Попаданка против Ведьмы в академии Дрэгонхолл - Любовь Свадьбина
***
В моей палатке горел свет. И снова тапочки стояли пятками к двери, чтобы удобнее было их надевать. Кровать была застелена свежим бельём, уголок одеяла ровно отогнут, а на тумбочке помимо графина воды, стакана и будильника снова лежали две конфетки, образуя с остальными предметами идеальный квадрат.
Я шагнула назад и обратилась к караульному возле палатки:
– Кто-нибудь входил?
– Нет, – отчеканил парень с военной кафедры.
Тяжко вздохнув, я оглядела подсвеченный фонарями лагерь, немного посмотрела на палатку Рэйдана, а затем вошла в свою.
Миграция вещей уже не пугала, а раздражала: как? Кто? Зачем?
Можно поверить в самоподготавливающиеся к надеванию тапочки, но перезаправляющаяся самостоятельно постель? Прибегающие неизвестно откуда конфеты?
Усевшись на кровать, устало спросила:
– Кто ты и зачем это делаешь?
За стенами палатки лагерь укладывался спать. Внутри было так тихо, что я слышала своё дыхание и стук сердца. Потёрла лицо руками и снова огляделась:
– Ты понимаешь, что пугаешь меня своими действиями?
Ответа не было.
«А может, у меня раздвоение личности, и я сама себе все эти удобства готовлю?» – я упала на бок. Поёрзала, расправляя одеяло, и залезла под него.
Снова поёрзала, удобнее устраиваясь на подушке.
– Свет выключи, – сказала в шутку.
Он не погас, и я выдохнула с облегчением. Высунула руку из-под одеяла и щёлкнула пальцами. Светильник, повинуясь команде, выключился.
***
– Леяна!
Я вздрогнула. В темноту палатки прорывался лиловый свет восходящего солнца. Спросонья не сразу опознала в вошедшем Рэйдана. Он был не в броне, а в рубашке и брюках с сапогами. Лицо оставалось в тени, только радужки неестественно мерцали.
Снаружи доносились вскрики. Кто-то ругался.
– Ты была здесь всю ночь? Никуда не выходила? – резко спросил он и ещё суровее добавил: – Ничего не пила?
– Н-нет, а что? – сипло спросила я и села на кровати.
Несколько мгновений Рэйдан разглядывал меня, а затем вышел, и тканевая перегородка отсекла холодный свет раннего утра.
Не было сирены, не было звуков боя, но в лагере определённо случилось что-то плохое.
Глава 40. Всё только начинается
В такой ситуации я не могла оставаться в сорочке – мало ли что ещё случится? Краем сознания отметила, что ночью свежую поддёвку под костюм кто-то вынул из рюкзака и, разгладив, положил поверх него. После чего смело взялась одеваться.
– Спасибо за заботу, – решила выманивать помощника лаской.
Вдруг вчерашние мои слова испугали неведомое создание?
Шумы в лагере стихали, но чувствовала – это не конец.
Одевшись, пристегнула к поясу кинжал – он сейчас моё единственное нормальное оружие. Потрогала на запястье защитный браслет Рэйдана. И, приведя в порядок волосы, выглянула наружу, в холодный свет слишком раннего утра.
Ничего особого, кроме двух охранников с чуть вытаращенными от беспокойства глазами, не увидела, потому что палатка моя выходила на противоположную от источника взволнованных голосов сторону.
Свет восходящего солнца подкрашивал палатки и дорожки лиловым. Я посмотрела на охраняющих меня молодых мужчин и спросила:
– Что там случилось?
– Сами не знаем, – сразу же признался один из них и посмотрел на меня с надеждой. – Может, сходим посмотрим?
– Эй, – нахмурился его напарник. – Я старше, я с ней пойду, а ты останешься палатку сторожить.
– Я первый предложил пойти!
– Пойдёмте вместе, – дружелюбно предложила я, понимая, насколько их терзает любопытство.
– Архонт Рэйдан сказал, что палатку постоянно должен кто-то охранять, – пояснил старший, который внешне не выглядел старше напарника.
– Тогда жребий бросьте, – предложила более расслабленно: раз они не чешутся, значит, всё не так уж страшно.
И они бросили! Вызывающе глядя друг другу в глаза, распальцевали подобие камня-ножниц-бумаги. Победил старший. Хмыкнул надменно и жестом предложил мне идти. Я сочувственно посмотрела на проигравшего и пообещала:
– Мы расскажем, что там.
Но он только вздохнул.
А я с сопровождающим прошла мимо моей палатки, поставленной в одном ряду с кураторскими, и свернули на перекрёстке лагерных дорожек.
В этот слишком ранний для подъёма час возле девичьих палаток оказалось слишком много народа. Особенно возле одной палатки. Студенты обоих полов, растрёпанные и одетые лишь в лёгкую одежду вместо стандартных костюмов с бронёй, заполнили улочки лагеря. Подойти вплотную к центру сборища было невозможно, но…
«Ничего не пила?» – спросил меня встревоженный Рэйдан. И сборище возле девичьей палатки – это всё напомнило о планах добраться до припасённого на финал практики вина.
Мой сопровождающий стал расталкивать студентов, они неохотно расступались. Я шла за ним, высматривая поверх его плеча беловолосую голову Рэйдана, но его не было видно.
Возле входа в палатку тоже стояла охрана, и здесь находились самые встревоженные девушки. Бледные, с перепуганными глазами, некоторые из них кусали губы или прикрывали рты руками, словно сдерживая крики.
Мой охранник покосился на меня, взглядом предложил войти в палатку. Других туда не просто не пускали, даже заглянуть не давали. Мне было любопытно и страшно. Сердце колотилось где-то в горле, я была почти на сто процентов уверена, что с девушками случилось плохое.
Шагнула вплотную ко входу в палатку, охранники посмотрели на меня, но ничего не сказали. За спиной шептались. Снова прозвучало треклятое «клеймённая». Ещё «лаборантка», «архонт». А я, набрав в лёгкие побольше воздуха, решительно приподняла шторку-дверь и нырнула внутрь, словно в омут.
За мной попытались просунуться, но удалось это только моему сопровождающему, и тут же поднялся ропот:
– Почему ей можно?
– Пустите…
– Расскажите!
В палатке на десять человек горели светильники. Рэйдан и кураторы что-то обсуждали возле письменного стола, но при моём появлении умолкли. Возле четырёх коек суетились алхимики в респираторах, шептали что-то над мертвенно-бледными хрипящими девушками. Ещё пять коек были заняты, но лежащих на них девушек полностью закрывали белые простыни.
Покойницы.
Я вдохнула приторный гнилостный запах, и голова закружилась. В глазах потемнело, но я смогла рассмотреть шагнувшего ко мне Рэйдана. Он что-то сказал, и воздух вокруг меня всколыхнулся, подул сквозняком, изгоняя отвратительный запах.
Ко мне вернулось нормальное зрение, головокружение отступило. Я заглянула в лицо Рэйдана. Он был непривычно и как-то отстранённо мрачен, не сказал мне ни слова критики. Мой куратор посмотрел косо, и впервые он выглядел не сонным, а злым. Остальные кураторы смотрели на меня скорее с любопытством.
– Что с ними случилось? – спросила у задумавшегося
