Эми Эвинг - Драгоценность
– Да, – шепчу я. – Да, моя госпожа.
Герцогиня улыбается, швыряет молоток в груду обломков виолончели и выходит из комнаты.
Ночью, когда бархатистая тьма укрывает мою спальню, я сижу в постели и кручу в руках камертон.
Мне не видно часов на каминной полке, так что я не знаю, сколько еще ждать полуночи. Да это и ни к чему. Я все равно не смогла бы заснуть после того, что случилось. Уже в который раз потираю костяшки пальцев на левой руке. Я до сих пор вижу занесенный над ними молоток, по-прежнему ощущаю парализующий страх. Мне приходится напоминать себе о том, что этого не произошло. Я должна убеждать себя, что со мной все в порядке.
Камертон начинает вибрировать. Это так неожиданно, что я роняю его, и он падает на мое одеяло, а потом, отталкиваясь, зависает в воздухе, медленно вращаясь и издавая слабое жужжание. Я изумленно смотрю на него, не зная, что делать, когда вдруг слышу голос.
– Алло?
– Люсьен? – шепчу я. – Где ты? – Его голос очень далекий, словно доносится с конца длинного туннеля.
– В королевском дворце, – отвечает он. – Где же еще мне быть?
– Но… но… как?
– Это мои арканы. Я сам их изобрел. Они позволят нам вести тайные разговоры, которые никто не сможет подслушать.
Я внимательно разглядываю камертон.
– Выходит… мы разговариваем через эту штуку?
– Да. У меня в руках главный аркан. Твой отвечает моему. Между ними существует связь. – Он делает паузу и продолжает: – Но у нас с тобой есть более важные темы для обсуждения.
Я чувствую, как встают дыбом волоски на затылке.
– Могу я быть уверенным в том, что ты действительно хочешь сбежать из Жемчужины?
– Да.
– Подумай еще раз: если тебя поймают, то непременно казнят. Возможно, пострадает и твоя семья. Ты готова к этому?
Я снова растираю костяшки пальцев. Готова ли я подставить под удар свою семью ради собственной безопасности? Не знаю. Но я не могу сказать «нет» Люсьену, тем более сейчас.
– Да, – шепчу я. – Когда?
– В настоящее время я разрабатываю сыворотку, которая погрузит тебя в кому настолько глубокую, что это создаст иллюзию твоей смерти. Никто не усомнится в этом и не станет заниматься расследованием – суррогаты часто умирают от медицинских осложнений. Или их попросту убивают враждующие Дома, как тебе уже известно. У герцогини полно недоброжелателей, которые с радостью отправили бы тебя на тот свет.
Мне что-то не по себе.
– Это безопасно?
– Предупреждаю сразу: мой план очень опасный от начала и до конца. Но если ты его принимаешь, то должна выполнять все, что я говорю. Следовать любым моим указаниям, нравится тебе это или нет. Ты понимаешь?
– Да.
– Хорошо. Скоро в Королевском дворце будет проходить зимний бал Самой Длинной ночи. – Этот древнейший праздник Одинокого города отмечают в середине декабря, так что ждать еще несколько недель. – Там я передам тебе сыворотку. Следующим вечером ты ее примешь. Как только тебя объявят мертвой, твое тело перевезут в морг, где я тебя выведу из комы и тайно переправлю на товарном поезде на Ферму. А там уже спрячу тебя в безопасном месте.
– И где это безопасное место? – спрашиваю я, не представляя себе, где в городе можно укрыться от властей.
– Этого я не могу сказать, чтобы не подвергать тебя лишнему риску. Теперь слушай меня очень внимательно. Пока ты живешь во дворце герцогини, ты будешь выполнять все ее требования. Более того, ты станешь образцовым суррогатом. Послушным и покорным. Больше никаких портретов, меняющих цвет, или разбитых полок, это понятно?
Я уже готова возразить, но Люсьен не дает мне вставить и слова.
– Она должна поверить, что ты на ее стороне. Ты должна внушить ей доверие. Это наш единственный шанс быстро и безопасно выбраться отсюда.
– Хорошо, – неохотно соглашаюсь я.
– Я знаю, что это трудно, милая, но обещаю тебе – я не подведу.
– Вайолет, – вставляю я.
– Прошу прощения?
– Это мое имя, – говорю я. – Вайолет.
– Вайолет, – повторяет Люсьен, и я слышу улыбку в его голосе.
Я комкаю одеяло в руках.
– Почему ты мне помогаешь?
Повисает долгое молчание.
– Надо что-то делать, – тихо произносит он. – Никто не заслуживает такой жизни. Человека нельзя лишать права выбора.
Я думаю о Рейвен, в наручниках на балу, и ее обещании не забывать меня.
– Люсьен, я безропотно выполню все, что ты скажешь, но не мог бы ты сделать кое-что для меня?
Он отвечает не сразу.
– Чего ты хочешь?
– Вчера на балу я видела свою лучшую подругу. Она тоже суррогат. И я подумала, не мог бы ты… разузнать что-нибудь о ней. Где она, как живет… и все такое. Это очень важно для меня.
Затаив дыхание, я ожидаю ответа. Проходит вечность.
– В каком она доме?
Можно выдохнуть.
– В доме Камня.
– Дом Камня? – И, к моему удивлению, Люсьен начинает смеяться.
– Что такое? – обиженно спрашиваю я.
– Извини. – Голос Люсьена тотчас становится серьезным. – Просто… поместье графини дома Камня лежит по ту сторону западной границы дома Озера.
До меня не сразу доходит смысл.
– Постой… ты хочешь сказать…
– Я говорю, – мягко произносит Люсьен, – что твоя подруга живет по соседству.
19
Рейвен живет по соседству.
Это первое, о чем я думаю, просыпаясь утром. И эта мысль волнует меня даже больше, чем план Люсьена.
Все это время она была так близко.
– Я бы хотела пойти в сад, – говорю я после завтрака. Аннабель кивает и выбирает для меня теплое платье и пальто с меховым воротником. Мы выходим на улицу, в ноябрьский холод.
Воздух свежий и вкусно пахнет поздней осенью. Редкие сухие листочки еще цепляются за ветки деревьев, но пора листопада уже позади. Опавшие листья хрустят у меня под ногами, когда я иду к западной стене, в противоположную сторону от большого дуба.
Аннабель садится на лавочку и открывает книгу. Я углубляюсь в дикую часть сада, сбиваясь с тропинки, так что меня не видно, но я все равно поблизости.
Мое дыхание вырывается белыми облачками пара, когда я останавливаюсь у забора, разделяющего нас с Рейвен. Вот бы найти способ поговорить с ней. Если бы у нас была пара арканов, или можно было бы подать какой-то знак, показать ей, что я рядом. Будь у меня возможность, я бы взобралась на увитую плющом стену и прокричала ее имя.
И тут меня осеняет. Плющ.
Я обхватываю рукой длинный тонкий побег и нащупываю тугой бугорок в том месте, где засох и отвалился лист.
Первое: увидеть предмет как он есть. Второе: нарисовать мысленный образ. Третье: подчинить его своей воле.
