Первое испытание - Наталья Владимировна Бульба
Затем четыре часа принудительного сна – «укладывала» сама Людмила Викторовна, детской магемой, которой успокаивали малышей, и нас перебросили в мобильный госпиталь, развернутый на стадионе.
Тяжело ли там было? Очень! Но это если не сравнивать с сортировкой. Вот где ужас, о котором я вряд ли когда-нибудь забуду.
– Не спи…
Я вскинулась, оглянулась на неслышно подошедшего ко мне Кира.
– Не сплю… – буркнула устало.
Не без труда выпрямив спину, еще раз прошлась взглядом по развернутой над лежавшим парнем контрольной диагностической магемой.
В нашей палатке находились те, кто на грани между зеленым и желтым. С теми, кто посерьезнее, работали более опытные целители.
– Вроде все отлично. – Кир встал рядом со мной.
– Мне тоже так кажется, – вздохнув, кивнула я. – Значит, на выписку, – свернув магему и «вложив» ее в карточку, поставила я соответствующую отметку. – Ты со своими уже закончил? – направляясь к следующей кровати, поинтересовалась я у последовавшего за мной Кира.
Палатка широким проходом разделена на две части. В той, что справа от входа, работали Анна и Петр. Мы с Киром – в той, что слева.
Вместо коек – специальные надувные матрацы с приподнятым краем, заложенным в их форме вместо подушки. Верхняя поверхность шершавая, чтобы не скатывалось постельное белье. Несколько магем, обеспечивающих очистку, температурный режим и уровень поднятия того самого края.
Рядом стул, на котором была аккуратной стопкой сложена одежда – стандартный набор из штанов, футболки и тапок, чтобы только дойти до выписного пункта. И стойка, на которой висела медицинская карта.
Для самого пациента все выглядело вполне удобно. Для целителей – не очень. Чтобы наложить или скорректировать магему, требовалось наклониться.
В палатках для более тяжелых пострадавших стояли походные кровати. Нашу оборудовать так же смысла не имело. Всего лишь перевалочный пункт.
– Да, – подтвердил Кир, пристраиваясь за спиной.
Хотела я сказать, что завидую, но не стала. Из сорока шести человек, находившихся в палатке, Кир с братом взяли на себя большую часть. Да и с теми, что остались, успевали помогать.
Мы с Анной, конечно, были перспективными целительницами, но… Мало знать магемы и иметь сильные способности. Все это требовалось уметь применять на практике. Так что разница в два курса с этой точки зрения выглядела весьма существенной.
Магема развернулась под аккомпанемент этих мыслей. Зависла над спящим пациентом.
Спали они все. И нам удобнее – меньше сбивали эмоциями, и им хорошо. Все-таки целительский сон, он и сам по себе стабилизирует состояние организма.
Но спокойно спали не все. Стонали, кряхтели. Вскидывались, вновь переживая произошедшее, но лишь для того, чтобы избавиться от этого страха. Исторгнуть его из себя.
– А вот этому господину придется еще задержаться… – прокомментировала я увиденное.
Граница между зеленым и желтым только называлась границей. Для одних это был уже конец процесса, когда все, что нам оставалось, откатить его назад. Для других – его начало или середина, что требовало и больше времени для восстановления, и особого внимания со стороны целителей.
Этот парень был как раз из последних. Вроде и доза, которую получил, не самая большая, но, похоже, сам он не из крепких, так что работать было с чем.
– Переводим в пятую? – Кир передвинулся, встал рядом.
В пятой палате работали студенты нашей академии, но с последнего, четвертого курса.
Тоже разница, но уже между братьями и ними. Тот самый разрыв в умениях. Когда не только знаешь, что и как делать, а совершаешь нужные действия едва ли не на автомате.
Очень хотелось сказать, что и сами справимся, но…
Справиться, конечно, справились бы, однако неизвестно, каковы были бы последствия. Но это с одной стороны. С другой…
В пятой на троих было больше семидесяти пациентов. Очень серьезная нагрузка.
