Лана Ежова - Ее темные рыцари
К слову, за укус простым извинением я не отделалась. Григорий, пострадавший от моей выходки, потребовал в качестве моральной компенсации три свидания, которые в итоге переросли в серьезные, по крайней мере с моей стороны, отношения.
Как же мне было стыдно на следующий день после праздника! Тогда, кроме унижений, пришлось выслушать многочасовую лекцию деда, затем Ладова, примчавшегося на выходные. Профессор стыдил, убеждая, что девушкам, да еще юным, крайне вреден алкоголь. Тимур же, окинув меня странным, удивительно взрослым взглядом, просто сказал, что пьяная женщина – чужая женщина. Поэтому если захочу расслабиться таким способом, следует выбирать компанию тех, кому доверяю полностью. Стоит ли говорить, что в эту категорию попадали только Тимур и Карина?
Короткий стук в дверь и вопрос Лазаруса:
– Герда, ты там уснула?
Мои витязи начеку. Стерегут, а то вдруг сбегу, просочившись через сливное отверстие в канализацию? Сначала захотелось закричать, чтобы меня оставили в покое, а потом беспричинная злость исчезла так же быстро, как и появилась, оставив после себя состояние разбитости. Я устала, как же я устала! Быть Гласом тяжело, а Гласом с дырой в памяти – невыносимо.
– Нет, не уснула, уже выхожу.
Спустя пять минут я лежала по центру дивана. И протяжное «мяу» под распахнутым окном на этот раз не помешало забыться крепким сном до смерти уставшего человека.
Посреди ночи меня разбудил шепот. Удивительно, но я успела отдохнуть, и мое настроение ощутимо улучшилось. И было таким, пока не прислушалась к разговору.
– Больше не могу, я ведь не железный, – произнес вампир.
– Полностью разделяю твои чувства, – вздохнув, отозвался оборотень.
Видеть я их не могла, так как проснулась, лежа на спине, и продолжала ровно дышать, не шевелясь, чтобы не выдать себя. Но на слух определила, что парни стоят у открытого окна.
– Предохранители моей выдержки почти расплавились. Чувствую, еще чуть-чуть – и я с ней что-то сделаю.
От признания блондина накатила тоска. Не ожидала я от Лазаруса подобных слов. А ведь казался таким надежным, спокойным, несокрушимым…
– Если надеешься, что пообещаю проследить за тем, чтобы ты не сорвался, то извини, разочарую. Я сам на грани. Достала до предела. Сам готов сотворить с ней что-то, о чем потом пожалею.
И Руслан туда же! Холодок страха пробежался по спине.
– Так, давай что-то решать. Сколько можно терпеть?
О боже! Я и не подозревала, что довела парней до ручки…
– Хорошо. – В голосе Булатова прозвучала мрачная решимость. – Займусь ею я.
– Не возражаю, у тебя все равно получится лучше, – одобрил вампир.
А я… я позабыла, что нужно прикидываться спящей. Дыхание сбилось. Волосы на голове зажили собственной жизнью, встали дыбом. Бежать! Надо бежать от этих неадекватных! И быстрей!
Услышав легкие шаги, приготовилась кричать и отбиваться. А ведь я им доверилась, доверилась почти полностью… Кто-то прошел мимо дивана. И вскоре я услышала звуки открывающихся замков, стук двери, и снова тишина. Еще пара мгновений – и постель слева от меня слегка прогнулась. Перевернувшись на бок, блондин положил мне на живот руку и умиротворенно засопел в ухо.
Ничего не понимаю. На улице продолжала надрываться кошка, тогда как у меня на душе кошки отчаяния скрестись и биться в истериках прекратили. Удивительно, но вскоре и за окном исполнительница пронзительных серенад замолкла. И тогда до меня дошло: это не обо мне говорили! «Она» – это кошка! Ребята устали терпеть ее концерты. Облегчение быстро сменилось тревогой. Булатов пошел избавляться от вредительницы? Но как? Я против жестокого обращения с животными!
– Где Руслан?
Я не могла допустить, чтобы глупому, но в целом безобидному существу причинили боль.
– Занимается кошкой, – лаконично ответил Болконский, продолжая нагло обнимать мою талию, хоть ее хозяйка и проснулась.
– То есть?
– Отнесет ее подальше в частный сектор, а там подбросит во двор какой-нибудь кошатницы.
– А как он поймет, что нашел такой двор? – поспешила поинтересоваться и тут же исправилась: – Можешь не отвечать – туплю спросонья.
Порой и без обоняния оборотня можно понять, что хозяева обожают кошек. А бывает наоборот: жилье заядлой кошатницы чище, чем то, где животных не держат вовсе. Бабушка дружила с одной такой женщиной. У той был сад, огород и тьма кошек всех мастей, при этом в доме сохранялся порядок, чистота и уют.
– А еще ты боишься, – заметил блондин задумчиво. Его пальцы, словно невзначай, принялись выводить геометрические фигуры на моем животе. – Чего ты испугалась, Герда?
Вот спрашивается, кому станет хуже, если я отвечу «ничего»? Или заявлю, что мне приснился кошмар? Да никому! Но нет, невыносимая честность Гласа начеку – и мой язык скорее онемеет, чем соврет. В итоге я что-то промычала и скинула нахальную руку. Но непрошеный массажист тотчас вернулся к прерванному занятию, при этом учинив допрос:
– Что же спровоцировало твой страх, маленькая? Спала ты безмятежно, значит, это не кошмары.
– Не обращай внимания, – как можно равнодушней сказала я.
На самом деле меня переполняли чувства: кроме возмущения, вызванного поползновениями Лазаруса, я испытывала стыд. И видела от рыцарей только хорошее, разве вправе я думать о них плохо? Нет. Ну а я все-таки подумала.
– Нет, я не могу игнорировать то, что испугало тебя.
Его искреннее признание лишь усилило мою вину.
– Давай не будем раздувать из мухи слона?
– Я слышал, как стучало твое сердце от страха, поэтому не соглашусь, что ситуация незначительная. Проснувшись, ты была спокойна, а спустя считаные мгновения отчего-то запаниковала.
Он замолчал. Несколько секунд тишины – и вампир засмеялся.
– Ты всполошилась, подслушав наш с Булатовым разговор? Решила, что речь о тебе?
И он снова обидно захохотал.
– Когда Руслан узнает, как ты о нас думаешь, впадет в уныние.
Прямодушный вертигр, может, и не захандрит, но расстроится однозначно, поэтому я попросила:
– Не рассказывай, пожалуйста.
– Хм…
Лазарус приподнялся на локте и, лукаво улыбаясь, заявил:
– Хорошо, пускай это будет нашим секретом, но только не за «пожалуйста». – Он наклонился ниже и прошептал: – Мое молчание стоит поцелуя?
Как же мне захотелось врезать шантажисту! Случившееся легко подать по-разному, и вампир мог придать недоразумению мрачные оттенки. И если Лазарус посмеялся, то оборотень, боюсь, обидится.
– Ладно… целуй.
