Любимая ведьма герцога (СИ) - Рябинина Татьяна
Обитатели замка, которые возвращались ненадолго с новостями и для отдыха, рассказывали, что тут и там вспыхивает недовольство церковью. «От чего они защищают нас — и защищают ли?» — спрашивали друг друга люди. В одной из деревень поблизости родные отбили у дознавателей и спрятали ведьму, которую те везли в город для казни. И хотя этот зародыш бунта жестоко подавили, его вполне можно было считать первой ласточкой. К тому же после него возмущение только возросло.
Но особенно охотно передавали слух о том, что аарцох Хеллай проснулся и находится в надежном убежище. Его видели — якобы видели — то тут, то там, в самых разных местах. Говорили, что он собирает силы и вот-вот объявится, чтобы навести в Марне порядок.
Мне это напомнило легенды о спящем на острове Авалон короле Артуре, который должен проснуться в тот момент, когда Англии придется совсем туго. Или более реальное: слухи о возвращении из плена английского же короля Ричарда Львиное сердце.
— Вот увидишь, — говорила я Тэрвину. — Скоро они начнут создавать тайные общества для борьбы с дознавателями. Потом даже, может, и не вспомнят о ведьмах, лишь бы отобрать у церкви власть. Ведь ты же понимаешь, что ведьмы стали просто разменной монетой в борьбе за обладание Марной. Не было бы их, придумали бы что-нибудь другое. А если учесть, что дознавателям покровительствуют темные силы, ведьмы как раз пришлись очень кстати.
И это действительно случилось. Уже к середине зимы такие вот подпольные группы начали появляться повсюду, как грибы после дождя. Где-то с подачи наших засланцев, а где-то и сами по себе. Теперь главной задачей было все это координировать и направлять, и тут уже за дело взялись Хеллай и Медор. В замок собирались все ниточки и, что немаловажно, стекались деньги, которых так не хватало. Тэрвин тоже участвовал во всех совещаниях, и мне больше времени приходилось проводить в одиночестве.
Если раньше замок, переполненный людьми, напоминал застывшее королевство спящей красавицы, то теперь это был разворошенный муравейник. Тех, кто оставался в нем, трепало нетерпение. Несколько месяцев назад все мечтали, чтобы произошло хоть что-то, хоть какое-то изменение. Но сейчас этого уже было мало. На лицах, в глазах читалось одно и то же: скорее бы! Даже у тех, кто хорошо понимал: еще рано выступать в открытую. Силы оставались слишком неравными. В Марне не было регулярной армии в обычном смысле этого слова, скорее, как сказал когда-то Кай, нечто вроде военной полиции. Однако за последние годы дознаватели укрепили и вооружили ее так, что на победу в прямом столкновении рассчитывать не имело смысла. Пока не имело…
— Нам нужно продолжать делать то, что мы делаем, — убеждал Хеллай. — Поторопиться — все испортить.
Впрочем, он допускал, что может произойти нечто непредвиденное, после чего события примут характер снежного кома. И тогда останется лишь возглавить эту бурю. Не из убежища, а реально — как командующему.
Однажды в середине зимы я вышла прогуляться по саду. После нескольких дней непогоды выглянуло ослепительно яркое солнце — как первый предвестник весны. Предвкушение перемен чувствовалось особенно остро, но не менее острым было нетерпение. Меня вдруг захватило это общее возбуждение: скорее, скорее!
— Джен!
Я вздрогнула и обернулась.
У ограды стоял Кай. Застыв на месте, я смотрела на его потрепанный темно-зеленый плащ и забрызганные грязью сапоги, отросшие давно не мытые волосы и неряшливую бороду. Как-то отстраненно пробежала мысль, что его тело, судя по всему, не просто видимость, оболочка, а живет вполне человеческой жизнью. Ест, спит, ходит в туалет. Интересно, а может ли оно погибнуть?
71.
— Здравствуй, — я подошла к нему. — Не ожидала тебя увидеть.
Чуть больше года прошло с тех пор, как он покинул меня, чтобы обрести тело. Раньше разговаривать с Каем было так же легко и естественно, как с собой. А сейчас я не знала, что сказать.
— Приехал с докладом, привез деньги. Через пару дней уеду снова.
Он положил руку мне на плечо, но я осторожно отстранилась. Очень хотелось обернуться и проверить, не увидел ли кто-нибудь, и все же сдержалась.
— За тобой так пристально следят? — слегка дрогнувший уголок рта должен был обозначать усмешку, да и в голосе слышался яд. Или я по старой привычке продолжала приписывать ему эмоции, которых он не мог испытывать?
