Требуется помощница, или Светлая против Темного - 2 (СИ) - Чернованова Валерия Михайловна

Добравшись до балконов, она подхватывает одного Темного и накрывает с головой другого.

И я тоже, свободная и опустошенная, падаю в ее объятия, не представляя, что будет дальше…

◊ ◊ ◊

Кажется, это уже входит в привычку — приходить в себя долго и нудно, балансируя где-то между сном и явью. На этот раз я просыпаюсь под мерное гудение медицинских приборов. Тихое, едва различимое и какое-то успокаивающее, что ли.

— Ну как ты?

Это первое, что слышу, открыв глаза. А первым, кого вижу, — своего любимого высшего. Живого и, судя по беглому осмотру взглядом, совершенно невредимого.

Спасибо тебе, судьба!

— Я отлично. А ты? — все же решаю уточнить.

А то мало ли. Может, он только с виду такой бодрый и свежий, словно только что вышел из душа и выпил целое ведерко брула, а на самом деле…

— Это ты у нас целые сутки «отдыхала» в регенерационной капсуле. Не я. — Ксанор улыбается, продолжая скользить по мне взглядом.

— Целые сутки? — переспрашиваю шепотом, мысленно присвистывая.

Вот это я дала!

— Ты хоть помнишь, что произошло? — Ксанор придвигается ко мне поближе, берет за руку, мягко сжимая мои пальцы.

Так мягко и так нежно, что хочется улыбаться. Но вместо этого я грустно киваю и со вздохом отвечаю:

— Лучше бы забыла.

В особенности те воспоминания про Аддерли. Неожиданные и неприятные.

И, наверное, лучше бы мне ими поделиться, а не держать все в себе, как привыкла.

— Там, в театре, я кое-что вспомнила…

Собравшись с духом, рассказываю о том, как стала причиной гибели ученого, одержимого идеей выведения нового вида.

— Не знаю, были ли кроме него пострадавшие. Помню, стояла глухая ночь, и в лаборатории мы были одни. Но за ее пределами… — Я ежусь и поднимаю на Ксанора взгляд, боясь прочесть осуждение в его глаза. А нахожу тепло и поддержку.

— Папа… Эдвард… не любил рассказывать, как я к ним попала. А маме нравилось повторять, что я стала их благословением. — Я горько усмехаюсь, машинально расправляя складки на стерильно белом покрывале. — Хотя если вспомнить, сколько переживаний я им доставила, то получается, что не благословение, а проклятие.

— Переживаний им доставили злодейские планы Виктора. Амелия права, ты действительно благословение. И не только их, — тихий голос Темного бальзамом проливается мне на сердце.

— Теперь я знаю, что отец нашел меня на руинах того комплекса. Успел забрать прежде, чем появились другие. Не представляю, что он там делал, но, если бы не его своевременное появление, моя жизнь сложилась бы иначе.

— Не думай о том, чего не было и уже точно не будет. Все хорошо. Ты со мной. Твои родители тоже здесь. И Ренард. Позвать их?

Я с улыбкой киваю, представляя, как буду обниматься с мамой и любоваться улыбкой папы. Наше прощание было ужасным! Но после всего случившегося я не хочу таить обиду, а хочу быть окружена любящими и любимыми.

Да и вряд ли они продолжают боготворить Виктора.

Ксанор поднимается, чтобы выйти из палаты, просторной, светлой, с минимум мебели, но его опережают. Дверь открывается, и к нам заходят двое мужчин в темных костюмах. Оба с такими непроницаемыми лицами, что так и тянет попросить их снять маски.

— Сонорина де Ларра, мы из Министерства внутренних дел. Уделите нам немного времени.

Даже не потрудились представиться.

— По какому вопросу? — Ксанор тут же становится в стойку, готовый дать им бой.

А то, что эти двое пришли не с миром, — очевидно.

— У нас есть вопросы по случившемуся в театре, — вместо ответа говорит тот, что постарше. Высокий, широкоплечий, седовласый.

— Я уже рассказал ФБР и полиции о том, что случилось. Моя сила вышла из-под контроля, и Акра осталась без памятника архитектуры. Что ж, бывает. Зато вы получили парочку маньяков. Не благодарите.

Выражение лица ни у одного, ни у другого не меняется. И даже попытки объяснить, что я еще слишком слаба, чтобы давать показания, положения не спасают Зато его спасает отец, будто почувствовавший, что мне нужна помощь.

