажется, будто он раздевает меня догола, сдирает с меня одежду, кожу и плоть, до самого сердца, и трахает его, пока оно не взорвется фонтаном кровавой, преданной любви.
Вот каково это — признать правду, настоящую причину, по которой я позволяю ему это делать. Я едва могу прошептать это про себя. Но когда он выходит из меня, я позволяю себе подумать об этих словах, всего один раз.
Я люблю тебя.
НЕТ… черт.
Нет. Я не должна произносить эти три слова. Они поймают меня в ловушку здесь, в этой пещере, в этой жизни.
Закрыв глаза, я произношу про себя ещё несколько слов, отдавая себе чёткий приказ.
Покончи с этим сейчас же.
23. Киреаган
Когда я выхожу из неё, блестящая белая сперма вытекает из розовых половых губ. Никогда я не видел ничего более соблазнительного. Я собираю сперму кончиком указательного пальца и возвращаю её обратно в неё, стараясь не повредить нежную кожу когтями. Затем я плотно прижимаю ладонь к её половым губам, чтобы удержать сперму внутри её тела.
Она была права. Когда настал момент, я знал, что делать. И удовольствие, которое я испытал, когда кончил в неё, было гораздо сильнее, чем два оргазма, которые я испытал до этого.
Серилла была правильным выбором для этого брачного сезона. Независимо от того, останемся ли мы с ней вместе или нет, будет ли она откладывать для меня яйца или нет, я знаю, что принял правильное решение пережить с ней бурю.
Когда она пытается встать, я удерживаю её на месте.
— Подожди минутку. Я не хочу, чтобы всё, что я вложил в тебя, вылилось наружу.
— Ты получишь больше, — отвечает она. — Пусти меня. Мне нужно в туалет.
Она просит меня не смотреть, пока она удовлетворяет свои физиологические потребности, поэтому я стою у входа в пещеру и смотрю на бурю, пока она не говорит мне, что закончила.
Когда я оборачиваюсь, она стоит там обнажённая и пытается пальцами распутать свои спутанные светлые волосы.
— Почему твои волосы всегда выглядят такими гладкими и шелковистыми? — ворчит она.
Я приподнимаю прядь волос и хмурюсь.
— Это нормально?
— Нет, это не так. Думаю, это работа Телисе, небольшой бонус, который она добавила к заклинанию. Может, мне удастся уговорить её сделать нечто подобное и для меня, чтобы волосы всегда оставались чистыми и безупречными. Кстати, о волосах — я собираюсь воспользоваться этим когтем-ножом, чтобы побрить ноги и… другие места. В замке я делала это регулярно, но с тех пор, как ты меня забрал, у меня не было возможности. Я вся заросла и чувствую себя ужасно.
— Мне нравится, какая ты есть, — говорю ей.
— Спасибо, но я делаю это для себя.
Она берет нож и поднимает на меня взгляд, замечая выражение моего лица.
— Что такое?
— Этот коготь-нож, как ты его называешь, принадлежал одному из наших павших. Такие реликвии почитаемы, их не принято использовать как инструменты. Я ничего не сказал, когда ты готовила с его помощью еду, но это… кажется мне неуважительным.
Серилла внимательно рассматривает коготь и кивает:
— Понимаю, о чём ты. Если тебе это не нравится, я не буду его использовать.
Она проявляет доброту, тактичность и уважение, но я вижу, как сильно ей хочется побриться. Я размышляю, вспоминая, что Тенебрикс нашел своё место среди звёзд много месяцев назад. Теперь он снова слился со вселенной и вряд ли заботится о том, что делают с его когтем. Возможно, в такие времена, полные перемен, можно позволить себе небольшое отступление от правил. К тому же, этот коготь не является данью памяти — на нём нет вырезанного имени. Значит, это запасной, найденный Джессивой где-то, а значит, его использование более допустимо.