— А как ты думал? Взрослый мужчина, состоятельный, с большим хозяйством — и внезапно все бросил, поехал в другую страну за море, чтобы поучаствовать в политических игрищах. Помочь местным ведьмам, а заодно вернуть аарцоху власть. Прости, Кай, но ты не тянешь на пассионария. Разумеется, все решили, что ты сюда заявился ради моих прекрасных глаз. И не ошиблись ведь.
— Не ошиблись, — согласился он. — Хотя и промахнулись с мотивацией. Ты мне нужна вовсе не по той причине, которую подозревают.
— А кстати… — любопытство снова пересилило более важные темы. — Я понимаю, что человеческих чувств ты не испытываешь, но как обстоит с физиологией? Вот это твое тело — насколько оно живое?
— Ты имеешь в виду, нужен ли мне секс? Успокойся, абсолютно не нужен. Я не покушаюсь на твою нравственность. Что до остального… Тело вполне живое, но ему необходимо только то, без чего обычный человек не может существовать. Приходится есть, пить, дышать, спать, справлять нужду. При этом я не испытываю абсолютно никаких физических ощущений. Просто знаю, что надо поесть, лечь спать или облегчиться. Или отдернуть руку, если дотронулся до горячего.
— Выходит, ты можешь умереть?
— Нет. Преждевременно — нет. Только когда закончится естественный ресурс этого тела. Лет через пятьдесят или шестьдесят.
— А если болезнь или какой-нибудь несчастный случай? — не сдавалась я. Убить его у меня, разумеется, желания не было, но все же хотелось знать.
— Нет. Я же говорил тебе, это лишь оболочка. Для накопленной энергии. И она восстановит любое повреждение, как создала отпечаток реально существовавшего тела. По сути, я временно бессмертен.
— Понятно, — я плотнее запахнулась в плащ. — А что касается мотивации… Кай, давай откровенно, мы были нужны друг другу, и я очень благодарна тебе за все, что ты для меня сделал. За вторую жизнь, за помощь. За компанию, в конце концов. Ты скрасил мне эти ужасные годы в Тагре. Но сейчас… Ты приехал тогда на речку, а затем отправился с нами в Марну вовсе не потому, что беспокоишься обо мне. Мы не друзья и никогда ими не были. Симбионты — есть такое слово. Оно вернее, чем компаньоны. Мы зависели друг от друга, когда были вместе, и сейчас эта зависимость все еще не прошла. Теперь я понимаю, почему вам категорически запрещено вступать в контакт. Я привязана к тебе эмоционально, а ты… не знаю, как-то иначе.
— Да, Джен, — Кай опустил голову, разглядывая грязный снег под ногами. — Все верно. Не видеть тебя мучительно — хотя это, конечно, не совсем подходящее слово. Видеть — тоже. Потому что это не тот контакт, который мне нужен. Нет, которого я хотел бы. Я не могу объяснить этого словами, но если очень грубо и приблизительно… Я по-прежнему нуждаюсь в энергии твоих чувств — и не могу ее получить. Она мне уже не нужна, а я все равно ее хочу. Я старался уберечь тебя от смерти, потому что мне это было необходимо. И сейчас пытаюсь, хотя теперь в этом нет никакого смысла. Для меня. Знаю, тебе неприятно слышать …
— Но это правда, — усмехнулась я. — Хорошо, тогда и я скажу правду. Когда узнала, что Тэрвина заставляют отказаться от меня и жениться, начала думать о тебе. Чтобы не думать о нем. Представляла, что ты остался в этом мире, стал мужчиной…
— Я знаю, Джен, — он дотронулся до моего рукава. — Тогда я еще был с тобой. И мне были доступны все твои мысли. Только я никак их не комментировал. Именно эти.
— Ну да, как же я могла забыть? Я понимала, что это невозможно. Что ты не останешься в этом мире, а даже если бы и остался — все равно не стал бы человеком по-настоящему. Но знаешь, в чем была прелесть? Когда мечтаешь о реальном, в это так легко поверить. А если представляешь невозможное, понимаешь, что этого никогда не случится. Всего-навсего способ занять голову, отвлечься от неприятного. Но когда ты появился… как Чарвен… не знаю, Кай, я, конечно, не подумала, что это ты, но все же что-то почувствовала. Ты не понравился мне как мужчина, и все-таки я невольно о тебе вспоминала. Хотела увидеть снова. И даже сейчас, все эти месяцы, пока тебя не было. Понимала, что лучше не встречаться с тобой больше никогда, а где-то в глубине души ждала твоего возвращения. Зачем? Не представляю.
