Вероника Мелан - Бернарда
– Только мертвых не вызывай, мало ли чего.
– А я не думаю, что получится. Вот смотри….
Она тут же, невзирая на мое недовольное фырканье, назвала чье-то имя. Экран кулона не засветился, оставшись пустым.
– Видишь?
– Тьфу на тебя…
– Да чего ты? Вряд ли Комиссия могла о таком не подумать. Слушай, какой замечательный подарок. И если мой такой классный, то что же тогда тебе?
Меня и саму распирало от любопытства – поэтому упаковка с чего-то объемного и довольно тяжелого слетела быстро. Что же это могло быть? Что именно выбрал для меня Дрейк? Наверняка что-то символичное… напоминающее о чем-то… говорящее само за себя.
Тем чем-то, в предвкушении которого я ерзала, как ненормальная, оказалась… картина.
Да, картина.
На которой был изображен осенний парк и фонтан. Какие родные места, как все знакомо… Я с усилием сглотнула и пошла к столу, чтобы налить себе шампанского.
Да, символично. Именно в этом месте я впервые появилась в Нордейле. Именно этот фонтан представила, когда перенеслась из своего мира в чужой. Именно он познакомил нас с Дрейком и стал причиной всех произошедших впоследствии событий.
– Как красиво! – Клэр на секунду притихла, удивленная. – Дин, а вода-то на картине льется… ее даже слышно. И деревья шевелятся.
Я, справившись с волной нахлынувших чувств, вернулась к дивану с двумя бокалами шампанского в руках.
– Как льется?
– Да ты сама посмотри.
Я присмотрелась к холсту.
Действительно. Картина, на первый взгляд казавшаяся обычной, оказалась «живой». Было видно, как вода из маленькой чаши стекает в большую, как шевелятся в небе кроны деревьев и как бегут по дорожкам парка гонимые ветерком осенние листья.
– Фильм, а не картина. Чувствуешь, от нее пахнет осенью?
– Прямо из нее?
Мы принюхались.
– Ага…
– А на ощупь твердая – холст холстом.
– Вот диковина! И как Комиссия такие вещи создает?
– Не знаю, не спрашивай…
Подарок Дрейка попал в яблочко и выбил по моей внутренней шкале десять из возможных десяти баллов, и сказал больше любых слов.
«Ты здесь, ты со мной. Спасибо тебе за это!» – вот что было невидимым текстом зашифровано на полотне. Какое-то время я молча смотрела на раскрашенные осенью деревья, испытывая щемящий восторг, смешанный с благодарностью. Благодарностью Дрейку, миру, случаю, жизни, судьбе за то, что этот парк однажды из придуманного стал настоящим.
– Куда ты ее повесишь?
– В спальню.
– А может, здесь, в гостиной? Такая красивая…
– Ну, хорошо, – легко уступила я, – если тебе тоже нравится…
– Конечно нравится!
– Да без проблем.
– Дарок! Нам! От Эйка! – вдруг напомнили о себе заждавшиеся пушистики. Надо отдать им должное: они были достаточно терпеливыми и позволили нам насладиться подарками первыми. Учитывая что нас было всего двое, а их – тридцать пять…
На свет из пакета тут же была извлечена последняя коробка. С надписью «Фуриям».
– Дарок! Дарок! Дарок! – эти «чучелы» в полном составе забрались на диван, чтобы получше разглядеть то, что принес им Начальник. – Рывай!
– Открываю-открываю…
Внутри коробки покоились крохотные разноцветные значки-медальки. Мы с удивлением принялись их рассматривать. Смешарики, что за ними водилось довольно редко, теперь сидели даже на моих коленях. Их мягкая шерсть щекотала кожу на руках.
Не теряя ни секунды, Клэр развернула записку, прикрепленную к крышке коробки, и принялась читать вслух:
– Эти медали – награды за храбрость и отвагу для Фурий. Раздайте каждой по одной; они сами найдут способ, как их прикрепить. В центре каждой медали находится пустое место – оно заполнится тогда, когда каждый владелец значка выберет себе имя. С Новым Годом вас всех. Дрейк. Эй, Пушистые! Вас только что наградили отличительными значками за храбрость! – радостно воскликнула Клэр.
– Ура-а-а-а-а! – заверещала в ответ толпа. – Давай дальки! Давай нам! Дальки давай…
Мы расхохотались и принялись раскладывать значки по полу.
– Разбирайте!
В этот момент, тихонько и про себя, я поняла, что Новый Год удался. И что он – настоящий. Такой же теплый, как и любой другой. А главное, такой же волшебный. И что будет здорово нам всем вместе поднять бокалы, и что желания, загаданные под бой часов, обязательно сбудутся.
* * *Второго января падал снег. Пушистый, равнодушный и неспешный. Снег укрыл город и машины, налип на деревья, перестелил простынь на дорогах и тротуарах и пузато прикорнул на перилах. Он будто пытался занять каждый сантиметр воздушного пространства, попадая в рты, мешая различать номера проезжающих автобусов и катаясь на шапках прохожих.
Небольшая комната, отделенная от общей лаборатории, почти закуток – большое окно спереди и дверь сзади, а посередине четыре столба, между которыми, словно муха, залипшая в паутине, третий час к ряду сидела, глядя на падающий снег, я.
Мир вокруг то становился кристально четким, ясным и различимым, то плавно уплывал вбок, куда-то в сторону, почти пропадал. Через какой-то момент он снова возвращался, напоминая о своем существовании низким гудением плотных полей, плавающих через меня, будто тела и не существовало вовсе; и снова падал за окном снег. Один и тот же пейзаж навевал сонливость. Снег, наверное, будет падать и когда опыт закончится, и час спустя, и даже через десять лет. Весь мир превратился в большую снежную равнину, укрытую километрами чистого холодного снега.
На улицу не хотелось: видимо, сказался побочный эффект затянувшегося эксперимента. В другой раз бы побежать по хрусткому настилу, подышать морозом, натянув шапку на самые глаза, купить бы горячего свежеиспеченного хлеба да оторвать кусок зубами прямо на улице. А теперь нет – только бы сидеть и сидеть в надежде, что вскоре все закончится.
Дрейк был недоволен. Недовольство это то и дело проскальзывало в походке и хмуром взгляде.
«Ну и что, что опять не получается. Подумаешь…»
Утопая в тишине, уставшая смотреть на снег, я переводила взгляд на большой экран, где мельтешил непонятный цветной шум.
Что там зашифровано? Ответы на какие вопросы? Рассказано ли там о том, кто я, кем стала? И кем была в прошлом…
А кем я была? Обычной девчонкой, одной из сотен тысяч. А стала? Я и сама не знала, кем стала. Научилась что-то творить, хотя редко этим пользовалась. Не чувствовала толком новых умений, не понимала их. Перемещаться – другое дело, перемещаться – это мое… А переделывать миры, влиять на умы, трансформировать реальность? Не может черепаха, приобретя крылья, начать думать по-орлиному, не может за секунду впитать новую логику и сменить привычную землю на бесконечную синеву неба.
