Орден Скорпионов - Айви Эшер
Этот лицемер хочет убить Гартокса из Ордена Медведей за то, что тот напал на его племянницу. И все же он более чем счастлив сначала бросить рабыню клинка на съедение Гартоксу, а потом отдать ее на милость Ордену Медведей, обрекая тем самым на нечто, похуже смерти.
Я смотрю на работорговца с отвращением. Он страдает от боли, его переполняет ярость из-за того, что сделали с его семьей. Но он даже не задумывается о том, что творится под крышей его Приюта – как и том, что он сам превратился в торговца плотью. И все, что его заботит, – это выгода.
– У меня есть девушка, которая справится с этой задачей, – уверяет Тиллео.
Напряжение покидает его, будто одна мысль о рабыне клинка решит все его проблемы.
– Рабыня клинка? – спрашивает Скорпиус, голосом не выдавая и толики беспокойства, что, как я вижу, переполняет его.
Тиллео фыркает.
– Не думай оставить свой праведный гнев, – подтрунивает он. – Ее и так нужно убить. Я должен был это сделать, еще когда нашел ее в кабинете Дорсина, – признается он, качая головой. – Тогда любопытство взяло верх. Но она была не более, чем вещью, к тому же ничейной. Но я нашел ее с клинками в руках у холодного тела Дорсина. Она перерезала ему горло и к тому же убила двух орков. И мне захотелось узнать, как же ей удалось на него напасть. Поэтому я оставил ее в Приюте и стал наблюдать за ней. Я не сразу это понял, но она просто создана для этого. – Он широким жестом указывает на залитый лунным светом Приют, лежащий за высокими окнами.
– Ей нет места ни в одном Ордене – слишком упрямая и боевая. Я собирался выгнать ее – у меня есть покупатели, которым нужны более… выносливые питомцы. Но потом Гартокс сделал то, что сделал. И я понял, что она может мне пригодиться.
Херовы короли и херовы звезды.
Меня снова поражают двойные стандарты Тиллео – они абсолютно нелогичны, но я топчу тлеющие угли своего гнева, пока от них не остается даже пепла. Мы здесь, чтобы разобраться в истории Осет, а не для того, чтобы изменить мир к лучшему – как бы сильно тот в этом ни нуждался.
– Это та самая рабыня клинка, которую, похоже, ненавидят все учителя? – Внешне Скорпиус абсолютно спокоен и расслаблен, но я знаю, что ему не терпится вонзить Тиллео кинжал в глаз – как и мне.
– Как я уже сказал: не тратьте время, ее не стоит рассматривать как кандидата.
– Дело не в ней, а в защите наших инвестиций, – огрызается Скорпиус, и высокомерие Тиллео тут же исчезает. – Мы поможем тебе с Гартоксом, но только после Торгов. Мы проследим, чтобы ничего не могло связать его убийство с Приютом. – Скорпиус поднимается, показывая, что разговор окончен.
Тиллео тоже встает из кресла, будто он собирается проводить нас, а не наблюдать за тем, как мы вновь исчезнем в тенях.
– Это великодушно с вашей стороны, но совершенно не обязательно, – говорит он снисходительно.
Я собираюсь отступить в тень позади меня, но застываю на месте.
– Это не обсуждается. – Теперь голос Скорпиуса звучит ниже, чем обычно, – а это никогда ничем хорошим не заканчивается.
Он смотрит на Тиллео так, будто собирается содрать с него кожу, но у него нет при себе подходящего приспособления.
На лице Тиллео проступает паника, он выставляет руки перед собой – теперь он выглядит очень огорченным.
– Я бы никогда не стал спорить с тобой, Скорпиус, ты же знаешь. Просто дело уже решенное.
– Говори быстрее, господин работорговец, у меня кончается терпение, – предупреждает Скорпиус и делает шаг к Тиллео.
– Я… я не так давно отправил Осет разобраться с Гартоксом. И сейчас либо он мертв, либо она.
Слова Тиллео звучат в моей голове, как колокола на часовой башне, бьющие тревогу. Я встречаюсь с разъяренным ониксовым взглядом Скорпиуса, и тут же исчезаю в тени за спиной. Мы же только что были с ней: вся израненная, она потеряла сознание в палате лекарей.
Не может быть, чтобы она уже ушла к Гартоксу.
Я шагаю в черный, затянутый тенями угол палаты Осет.
Лекари снуют туда-сюда, убираясь после явно насыщенной событиями ночи. Рабыня клинка лежит на койке, ее взгляд пуст. Лекарь вытирает лужи крови на полу и на койке, я вижу на темной коже женщины несколько рваных ран. Она мертва – и она единственная фейри здесь, не считая лекарей.
Страх и гнев борются в моей груди, пока я судорожно оглядываюсь по сторонам, ища подтверждение тому, что я и так уже знаю.
Осет нигде нет.
Пока мы пытались понять, кто она и что это означает для нас, ее отправили на смерть.
16
Осет
– Положите ее сюда! Она потеряла много крови. Забинтуйте раны потуже. Фаррен, возьми все бутылки гемока и скажи Зинни, чтобы он сделал еще – немедленно! – командует рядом чей-то голос, и я просыпаюсь.
Кругом снуют толпы лекарей и слуг, в палату вбегают новые и новые фейри.
То, что было тихой уединенной комнатой, теперь превратилось в улей, полный суматохи. Поначалу я не понимаю, что происходит, а потом поворачиваюсь налево – там лекарей и слуг больше всего. Два лекаря отходят друг от друга, и я отчетливо вижу темную шелковистую кожу и агонизирующий взгляд ярко-карих глаз.
– Тария? – шепчу я, глядя на кровь, льющуюся из ее груди. Она быстро окрашивает койку в красный и капает в лужу на полу.
Меня переполняют тревога и ужас, но все, что я могу делать, это смотреть, как лекари снуют вокруг маленькой рабыни клинка, пытаясь помочь ей.
– Это следы укусов? – спрашивает кто-то из лекарей, но я не вижу кто. – Во имя королей, что с ней сотворили?
На вопрос, откуда могли взяться на теле маленькой фейри такие травмы, никто не отвечает.
– Не покидай нас, – уговаривает одна из лекарей Тарию.
А я беспомощно наблюдаю, как болезненный блеск в ее глазах внезапно тускнеет, а затем, словно кто-то гасит волшебный огонь, он затухает.
Комнату наполняют крики и проклятия, кто-то встает у моей койки, загораживая от меня девушку, с которой я сражалась бок о бок и вступала с ней в схватки все время моего пребывания в Приюте.
Я ошеломленно смотрю на Тарию. Она шепотом рассказывала мне о своих мечтах поздно ночью, когда нас больше радовали сны наяву, чем настоящие сновидения. Я помню, как в ее прекрасных глазах загоралась искра гордости, когда она хорошо выступала перед
