Трудная невеста, или Как довести суженого до ручки - Алисия Эванс

— Безобразие, — констатировала его мать с непроницаемым лицом. — Полагаю, к этому тоже причастна ты? — обратилась она ко мне. — Впрочем, после того погрома, который ты учинила, любые слуги разбегутся.

— Она их распустила, матушка, — возразил ей Вольф и улыбнулся мне, будто этот поступок вызывает у него только теплые чувства.

— Распустила? — по слогам повторила та. Я уже приготовилась услышать очередную шпильку в свой адрес, но «свекровь» внезапно выдала: — И правильно! Я всегда говорила, что эта дурацкая мода на слуг-фей выглядит отвратительно. Немедленно прикажу прислать в резиденцию лучших слуг нормальных человеческих размеров. Иди, не задерживайся, Вольфганг, — практически потребовала она.

— Да, матушка, — легко согласился тот, приблизился к женщине и поцеловал ее руку. Какая трогательная сцена, я сейчас расплачусь.

Вольф исчез в сиянии портала, и мы с его матерью остались наедине.

— Что же, начнем? — не стала медлить дама и повернулась ко мне.

— Вы даже не представились, — прохладно заметила я, поняв, что не знаю, как мне к ней обращаться.

— Ты не знаешь моего имени? — тонкие аккуратные брови женщины взлетели вверх.

Не сразу я поняла причину ее странного поведения. Раз эта женщина — мать императора, то наверняка привыкла к тому, что ее знает каждая собака. Но я, девушка из глубинки, вообще ничего не знаю о матери правящего императора. Кроме того, что она есть. Интересно, сколько ей лет?

— Оно на вас не написано, — я сделала вид, что приглядываюсь к ней. Нужно играть свою роль до конца. Раз Вольф не желает открываться мне до конца, то буду делать вид, что я ничего не понимаю. Интересно, а как они собираются выводить меня в малый свет, не посвящая в положение Вольфа? Неужели заставят всех делать вид, что они не узнают императора?

Женщина пригляделась ко мне, и в ее глазах я прочитала понимание: «Он ей ничего не сказал. Как бы теперь представиться, чтобы не раскрыть свой статус».

— Называй меня леди Катарина, — предложила она с тяжким вздохом. Зуб даю, что никто не смеет называть ее по имени уже много лет. «Ваше Величество» — не больше и не меньше.

— Леди Катарина, — кивнула я. — Вам подходит это имя, — очень уж оно старомодное. Но о последнем я промолчала, конечно же.

Женщина ничего не ответила, но развела бурную деятельность. Уже через двадцать минут в особняк прибыла гурьба слуг, которым леди Катарина принялась раздавать указания. Удивительно, но она без труда организовала работу двух десятков человек, и жизнь в резиденции закипела. Началась генеральная уборка в тех помещениях, где я особенно сильно разошлась. На кухне начали готовить обед и сладкое к чаю, постельное белье сменили и начали стирать в прачечной на первом этаже.

— Для всех ты — моя новая воспитанница, — негромко сказала мне леди Катарина. — О твоих отношениях с Вольфгангом слуги не знают. Веди себя соответствующе, — она послала мне многозначительный взгляд, мол, сделай что-нибудь со своим характером.

— Я даже реверанс делать не умею, — поджала губы я. — Плохая из меня получится фрейлина. Я же запутаюсь в кринолине, упаду и опозорю вас.

— Я научилась делать реверанс в четыре года! — леди Катарина посмотрела на меня, как на недоразумение. — Уверенна, что и ты справишься. Боги не могли послать моему сыну дуру, — припечатала она, отчего даже я выпала в осадок. Это комплимент?

Мы быстро приступили к обучению. Леди Катарина вела себя так, словно мы с ней никогда не ссорились. Более того, я не заметила ни капли надменности и презрения, хотя ожидала подвоха каждую минуту. Кто я и кто она? Лесная ведьма и мать императора.

— Приступаем! — скомандовала леди Катарина. Я только успела выдохнуть после общения с Вольфом, как меня принялись муштровать, словно солдата-новобранца.

Первым делом «свекровь» научила меня делать реверанс. Это оказалось совсем не сложно, можно сказать, разминка перед основной нагрузкой. Однако, то, что учинила матушка моего «благоверного», заставило меня усомниться в ее адекватности. Леди Катарина приказала принести фолиант средних размеров. Я, наивная дурочка, подумала, что мы будем читать, однако леди протянула увесистую книгу мне и сказала:

— Положи ее себе на голову и попробуй сделать несколько шагов, не уронив.

Я застыла, глядя на нее с недоумением. По ее ответному взгляду я поняла, что леди Катарина не шутит.

— Интересные развлечения у вас при дворе, — хмыкнула я, не спеша принимать из ее рук книгу.

— Это упражнение необходимо для того, чтобы выправить твою осанку. Давай! — она взмахнула книгой. Так и убить можно.

Что поделать, я взяла фолиант, встала и водрузила его себе на голову. При этом чувствовала себя так глупо, что начала подозревать, а не издеваются ли надо мной? Но нет, леди Катарина зорко следила за тем, как я пытаюсь не уронить со своей головы книгу. Признаться, получилось у меня далеко не сразу. Чтобы удерживать всю эту конструкцию, приходилось держать спину прямо, а голову высоко.

— Вот с такой осанкой ты и должна ходить каждый раз, когда покидаешь личные покои, — поучительным тоном произнесла леди Катарина. — Со временем ты привыкнешь.

— Мне с этой книгой еще долго ходить? — не выдержала я спустя полчаса упражнений.

— Ты права, хватит ходить, — согласилась со мной мать Вольфа. — Садись пить чай.

Обернувшись, я с удивлением обнаружила накрытый столик. Когда только успели подать чай, пирожные и закуски? Все горячее, только из печки. С удовольствием сняв с головы книгу, я села на лавку, но леди Катарина скомандовала:

— Надень обратно!

— Что? — изумилась я.

— Книга должна быть на голове! Тренируйся! За столом осанка должна быть безупречна! — она взяла в руки кружку и пригубила. Все это время спина у леди была безупречно прямой.

— Чувствую себя глупо, — призналась я, но книгу на голову все-таки водрузила.

— Ты еще не знаешь, что делают придворные дамы, чтобы обратить на себя внимание мужчин, — усмехнулась леди Катарина. — Даже к черной магии обращаются.

— Догадываюсь, что ваш сын у них нарасхват, — с легким раздражением отозвалась я, поняв, к чему она клонит.

— Ну, для большинства Вольфганг — птица слишком высокого полета, — протянула она. — Мало кто решится прибегать к