Ведьма для вождя (СИ) - Черникова Любовь
— Хочешь домой? — поинтересовалась я.
— А ты? — Сейко лукаво посмотрела на меня.
— Не знаю. Еще недавно очень хотела, а теперь… — Я задумалась, взвешивая за и против. — Не хочу возвращаться к прежней жизни.
— Кажется, и я не хочу. Не сейчас.
Она повернулась и вдруг скосила глаза вверх и с досадой выдохнула:
— Опять он здесь!
Глава 32. Судьба сардесс
Я вздрогнула и посмотрела на потолок над головой Сейко, но так ничего и не заметила.
— Да кто?
— Не кто, а что. Этот дурацкий цветок. Я уничтожила его уже трижды, но он снова маячит над моей головой и отвлекает. А теперь стал еще больше! Аррр! Бесит!
Я едва сдержалась, чтобы не улыбнуться. Что-то подсказывало, что осу это может разозлить. Осторожно спросила:
— Ты не говорила об этом с Мирр Хемом?
— Говорила. Он утверждает, что Криос подарила ему лайани.
Сардесс замолчала и прикрыла веки, ее дыхание тут же выровнялось, мышцы лица расслабились, и я поняла — оса вынуждена использовать какую-то технику самоконтроля, чтобы совладать с бушующими эмоциями.
— Понимаешь? — нарочито спокойно заговорила она, взглянув прямо на меня. — Какая-то там Криос подумала за меня, что мне нужно.
— За вас обоих, — поправила ее я. — И мне искренне жаль Мирр Хема.
— Тебе жаль хрогана-наемника? — самообладание с трудом давалось Сейко.
Кажется, все это волновало ее сильнее, чем она старалась показать.
— Да. Ведь ты никогда не согласишься быть с ним, так?
— Само-собой! Это же хроган!
— Ну вот, ты и ответила на свой вопрос, — видя непонимающий взгляд осы, я пояснила: — Для него лайани — это все. Это его жизнь, а ты не будешь с ним никогда. Он будет страдать, не ты.
Оса посмотрела на меня как на умалишенную и качнула головой.
— Ладно, забудь. В конце концов это твое дело, и никто не в праве решать за тебя. Даже Криос. Ты и только ты сможешь выбрать себе мужчину по сердцу.
На этот раз Сейко понравились мои слова. Она согласно кивнула и облокотилась на перила ограждения, даже не заметив, как мигнуло силовое поле, и во все стороны разбежались синие молнии. Немного помолчав, Оса вдруг принялась рассказывать:
— Я росла сиротой в приюте в одной из дальних колоний Объединенной Федерации планет. Ну как в приюте? От него там было только название. Жуткое место. Меня звали ноль-ноль-тринадцать-лейте-двадцать четыре, но мы придумали себе прозвища, или обращались друг к другу по именам, которые достались от родителей, когда надзиратели не слышали. С момента, как мы попали туда, на нас были надеты слейвы. «Чтобы ничего не испортили», говорили нам и во всю пользовались этим. Тех, кто постарше, постепенно забирали, и мы больше ничего не знали об их судьбе. Они теперь достаточно взрослые, чтобы зарабатывать себе на жизнь — таков был извечный ответ на все наши вопросы.
Оса криво усмехнулась.
— Когда мне исполнилось тринадцать циклов, пришел и мой черед. Меня привели к начальнику приюта. Отвратительный громила-смесок со взглядом маньяка. Он попытался взять меня силой, назвав это «посвящением», но я уже тогда была способна постоять за себя. Не совсем уж мы были отрезаны от мира, многое знали и умели. Жизнь научила. С первых дней я поняла одно, что должна драться, не полагаясь на свою разрушительную силу саите. Драться за еду, за лучшее место для сна. За тех, кого могу назвать друзьями. На междоусобицы воспитанников никто не обращал внимания, разве что могли наказать за смерть, а с увечьями прекрасно справлялись медкапсулы.
Слушая эту исповедь, я обняла себя за плечи. Бедная Сейко, ее лишили нормального детства. Оса тем временем продолжала:
— За годы в слейве я почти забыла, как это — чувствовать вирум. Но этот гьярх допустил большую ошибку. Недооценил хрупкую девчушку, когда в подробностях рассказывал о моей незавидной судьбе. Я позволила ему себя раздеть и трогать. Изобразила страх и полную покорность, а затем лишила глаз, отняла ключ и освободилась от слейва. Только не рассчитала одного. В том моем эмоциональном состоянии я совершенно не смогла контролировать вирум. Просто не умела.
