Дурная жена неверного дракона (СИ) - Ганова Алиса

Хорошо. Ладно. Сглотнула застрявший в горле ком…

Но почему он не предупредил, что так может случиться? Я не железная и не бесчувственная. Я обычная женщина, у которой есть чувство самосохранения, чувство страха.

Послала ему гневный, негодующий взгляд, на который он устало и примирительно прикрыл глаза.

Значит, дело и вправду пошло не по плану, но Даррен уверен, что вырулит. Что ж…

Я выше задрала подбородок и стала ждать, готовая продать свою жизнь задорого.

В толпе большинство склонялось, что меня надо отдать инквизиции, которая уж знает, что делать заподозренными в отступничестве, чтобы мрак не коснулся их.

– Не сто́ит беспокоиться, Светоч. Мы готовы провести обряд сейчас! – обманчиво мягко пророкотал Драгопатерос. – Зачем откладывать испытание, если его можно провести сегодня. Сейчас.

От удивления маленькие глазки Эрнеле округлились. Когда же кованые двери хранилища отворились, и из прохода вышла женская процессия, торжественно неся на резных носилках, украшенных драгоценной инкрустацией, огромный золотой сундук, он скривил большой лягушачий рот.

Пока сундук несли, Даррен хотел вернуться ко мне, однако Драгопатерос, пребывая в ярости, цыкнул, чтобы он оставался на месте.

Даррен возразил, и охрана окружила его, превратившись из защитников в конвой.

Король больше печётся о своей династии, поэтому пожертвует мной, а потом, конечно, расправится и с Эрнеле. Но мне от этого будет уже ни жарко, ни холодно…

Драгопатерос почувствовал мой взгляд, перехватил, сощурился.

Я ответила ему тем же.

Будто догадавшись, что я не намерена сдаваться, его губа дёрнулась. Да пусть злится, мне без разницы.

Тем временем, чинно ступая, носильщицы в белых одеяниях вынесли носилки в центр зала и поставили на постамент.

Зеваки притихли, в воздухе собора повисло напряжение.

В гробовой тишине был слышен лишь скрип, раздавшийся, когда крышку сундука стали поднимать.

Что там такое, оставалось только догадываться.

«И ты ничего не рассказал мне?» – гневно зыркнула на Даррена.

Он снова прикрыл глаза, успокаивая меня, но волнение, возмущение и даже обида уже всколыхнулись, и совладать с ними было непросто.

Пока служка торжественно читала молитву, а ей вторила толпа, мы с ним не отводили друг от друга глаз.

Он смотрел мягко, я гневно, пока не услышала условия испытания:

– Два вопроса – два ответа! И пусть Свет рассеет Мрак и покарает ложь!

– Пусть Свет рассеет Мрак и покарает ложь! – повторил Драгопатерос и хмуро добавил: – Начнём с испытания свидетеля.

Я напряглась, гадая, кто же сейчас появится. Склонялась к тому, что это будет Эдит. Куда же без неё. Приготовилась к появлению хитрой мерзавки, вот только в зал под конвоем ввели хилого, малорослого человека: бледного, обрюзгшего, неопределённого возраста, жалкого.

Он мне стазу настолько не понравился. Однако ещё омерзительнее стало, когда поймала себя на мысли, что, несмотря на большие проплешины на черепушке, по его плечам разметались жидкие огненно-красные прядки. Точь-в-точь как у Милии.

Открытие настолько ошарашило, что я оцепенела. Нет-нет, Каррина бы на него ни за что не посмотрела. И вообще, не важно от кого Милия, важно, что этот тип может рассказать про меня? Я его точно не знала. Если только он знал что-то из жизни настоящей Каррины…

Даррена на свидетеля смотрел как на жалкого червяка: брезгливо, с отвращением – и, будь его воля, безжалостно свернул бы тому шею…

Не знаю, на что рассчитывал свидетель, связавшись с инквизицией, но стоило ему увидеть в соборе королевскую чету, его затрясло. Ноги подкосились, и инквизиторам буквально пришлось подталкивать свидетеля к сундуку со священной реликвией.

– Как сторона защиты, я вправе задать первый вопрос свидетелю, – Даррен обратился к присутствующим и вышел перед, перерезая свидетелю путь к бегству.

– Зачем? Чтобы запутать свидетеля? – огрызнулся Эрнеле.

