Развод со зверем - Анна Григорьевна Владимирова
— Я могу узнать подробности того, что произошло? — озирался он в коридоре.
— Конечно.
— Почему здесь мой штатный хирург?
— На его руках умер Алан Азизов.
Лев раздул ноздри и стиснул зубы, зыркая на меня неприязненно, но Горький открыл перед ним двери кабинета, и мы прошли в ординаторскую.
— У вас есть максимум час, чтобы выдать мне тело, — уселся Лев на диван и вальяжно закинул ногу на ногу. — Вы не имеете права удерживать его здесь. И дело у вас тоже изымут, вопрос времени.
— А что вы так переживаете об этом? — вздернул бровь Давид, подтягивая к себе табурет и усаживаясь напротив Льва.
— Я не буду отвечать на ваши вопросы, — процедил Лев.
— Зря. Потому что дело уже открыто. И тело Азизова никто у меня не заберет.
— Да кто вы такой?! — сузил глаза Лев, подаваясь вперед.
— Я представился. И повторю вопрос — с чего столько эмоций, Лев Давидович?
— Мне нужен адвокат? — угрожающе поинтересовался он. — Князев считает, что я убил друга?
— Ни я, ни Ярослав такого не говорили, прошу заметить. Кроме того, про то, что Алана Азизова убили, речь тоже не шла.
— Но не просто же так весь этот цирк? — шипел Лев.
— Не просто так. И вам лучше ответить на вопросы, которые у меня есть. Потому что у вас есть максимум час, чтобы убедиться, что никто у меня дела не отберет и труп вам не выдаст. Но я помечу в отчете, что вы уже сорок три минуты угрожаете сотрудникам охраны, Ярославу Князеву и мне. Так что скажете, Лев Давидович? Когда вы выдели Алана Азизова в последний раз?
— Вчера днем на собрании, — поколебавшись, ответил Лев.
— Что-то необычное заметили? Может, он плохо себя чувствовал?
— У нас в клинике сейчас идет разбирательство по инциденту, о котором я не могу говорить…
— Ярослав мне рассказал, — вставил Горький.
На что Лев округлил глаза и повернул голову ко мне:
— Какого хрена?! Ты забыл пункт трудового договора о коммерческой тайне?!
— Во-первых, никакие пункты договоров не распространяются на гражданскую обязанность любого сотрудничать со следствием. Во-вторых, Ярослав уже не ваш сотрудник.
70
— Что?! — криво усмехнулся Лев. — Вы бредите?
— Алан передал мне документы о расторжении трудового договора, — холодно вставил я.
Лев сначала замер, вылупившись на меня недоверчиво, потом презрительно усмехнулся:
— Что за бред? Он не мог…
— Вернемся к нашему вопросу, Лев Давидович?
— Мы это потом обсудим, — злобно сверкнул глазами Лев и повернулся к Горькому. — Я ничего не могу вам сказать. Для меня это все неожиданность. Вероятно, у Алана что-то с головой случилось на фоне стресса после произошедшей трагедии…
— Давайте о ней, — перевел тему Горький и глянул в свой планшет. Голос его зазвенел металлом: — Ярослав сказал, что предупреждал вас обоих о том, что исход пересадки медвежьего сердца слишком непредсказуем, но его не послушали…
— Какое это имеет отношение к произошедшему?
— Мне нужно понимать, что могло произойти такого, что ваш руководитель и, насколько я понял, друг теперь у нас на вскрытии.
Смешок, который выдавил Лев, отчетливо горчил.
— Вы огласите результаты вскрытия, или мне понадобится снова пробежаться по всем инстанциям Москвы? — с наигранной непринужденностью поинтересовался он.
— Будет зависеть от вашего статуса на момент результатов, — уверенно давил его Горький.
— Я уже подозреваемый? — сузил недобро глаза Лев. — А вы тут часом не под кайфом?
— Еще одно оскорбление следствия, и вы будете давать мне показания из-за решетки. — И Горький довольно склонил голову набок.
Умело он его допек, ничего не скажешь.
— Как это произошло? — обернулся ко мне Лев, вскидывая руку к подбородку, а потом принимаясь устало тереть лицо. — Я еще не осознал. И, честно говоря, не верю… Ну с чего бы? — Лев глянул на меня, потом на Давида. — С чего бы он умер? И… как?
Что-то он совсем не подготовился к встрече с Горьким. Я не сдержал разочарованного вздоха. Все в его действиях говорило о растерянности и нервах, с которыми он уже не знает, что делать. Его никто не поддерживает больше — это ясно, как день. Скорее всего спустили улаживать проблему.
— Он приехал ко мне, выпал в руки из машины и успел сказать только о документах, которые мне привез. И умер.
— И при этом ваш подозреваемый — я? Звучит как-то странно, не находите? — Лев неуверенно усмехался, переводя взгляд то на Горького, то на меня. — Последние его слова — о документах? Или что-то еще было?
— Алан пытался, но я не разобрал в его хрипе что-либо…
— Я могу взглянуть на документы?
— Если ты получишь соответствующие полномочия, наверное, — пожал я плечами.
Он озадаченно замолчал.
— Я подытожу, — заполнил паузу Давид, бесстрастно глядя в планшет. — То есть, вы видели погибшего вчера утром. И более с ним не созванивались и не встречались.
— Нет, не встречался. Я мотался по следственным делам. Ярослав не даст соврать — проблем мы хапнули по горло…
— Не надо меня к этому подтягивать, — прорычал я раздраженно.
— Хочешь ты того или нет, вопрос расторжения твоего договора еще не решен, — неожиданно спокойно парировал Лев. — Я тебя не отпущу просто так.
Становилось понятно, что даже после предательства Алана его смерть тронула меня гораздо больше, чем Льва. Он лишь криво отыграл толику чувств, решил, что этого достаточно, и перешел к вопросам власти. Ему было плевать. И так было всегда. По большей части, он был другом Алана, не моим. И я никогда не понимал, что их связывало. Что-то, что мне никогда не было нужно.
— Что ж, Лев Давидович, будьте в доступе на случай, если понадобитесь. — Горький поднялся и обернулся ко мне. — Результаты вскрытия готовы.
— Я хочу знать! — подорвался Лев с дивана.
И Горький неожиданно пожал плечами и согласно кивнул:
— Хорошо, можете пойти с нами.
Я не стал высказывать сомнения вслух, Горькому виднее. Может, хочет посмотреть на реакцию Льва?
Только реагировать ровным счетом было не на что. Вскрытие не показало ничего, кроме острой