Я сравняла с землей все вокруг в радиусе шести рьехов. Весь комплекс зданий приюта был разрушен. Персонал погиб, воспитанники выжили случайно. Когда меня увели, мои друзья устроили бунт. Остальные испугались и попытались их урезонить. Началась массовая драка, наказали всех без исключения, отправив ночевать на скалы. Холод, неподходящая для дыхания атмосфера, ограниченный запас дыхательных масок… Мучительное наказание. К утру там бы не осталось никого, кому не понадобилась бы медкапсула…
Взгляд Сейко был направлен сквозь время, она говорила размеренно, в ее голосе проскальзывала болезненная хрипотца, а я боялась даже вздохнуть, чтобы не пропустить ни слова.
— Нам повезло — в ту же ночь на нашу богом забытую безымянную планету высадились имперцы. Они искали похищенную дочь одного из аристократов, ею оказалась малышка-новенькая, которую я опекала с тех пор, как она появилась в приюте. Уж очень девчушка напоминала меня в первые дни. Так я попала на Итарр, оказалась во дворце. Меня наградили и предложила судьбу на выбор. Образ прекрасной сардесс в черном боевом скафандре, которая оказалась матерью той малышки, так въелся в мое подсознание, что я ни о чем ином и не мечтала. Так я и стала — осой. Я сказала Мирр Хему, что мое имя ничего не значит. Это не так. На моем родном языке Сейко — значит оса.
Она вздохнула и выпрямилась. Защитное поле снова мигнуло на фоне темного неба.
— У сардесс не бывает смертельно опасных неконтролируемых выплесков измененного вирума, как у сардов, но опасаются нас не меньше. Всю жизнь я посвятила службе новой родине. Сотни боевых операций и спецзаданий. Каждое мгновение я готова была умереть за командора и императрицу. За Итарр, — Сейко посмотрела мне в глаза, — а теперь, когда я это уже пошла на смерть и чудом выжила, мне почему-то не хочется возвращаться. Это пугает…
— А что, если взять отпуск?
— Ты о чем?
Я вздохнула.
— Наверняка за твою жертву тебе полагаются какие-то поблажки. Что если попросить время для отдыха? Есть такая возможность.
Сейко всерьез задумалась, а затем ее лицо просветлело.
— Почему бы и нет? Я ни разу не оставляла работу. Просто было незачем. У меня скопилось много свободных дней.
— Ну вот. Как раз отдохнешь, и будет время подумать, что делать дальше. Ты можешь больше не возвращаться к своей работе, если не захочешь?
— Вообще-то могу. Никто насильно нас в армии не держит, у сардесс есть привилегии. Кто-то идет! — вдруг шепнула она, обернувшись так стремительно, что я даже вздрогнула, с запозданием посмотрев на выход с террасы.
— Лайани, это я! — оповестил заранее Рамм, и я расслабилась, осознав, насколько взвинчены мои нервы.
— Гумм Дотта удалось поймать? — бросилась к нему.
— И нет и да, — устало ответил запыленный муж, проходя на террасу и опускаясь на лежбище из подушек.
Я присела рядом на колени, налила и подала ему прохладное питье из фруктов и трав. Принимая у меня из рук бокал, Рамм обхватил мои ладони. Придержал:
— Спасибо!
Утолив жажду, он принялся рассказывать:
— Мы запретили старт с планеты, обыскали все корабли, в космопорту. Выслали перехватчики за теми, что стартовали с Хортана примерно в то же время, когда Гумм Дотт сбежал. Благо их было не слишком много. Но это не дало результат. А потом мы с Мирр Хемом отправились к разбитому фриссену. Он полностью сгорел, ничего толком сказать нельзя. Но, когда мы улетали, заметили с воздуха стаю пирссов. Это такие хищники-падальщики. Они явно успели чем-то поживиться. Пирссы разбежались, и нам удалось обнаружить небольшую пещеру под большим камнем. Рядом обнаружилось кровавое пятно, а еще дальше — оторванная и рука, основательно объеденная. Анализ показал, что все принадлежат Гумм Дотту. Скорее всего он пострадал во время аварии, и не смог совладать с пришедшими на запах крови хищниками.
