Оборотень по объявлению. Моя свободная пара - Наталья Александровна Буланова
В тот день мы спорили о том, что такое истинность. Кто-то говорил, что это предопределенный тебе идеал, половинка, другой такой не найти. Что многие пытались бороться, и все равно, поджав хвост, прибегали. А я же говорил, что истинность можно получить, но можно и потерять, как Саша с Лесей. Что сверхи могут подходить друг другу, но их взросление, общество, в котором они становятся оборотнями, не может не влиять на них и на процент совместимости.Тогда обычно разгорались громкие споры, так это или нет. И, что самое интересное, Никс тоже был свидетелем одной такой сцены.
Однако, меня всегда бесило, почему других больше нас волнует наша парность? Почему они не дают прохода и позволяют себе лезть в нашу жизнь с вопросами? Почему каждый старается донести до меня свое “непредвзятое” мнение?Мне часто приводили в пример Тень, который, как и Саша, узнал свою истинную еще в животе. Я же приводил пример Леси. Дебаты так ничем не кончались, оставляя после себя неприятный осадок и жгучее желание все прояснить.
И если я легко футболил подобные разговоры, то по Лесе они били, и очень болезненно.
Поэтому я решил предпринять меры. Сделать фальшивку.
А что с настоящим результатом? Да плевать я хотел, что там эта программка думает о нас. Главное, что мы думаем друг о друге.
Видел я уже истинность и все, что она несет. Иногда это великое счастье, а иногда, когда она не вовремя – тяжкое бремя, которое надо сбросить, чтобы жить дальше.
Почему все думают, что зверь управляет оборотнем? Саша первым показал, что это может делать и человеческая половина, которая способна полностью заглушить истинность. Леся же ее истребила. Так почему же мы не можем быть счастливы с Лисеной без перессуд?Одна только вера Леси в то, что она больше никогда не свяжет себя с Сашей, смогла разорвать все связи. Так почему моя вера в то, что нас никто не разлучит, не свяжет нас?
Люди делают свой выбор, живут вместе до самой смерти, избегают связей на стороне, хотя соблазны бывают разные. Чем оборотни хуже?
Не знаю, что там с природой истинности, но в своих чувствах я уверен. Как и в том, что вы пара, кто бы что не думал. Что, если сейчас это приложение покажет пятьдесят процентов, а через два года все сто? Леся будет думать только о пятидесяти. Я не мог допустить, чтобы цифры встали между нами.
Я долго думал, какой же процент нарисовать. Девяносто девять? Поднимется слишком большая шумиха, да еще, кто знает, могут сунуться перепроверять. Такой как Леон так точно.
Тогда, восемьдесят пять? Процент достаточно большой, чтобы поверить в истинность, но такой, чтобы никто не полез проверять. Хотя, с этого леопарда станется!
Так и сделал. Когда Леся открыла глаза и посмотрела на экран телефона, тихо сказала:
– Темный экран.
Открыла приложение “Доборотень”!Я не успел среагировать, как мой телефон оказался у нее в руках. Мы давно знали пароли друг друга, и она быстро разблокировала смартфон. Вот только все окна свернулись. И что она сделала?
– Что-то тут твоя анкета слетела, – пробормотала задумчиво Лисена.
– Давай я, – я протянул руку, чтобы забрать телефон, а сам умолял конечность не так позорно трястись.
Пронесло, лисий бог! Десять мышек тебе в жертву за спасение.
Но я не мог открыть заготовку, потому что девушка не сводила с меня глаз. Я уже и чихнул в сторону, чтобы попытаться открыть втихаря, и сел обувь поправить, но полярная лисица была на страже.– Держи, – Леся отдала гаджет легко, и я было испытал облегчение.
– Что там? Передумал показывать? – Леся тяжело вздохнула. – Раз уж увидел, обратного пути нет. Или ты анкету с испугу удалил?
– Нет! Сейчас все покажу, – я повернул экран к себе, но Олеся обошла меня слева и сунула нос снова.
– Знаешь, что странно себя ведешь? – спросила она, и двери лифта открылись.
Мы вышли на нужном этаже, прошли до квартиры в полной тишине. Зашли внутрь съемной квартиры-студии.
– Может, сначала это… а там потом… – замялся я, чувствуя себя полнейшим дураком.
Это же звучало еще хуже! Что-то вроде давай переспим, а потом посмотрим на наш процент. Что я несу?
– Там все так плохо? – нервно засмеялась Олеся.
Я понял, что закапываюсь все глубже. Провел ладонью по лицу, не зная, что делать.
– Давай заполним заново. Снесем обе анкеты, и все пройдем еще раз, – предложила Олеся.
Поняла, что я вру?
Моей анкеты там нет. Она об этом узнает. И что?
Чем больше я пытался хитрить, тем хуже получалось. Я уже ненавидел эту ложь. Она строгим ошейником впилось в кожу, волокла на невидимом поводке в неизвестном направлении.
Когда я принял это решение, меня словно отпустило. Я даже не знал, что меня так напрягает это вопрос, пока не понял, что лучше всего взглянуть в лицо правде.Остановить все это можно одним способом – прекратить врать Да, пора завязывать, раз не получается.
Получается, я врал сам себе, когда говорил, что меня не волнует результат приложения. Я его тоже боюсь. Точнее опасаюсь эффекта, который он окажет на нас. Леся точно будет об этом думать и не выкинет из головы. Никогда.
– Давай, – согласился я.
Мы сели на диван в квартире-студии, и я тут же подорвался:
– Хочешь пить? Есть?
Леся прямо посмотрела на меня:
– Садись, Бура. Давай посмотрим.
Я сел, чувствуя необходимость прояснить ситуацию:
– Лисен, только прошу тебя, давай сразу оговорим, что мы не верим числам программы, а верим нашим чувствам. Чтобы нам там не показало, это не имеет значецния. У Скалы тоже была шкала, которая не грузилась, а потом вдруг показала истинность. Я не сомневаюсь, что ты моя пара.
Леся наклонила голову вниз, но я успел заметить, что она улыбалась.
– Что? Смешно тебе? Я тут проплешиной обзаведусь, так нервничая, а ты ржешь?
Леся подняла на меня взгляд, а в нем было такое тепло, что я мигом согрелся.
– Спасибо, – сказала она.
– За что?
– Что показал, как переживаешь. Я чувствую то же самое.
Я замолчал, не зная, что сказать. Мы дошли до той точки, когда повернуть назад очень сложно. Даже если уговорим себя не смотреть результат, все равно будем об этом думать.
Я сел рядом с Лесей на диван, сжав руки в кулаки:
– Давай это сделаем. Пусть даже ноль процентов покажет, мне все равно. Это меня не собьет. А если ты будешь сомневаться, то я по всему миру нарою тысячу
