Элизабет - Черный Город

— Ты уверена, что не хочешь пойти со мной на охоту после обеда? — спрашивает Себастьян.

Я притворно кашляю.

- Я действительно не могу.

— Я прикрою тебя в этот раз, но в следующий раз тебе придется пойти, — говорит он, тяжелой походкой выходя из моей комнаты — Если передумаешь — встретимся у Мемориала Примирения на кладбище.

Я ни в коем случае этого делать не собираюсь. Я не собираюсь охотиться на Дарклингов! И мне плевать, кто, что на это скажет, я не хочу быть Ищейкой!

Я слышу визжащий голос матери, проникающий сквозь доски пола. Она весь день кричит на сотрудников за то, что позволили сбежать мальчику-Бастету. Крейвену перепала основная доля её ярости. Я бы могла чувствовать сожаление из-за того, что ему досталось, но, с другой стороны, он это заслужил за свое создание Золотого Дурмана. В конце концов, мальчик-Бастет исчез, у них нет теперь возможности использовать его яд для создания этой дряни. Это, конечно, не вернет Криса, но, в конце концов, больше никто не пострадает.

Дверь открывается и Марта вносит поднос с едой.

— Я не хочу есть, — бурчу я.

— Тебе нужно поесть, дорогая.

— Нет, я не хочу.

Марта стаскивает с меня одеяло, пока не освобождает из- под него мое лицо.

- Давай, хоть ложечку супа. Тебе сразу станет легче.

— Ничто и никогда не заставит меня почувствовать себя лучше, — говорю я, снова натягивая одеяло себе на голову.

Она гладит меня по ноге и уходит, позволяя мне валяться и жалеть себя. Через несколько минут дверь снова открывается.

— Я не хочу ничего есть, Марта, — говорю я.

— Не беспокойся, Нат. Я думаю, что вид анорексички тебе будет к лицу, — произносит Дей.

Я сажусь, и Дей кривит губы, глядя на мой видон: спутанные волосы, покрасневшие глаза и впалые щеки. Я сверяю время по часам. Разве уроки уже закончились?

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я.

— Я в курсе, что случилось между тобой и Эшем, и подумала, что тебя надо подбодрить.

— Я в порядке. Я… — я заливаюсь слезами.

Дей вытирает мне глаза гофрированным рукавом своей блузки.

— Давай, — говорит она, стаскивая меня с кровати, так же, как делала Полли, когда я была еще маленькой девочкой и не желала вставать.

Я быстро удаляюсь в душ, пока Дей идет и достает мне чистую одежду. Я позволяю воде стекать по моей коже и хмуро гляжу, как пузырится вода от мыльного раствора над сливным отверстием. Я одеваюсь и сразу же ползу обратно в постель.

— Ой, ну нет, не надо, — она стаскивает меня с постели и выводит из комнаты.

Мы прокрадываемся по коридору мимо комнаты Себастьяна. Дверь в его комнату открыта. Он переодевается в униформу Ищейки, готовясь к охоте. Татуировка розы над его левым ухом все еще выглядит красноватой и воспаленной. Он оборачивается, почувствовав мое присутствие.

— Натали? — зовет он.

Я хватаю Дей за руку, мы бегом спускаемся по лестнице и выбегаем из здания до того, как он сможет остановить нас.

— Куда мы идем? — ворчу я, пока мы идем по городским улицам.

— Увидишь.

Сверху, словно черный снег, сыплются хлопья пепла, пока призрачные здания, окружающие нас, продолжают медленно гореть, из-за чего в городе стоит запах костра. В воздухе чувствуется напряжение, все еще в шоке от вчерашнего взрыва. Танки катятся по улицам, пока многочисленные отряды Ищеек собираются на различных контрольно-пропускных пунктах по всему городу. Необычно видеть их в таком количестве, но, я предполагаю, что им нужно усилить бдительность после вчерашнего происшествия.

Волоски на моем затылке становятся дыбом. Это значит, что кто-то следует за нами, но когда я оглядываюсь, никого не вижу.

Следуя дальше по дороге, мы проходим мимо двадцатилетней девушки с привлекательной внешностью, стоящей на ящике и раздающей листовки всем прохожим.

— Дарклинги голодают! Правительство Стражей нам врет, — говорит она небольшой группе людей, которые остановились послушать её. — Они говорили нам, что Дарклинги накормлены, о них заботятся, но вчера мы видели правду собственными глазами. Все это время Люди за Единство были правы. Я говорю "нет закону Роуза" и "нет разделению".

В группе раздается ропот одобрения.

Она сует листовку мне в руки, и я быстро просматриваю её. На ней изображена горящая черная роза, над изображением слова: "НЕТ ЗАКОНУ РОУЗА" и разные слоганы типа " НЕТ ГРАНИЦАМ" и " ЕДИНЫЙ ГОРОД", написанные повсюду. Я складываю её и кладу в карман.