— Что здесь происходит?

Следом за ним в палату врываются Рен и мама.

— Мы всего лишь хотим поговорить, — заявляет уже тот, что помоложе. Тощий, мелкий, с жиденькой бородкой.

— Не сейчас, — отрезает родитель, вставая рядом с Ксанором, превращаясь для меня в своего рода живой щит. — Вы же видите, она еще слишком слаба.

Представители министерства переглядываются, и слово снова берет старший:

— Сонор Хорос утверждает, что это он не совладал с магией, но у нас появилась информация, что тьмой обладает Кара де Ларра.

Информация?

Я вся внутренне сжимаюсь.

— Дайте-ка угадаю, от Виктора да Коста? — мрачно усмехается Ренард и, не дожидаясь ответа, продолжает: — Он больной социопат, затаивший злобу из-за разрыва помолвки. Он ненавидит мою сестру и готов нести какую угодно чушь, лишь бы хоть как-то ее задеть. Феи не владеют тьмой.

— Позвольте нам самим в этом убедиться, — парирует «Министерство».

— Без ордера к ней даже не приближайтесь. — Подойдя вплотную к хмурым типам, Хорос угрожающе добавляет: — А теперь убирайтесь.

Ордера у них нет, и они уходят но я понимаю, что это только вопрос времени, когда они появятся снова.

◊ ◊ ◊

Следующие пару дней я провожу дома, окруженная заботой и любовью. Видно, что родители испытывают передо мной вину, особенно за то, что едва не определили в спецучреждение, и теперь всячески пытаются ее загладить, а с Ксанора… едва ли не пылинки сдувают. Мама называет его «замечательным мальчиком», отец при виде него улыбается (а это значит немало!) и даже Ренард перестал демонстрировать по отношению к моему парню предвзятость. Едва ли их можно назвать друзьями, но правильный курс они взяли.

К сожалению, разговора с представителями власти избежать не удается. Они получают и ордер, и разрешение провести, выражаясь их языком, обследование.

Несмотря на слезы матери и попытки Ксанора оторвать им головы, меня забирают. На целый день. Наверное, для родителей и Ксана он был одним из самых страшных, а для меня… Удивительно, но я чувствовала себя спокойно и на вопросы отвечала уверенно и твердо.

Обладаю ли я темной силой?

Нет, никогда за собой такого не замечала. Да и светлая магия мне неподвластна. Я ведь в блокаторах.

Что произошло в театре?

Меня похитили. Пытались изнасиловать, потом убить, и, если бы не своевременное появление сонора Хороса, произошло бы и то, и другое.

Нет, это не я разложила «славное» семейство Морена на атомы. Куда мне! Я ведь фея в блокаторах.

Не знаю, зачем я тогда обманывала. Понимала, что любая проверка покажет, что во мне есть тьма, но что-то внутри тихо, настойчиво шептало, что так надо.

Я поступаю правильно.

Вернули меня поздно вечером. С извинениями и заверениями, что больше не побеспокоят.

— Что они с тобой делали?!

— О чем спрашивали?

— Ты не пострадала?!

На меня набрасываются все и сразу. Спасибо хоть Рен накануне вечером улетел в Грассору арестовывать психопаток, иначе бы и он допрашивал.

— Проверяли на наличие темной силы.

— И? — нетерпеливо спрашивает Ксанор.

Мама прижимает к губам руки, отец с каждой секундой все больше мрачнеет и, кажется, уже готов схватиться за сердце.

— Ничего не нашли. Нет во мне больше тьмы.

И это было правдой. Я больше не чувствовала своего темного начала. И дело тут не в слабости и не в чьем-то влиянии — во мне его просто не осталось. Должно быть, там, в театре, произошло выгорание. Ради спасения Ксанора я отдала всю тьму, что во мне была. Потому и врала так убедительно.

Подсознательно уже знала, что с силой, унаследованной от Аддерли, я распрощалась.

— Но как такое возможно? — ахает мама.

Я пожимаю плечами, а потом крепко ее обнимаю.

— Не знаю. Но я до Йоргов рада. Рада быть нормальной.

В тот вечер мы только об этом и говорили. Об утраченной силе и подлеце Викторе, которого ждало долгое и очень тщательное разбирательство. Не знаю, сядет ли он, но блокаторов ему точно избежать не удастся.