– Переводим, – сворачивая магему и «вкладывая» ее в карточку, решительно произнесла я.
Гонор не для целителей. Наша задача – максимально возможно помочь пациенту, а не тешить собственное самолюбие.
Еще раз посмотрев на спящего парня – был он на пару лет старше меня, нажала кнопку на браслете. Функционал перенастроили уже в мобильном госпитале, эта в новой раскладке отвечала за вызов медбрата.
Сорок шесть пациентов. Столько было в начале. Пятерых мы уже передали. Теперь еще один…
Главное, что ни одного не потеряли. И хотя таких предпосылок и не было, потерять пациента, как рассказывал отец, можно и при вполне благоприятных обстоятельствах.
Полог палатки распахнулся буквально через пару минут после вызова. Дохнуло свежим предутренним воздухом…
– Ну и что тут у вас? – раздался от входа знакомый голос.
Я развернулась…
– Вот это встреча! – довольно воскликнул один из двух мужчин, вошедших в палатку. – Госпожа Салтыкова!
И ведь я не хотела, но улыбка сама вылезла на лицо.
– Роман Сергеевич! – машинально сделала я шаг вперед. – Не ожидала увидеть вас в таком качестве.
Роман Сергеевич Углев. Мещанин. Талантливый хирург, работавший в больнице, в которой я сдавала зачеты по подготовке младшего и среднего медперсонала.
Бабник, не пропускавший, по словам знавших его, ни одной юбки. Не обошел он вниманием и меня, но… Каким бы талантливым он ни был, но, будучи дворянкой и целительницей, я выступала совершенно в другой весовой категории.
Правда, без Игоря и Сашки Трубецкого тогда не обошлось, но это была только поддержка, а не полноценная помощь.
– Я знал, что ты далеко пойдешь, – намекая, что сейчас мы с ним поменялись ролями, пройдя между рядами, подошел Роман Сергеевич к нам.
Кивнул Киру, «вытащил» из карты контрольную диагностику. Развернул.
Вердикт был ожидаемым:
– В пятую?
Он посмотрел на меня. Я перевела взгляд на Кира. И ведь не искала поддержки…
Ощущать себя на равных с человеком, не раз державшим жизнь других в собственных руках, было непривычно. И странно. Когда одна часть меня стала вдруг старше и увереннее, а вторая – та, что соответствовала не только возрасту, но и жизненному опыту, продолжала сомневаться.
Кир в ответ ободряюще улыбнулся. И даже отступил, словно оставляя нас с хирургом один на один.
– Да, в пятую, – не позволив себе колебаться, твердо произнесла я. И не удержалась, чтобы не уточнить насмешливо: – Вас разжаловали?
– Поставили надзирать за салажатами, – мгновенно нашелся он и, не дав мне вставить ни слова, крикнул, обращаясь к напарнику: – Степа, носилки.
Утро было немного зябким. Но что утешало – сухим.
На чистом небе радостно висел ярко-желтый круг солнца. Прохладный, но легкий, ненавязчивый ветерок трепал кроны кленов, осин и берез, осыпавших листву на дорожки парка.
В такое утро хорошо просыпаться в задорном настроении, стоять с чашкой кофе у окна и строить планы на день.
С планами на день было туго. Впрочем, как и с кофе.
Я оглянулась на стадион, на поле которого разместился мобильный госпиталь. Анна повторила за мной. Остановился Петр, за руку которого она держалась. Кир…
Бригады медиков и целителей ехали в Москву не только из близлежащих городов, но и со всех концов империи.
Такая трагедия…
Трагедия, это когда стихийное бедствие. Да и в таком случае нужно поинтересоваться у тех, кто отслеживал погодные явления или движения коры земли, куда смотрели. А это – преступление. Страшное, безжалостное.
И это хорошо, что равнодушными оно не оставило,