— Как там Жук? — спрашиваю я, чувствуя себя ужасно из-за того, что только сейчас удосужилась об этом спросить.

Дей обеспокоенно улыбается.

- Живот заживает хорошо, но лицо по-прежнему воспалено. Доктор говорит, что останутся шрамы, — последнее слово ей далось с трудом.

Я быстро обнимаю её.

— Так вы снова вместе? — спрашиваю я.

— Мы попробуем. Он пообещал мне, что перестанет принимать Дурман.

— Это замечательно, — говорю я.

— Время покажет, — отвечает она.

Мы приближаемся к городскому кладбищу, где проходили похороны Криса. Дей толкает открытые ворота, и мы входим внутрь кладбища. Курт и еще несколько кадетов собрались у Мемориала Примирения, готовясь к их первой охоте. Мы быстро проходим мимо них, держа головы опущенными, чтобы нас не заметили.

— Ты знаешь, большинство девочек ведут своих подруг мороженое поесть, когда они расстроены, а не на кладбище.

Дей смеется. Мы направляемся к руинам церкви, где мы с Эшем однажды поцеловались. Куда мы идем? Скоро я получаю ответ, когда замечаю Эша, тревожно выглядывающего из трещины в витраже. Мое сердце волнуется, привлекая меня поближе к нему, но я непоколебима. Я в ярости разворачиваюсь, чтобы уйти, но Дей берет меня за руку и тянет к руинам.

— Вам двоим нужно поговорить, — наставляет она.

— Нам не о чем говорить, — говорю я ей, не в силах смотреть на него из страха, что моё сердце рассыплется на миллион осколков.

— Просто дай ему шанс извиниться, — тихонько говорит она, глядя на меня нежными карими глазами. — Увидимся позже.

Я делаю глубокий вдох и поднимаю взгляд на Эша. Мы смотрим друг на друга среди развалин. Пустота между нами кажется такой огромной. Он выглядит усталым, я уверена — он не спал всю ночь. Но даже так он все еще невероятно, душераздирающе красив. Его волнистые черные волосы отросли, и он рукой убирает их назад.

— Извини, — наконец произносит он.

— Если это все, что ты собирался мне сказать, то я лучше пойду.

Через мгновение он оказывается рядом со мной. Так больно от того, что он так близко ко мне. Он такой совершенный, его запах опьяняет. Костры, мускус и дождь. Запах дома. На моих глазах блестят слезы, и я сердито вытираю их.

Он приподнимает мое лицо, чтобы я могла взглянуть в его.

— Я сожалею, что обидел тебя, Натали. Я допустил ошибку, действительно глупую, ужасную ошибку, и я не ожидаю, что ты простишь меня когда-нибудь за это. Я не заслуживаю твоего прощения.

— Тогда зачем ты вынудил меня прийти?

— Я лишь хотел кое-что тебе сказать.

— Что? — шепчу я.

Он слегка проводит своим пальцем по моим губам, оставляя покалывающий след на моей коже.

— Я люблю тебя, — говорит он, — Я люблю, когда ты прикусываешь свою губу, когда нервничаешь. Я люблю тот раздражающий шум, который ты издаешь, когда жуешь свои мятные конфетки. Я люблю тебя за твою храбрость. Вот за что я тебя люблю, Натали, а не за то, что у тебя сердце Дарклинга.

— Ты сильно меня обидел, — говорю я.

— Я знаю.

— Если ты действительно любишь меня, почему тогда ты целовал её? — обвиняю его я.

Он садится на мокрую от росы землю, и я опускаюсь рядом с ним. Он на меня не смотрит.

— Я поцеловал её потому, что она и есть моя Кровная половинка и меня тянет к ней. Я не собираюсь лгать тебе. Это притяжение — не такое сильное, как то, что я чувствую к тебе, но оно есть, и я просто растерялся, не зная, что это все значит, — говорит он. — Мне нужно было знать, что я чувствую к ней. Мне нужно было удостовериться, что, то чувство, что есть у нас с тобой — настоящее.

— И как, узнал? — спрашиваю я, мое сердцебиение учащается.

Он нерешительно прикасается кончиками пальцев к моему колену, и от этого прикосновения у меня бегут по коже мурашки. Я не убираю его руку.

— Да. Это для меня по-настоящему, — он смотрит на меня и в этот момент выглядит таким сломленным, таким уязвимым. — По-настоящему ли это для тебя?

Я срываю несколько травинок с земли.

- Я не знаю, — говорю я, наконец, и он хмурится — Признай, Эш, мы почти ничего не знаем друг о друге. Я даже не знаю, какой твой любимый цвет!

— Зеленый, — говорит он.

Я издаю мягкий смешок.

- Вот видишь? Я- то думала, что черный.

— А твой?

— Серебряный, — отвечаю я.

— Что еще ты хочешь узнать? — спрашивает он.