Черное зеркало, белый алтарь - Галина Дмитриевна Гончарова
– Понятно. А в аптеке вам что понадобилось?
Я отвела глаза в сторону:
– Тэр ректор, у женщин могут быть свои секреты. Женские.
И пусть думает о чем захочет. Таблетки – это мой секрет, я женщина, значит, секрет женский.
– А с таэрой Валор его обсудить было нельзя?
– Не всегда есть время, – буркнула я.
В глазах Ауделии Валор блеснуло понимание. Она деликатно потянула ректора за рукав и что-то зашептала на ухо. Тот посмотрел и смягчился. Знаю я, о чем они подумали.
Ну и пусть! От меня кусок не отломится!
– Ладно, – вздохнул ректор. – Таэра Наташа, я не стану записывать вам выговор в личное дело. Но в следующий раз – не обессудьте. Будете отрабатывать на кухне.
Я нахмурилась:
– А тэру Шарону?
– А тэр Шарон прекрасно знал, на что идет.
– Тогда и меня наказывайте, – хлюпнула я носом, изображая несгибаемость. – Я тоже виновата! Я понимала, что мы нарушаем правила, я согласилась удрать… и если бы не тэр Шарон… мы бы там все полегли! Там же такое было… Такое!!!
Ректор нахмурился.
С одной стороны, драть нас надо бы, как сидоровых коз.
С другой – прорыв-то мы закрыли? А если и правда он был в несколько раз мощнее обычного, там бы все полегли. И мы, и спасатели, и когда б еще его обнаружили…
– Таэра… Наташенька… не надо плакать.
Ага, как же! Не надо!
Плоха та женщина, которая не сможет плакать на заказ! Вот и у меня слезы покатились! Да какие! Размером с орех!
– Это я виновата… тэр Шарон хоро-оший…
Ректор только рукой махнул:
– Ладно! Не буду я его наказывать… Вельский!
– Да, тэр ректор?
– Считай, дешево отделался! Но в лаборатории посуду всю сам отмоешь!
Судя по радостному лицу Шарона, это не наказание. Это так, развлечение.
– Хорошо, тэр Лоринский.
– Иди отсюда. Сам видишь, Ната жива, в твоей помощи не нуждается, еще и за тебя, дурака, заступается!
– Да, тэр ректор.
Шарона как ветром сдуло. Ну и пусть его, главное, я узнала, что мне надо. И даже немного сверху. Остальное я попробую и в академии разнюхать.
– Таэра Валор, выйдите, пожалуйста.
Ауделия сверкнула глазами, но послушно вышла. Ректор опустился на колени рядом с моей лежанкой:
– Наташенька, обещайте мне, что больше не станете так рисковать.
– Я… я не знаю. Ситуации бывают разные, тэр ректор.
– Вы едва не погибли.
– Это случайность. Прорыв мог случиться где угодно. Тэр ректор, а оно всегда – так?!
– Нет. Вам достался особенно сильный и пакостный. Защиту академии давно не обновляли, здесь ткань мира расходится особенно легко. Да и маги рядом… тоже влияют.
Я кивнула:
– Тэр ректор, а что им надо?
– Жрать, Наташенька. Кушать. Человечинку.
Меня передернуло:
– Всем?
– Еда и рабы. Это то, за чем демоны приходят в наш мир. Рабы и еда.
Я поежилась:
– Тэр ректор, а с ними никто так и не попытался поговорить? Ну… мало ли?
– Наташенька, вы сами сегодня это видели. У вас было желание поговорить?
– Только завизжать и побежать. Я понимала, что догонят, вот и не бежала, а так бы…
– Вот и у всех так. Есть сведения, что Крадос Олмарский вел переговоры с демонами, но это не подтверждено историей.
– То есть с ними можно договориться?
– Подтверждений нет.
Мне оставалось только вздохнуть:
– Я понимаю, тэр ректор.
Вроде бы говорить было больше не о чем. Но ректор так не считал:
– Наташенька, поглядите на меня.
– Да, тэр ректор?
– Наташенька, что у вас с Аделасом?
– Ничего, – даже удивилась я.
– Он хороший мальчик, Наташенька. И любит вас.
Ага, полюбил волк кобылу, оставил хвост да гриву.
– Тэр ректор, я его не люблю.
– Любовь – материя сложная… Разве нет? Наташенька, дайте ему шанс.
Я качнула головой:
– Тэр ректор, я его точно никогда не полюблю. Поймите меня правильно, Аделас умный и красивый, он ваш племянник, он чудесный мальчик из богатой семьи… только я его полюбить не смогу. Я другого люблю.
И вообразить ведерко с мороженым. Большое. И мороженое шоколадное, с орешками, со взбитыми сливками…
– Наташенька, я могу вам чем-то помочь?
Я отрицательно качнула головой. А чем ты тут можешь помочь? Да ничем… прибьешь, чтобы не мучилась? Домой ты меня точно не отправишь и правду не скажешь, а другого мне и не надо.
– Наташенька, я не буду настаивать. Но если вы решите со мной поделиться…
– Тэр ректор, прошу вас! – вырвалось это почти стоном. Я уже понимала, к чему идет.
– Ладно, Наташенька. Мы с вами еще об этом поговорим. А сейчас давайте я провожу вас в общежитие.
– Благодарю вас, тэр ректор.
– И завтра для вас все занятия отменяются. Вам нужно будет прийти на медитацию. Преподавателя я предупредил, она знает, что надо делать.
– Что именно? – невольно заинтересовалась я.
– Вам надо как можно скорее восстановить силы. Вы измотаны, для мага такая потеря сил как кровопотеря, с ней жить можно, но не стоит.
– Понятно, тэр ректор.
– Будете восстанавливаться.
– А… – я обвела глазами полки в медпункте.
Ректор качнул головой:
– Можно и зелье, конечно. Но это искусственное восстановление сил, естественное полезнее, и каналы у вас будут расширяться.
– Да, тэр ректор.
– Вставайте, Наташенька.
Пальцы у ректора были прохладные и сухие. И – равнодушные в своей силе. Что меня ворочать, что камни… безразлично. И это совершенно не вязалось с его заботливым тоном.
В комнате я ответила на сорок или пятьдесят вопросов Далии, которые можно было свести к двум: что именно случилось и сильно ли я напугалась?
По счастью, у меня был серьезный опыт общения с Таткой, пригодившийся сейчас. Я вытаращила глаза и страшным шепотом поведала о «жутких монстрах», «кошмарном провале» и «героическом Вельском». Далия впечатлилась и удрала делиться новостями с друзьями.
А я растянулась на кровати и принялась размышлять. Уже не отвлекаясь на окружающий мир.
Итак, что мы имеем? Иномирян, которые умирают. И нет, не сами.
Если бы один-два, дело другое. Профессия мага богата неожиданностями, в жизни случается всякое. Я и сама сегодня едва статистику не пополнила.
Но не все же сразу! Кто-то и выжить должен был, верно? Не выжил никто.
Мальчик уверен, что иномирян именно убивают. Почему? Даже не так. Вопрос задан неправильно. Если кого-то убивают, значит, это делают… Для чего? Зачем?
Они тут все маньяки? Мирового значения?
Нет, в это мне как раз не верится. Должна