– Истину не запутать, – отозвался Драгопатерос и кивнул Даррену.

Свидетель вёл себя настолько жалко, что походил на слизняка. Но в моей душе не нашлось для него ни капли жалости. Я не злая, просто было что-то мрачное в брезгливом взгляде Даррена, исполненным презрения по отношению к этому человеку, сторонившемуся открытого сундука как чёрт ладана.

– Свидетель отказывается свидетельствовать, – ехидно подметил сир Гевин.

Свидетель затравленно оглянулся на инквизиторов и, боясь их больше, чем святыни, неуверенно подошёл к сундуку, от которого исходило приятное мягкое сияние.

– Я перед лицом Светлой спрашиваю у этого человека: ты желал или творил зло герцогине? – в гнетущей тишине прохрипел Даррен.

Слизняк дрожал и молчал.

– Отвечай! – рявкнул Драгопаретос.

Лжесвидетель громко икнул, однако продолжал стоять на месте. Чтобы не тянул время, один из гвардейцев грубо толкнул его к ларцу.

Зря он связался с Эрнеле и псами. Тип это тоже понимал и осознавал, что сегодня живёт, скорее всего, последний день.

Как тварь дрожащая, вытянул худую руку, покрытую рыжими редкими волосками и частыми пигментными пятнами, и стал медленно тянуть к сундуку.

– Нет! – проблеял, когда почти коснулся. – Не желал! Не желал и не творил!

Тишина зазвенела. Люди стояли, не боясь шевелиться, ничего не происходило, пока по залу не пронёсся лёгкий ветерок. Вдруг свидетель на глазах развеялся сизым пеплом и исчез, как будто его и не было.

Я смотрела на пустое место, где только что он стоял, и растерянно моргала. Ничего себе! Это что же в сундуке такое лежит?!

– Ваш свидетель, Светоч, оказался лжецом, – изрёк задумчиво Драгопатерос.

– Раз мы здесь собрались, продолжим, – просипел инквизитор. Его, лысина от перенапряжения стала блестящей. Он пытался держать хорошую мину, рассчитывая, что не эта, так другая ловушка сработает. – Вы же желаете раз и навсегда развеять людские сомнения?

Пальцы Драгопатероса сжали подлокотники трона.

– Продолжайте испытание, – произнёс он.

– Я желаю перед лицом Светлой задать вопрос грешнице, – ядовито-елейно проворковал Эрнеле.

У меня ноги на мгновение отнялись, стали ватными, негнущимися. Но медлить было нельзя. Не хочу походить на того слизняка. Лучше уж держаться с честью и достоинством.

Чтобы оттянуть немного времени и прийти в себя, демонстративно поправила подол платья, только потом медленно поднялась.

Несколько шагов до священной реликвии этого мира, длились целую вечность и в то же время лишь миг.

Подойдя к открытому «сундуку», я оказалась в окружении гвардейцев.

Но забыла о них, увидев перед собой белый камень, походивший то ли на продолговатое огромное яйцо, то ли на гигантское каменное сердце.

Реликвия сияла мягко, умиротворяюще и даже как будто манила к себе, обещая покой и безопасность.

Вглядываясь в неё, я не могла поверить, что она может причинить вред. Однако же развеет по ветру запросто…

Мысли понеслись скакунами и, пока Эрнеле готовился задавать каверзные вопросы, я отчаянно искала варианты спасения.

Пусть в теле Карины я чужачка, но разве я кому-то желала зла? Никогда!

Разве я силой завладела её телом, используя коварство? Нет!

Я задавала себе вопросы и на всё отвечала отрицательно. Я не находила своей вины или злого умысла в поступках, совершённых в этом мире. Если же в чём-то и накосячила, то защищая родных, чтобы они и я спокойно жили, не голодая и не скитаясь.

Но если время пришло, и я должна уйти, то, может быть, этот загадочный камень вернёт меня в моё тело?

Стоило подумать об этом, стало страшно за мою маленькую малышку, мою кровиночку, которую я с рождения считала своей доченькой. Она останется сиротой. В груди защемило от жалости, и я обратилась к камню, называемому, кажется, Сердцем Светлой: «Помоги!»

Глава 32

– Первый вопрос, – истеричный голос Эрнеля разорвал тишину. – Положи руку на Сердце Светлой и отвечай: ты подчинила дар и владеешь им в достаточной мере, чтобы гарантировать безопасность королевству и её жителям?