Лэйни Тейлор - Дни Крови и Звездного Света
— Господипростипочемунатвоемполулежитмертвоечудовище? — выдала Сусанна на одном дыхании, когда увидела перед собой новое тело Баст, распростертое перед ней.
— Спокойно. Она не то что бы мертва, — осторожно сказала Кару.
Сусанна слегка пнула неподвижное тело пыльным кроссовком.
— Она не жива.
— Верно. Гмм. Давай назовем ее... не ожившей.
Вот таким образом, Сусанна с Миком узнали, что НЕ живая может означать не только мертвая (как это обычно и бывает), а также нечто иное.
— Я создала ее недавно, — сказала им Кару, будто она связала шапку или испекла пирог.
Сусанна казалась спокойной, такой собранной. Она уселась на краешек кровати Кару и сложила руки на коленях.
— Создала ее, — повторила она.
— Да.
— Будь любезна, объясни.
И Кару объяснила. Настолько кратко, насколько это возможно, указывая на подносы с зубами и забыв упомянуть о небольшом, но немаловажном вопросе, связанном с расплатой болью. Она также налила воды в таз с тем, чтобы ее друзья умылись и сполоснули ноги («именно в таком порядке», — уточнила она с напускной серьезностью), заварила им мятный чай, приготовила блюда с финиками и миндалем. Когда они покончили с водными процедурами, Кару, не глядя, вылила воду в окно, надеясь, что под ним случайно окажутся Тьяго или Тен, но не последовало, ни вскриков, ни проклятий, и она закрыла ставни, спасаясь от жары.
Она тут же при них показала, как происходит воскрешение. Отчасти, потому что проще было продемонстрировать, чем объяснить, но также, чтобы освободить комнату от тела, и ее друзья смогли, наконец, расслабиться и отдохнуть.
Пробуждение было самой простой частью. Магия уже свершилось, поэтому не требовалась уплата кровью или закатывания рукавов, чтобы обнажить уродливые синяки на руках. Кару испытывала такой стыд за свои синяки, и не хотела, чтобы Сусанна видела их, но на данном этапе это было и не нужно. Все, что ей нужно было сделать — это подвесить кадило, принесенное Тьяго, зажечь благовония и поместить все это на лоб тела. Сусанна с Миком смотрели во все глаза, не моргая, наблюдая за процедурой, хотя, на самом деле, здесь и не на что было особо-то смотреть. Запах серы, скрип цепи — были единственными признаками того, что что-то происходит. Только одна Кару могла чувствовать, как душа вышла из сосуда, задержавшись всего лишь на мгновение, прежде чем проникнуть в свое новое тело.
Баст (до сего дня) выглядела как египетская кошачья богиня: стройное человеческое тело, высокая грудь, кошачья голова с подчеркнуто большими ушами; Кару сохранила столько кошачьего от изначального образа, сколько смогла, но, по просьбе Тьяго, пожертвовала практически всем, что напоминало человека. Это новое тело состояло из одних мышц, но было не таким громоздким, как некоторые, созданные быть ловкими. Для того, чтобы Баст могла пользоваться любым оружием, руки и верхняя часть туловища остались человеческими (она была хорошей лучницей), но ноги теперь были леопардовыми, для прыжков и стремительного бега. И, разумеется, Баст не осталась без крыльев, таких важных и нужных, которые были расстелены по полу, занимая большую его часть. Кару была рада, что Баст не была одним из самых чудовищных созданий, в первую очередь, из-за Сусанны с Миком, а теперь, неожиданно, и из-за самой Баст.
Душа Баст, которую она открыла для себя, обладала утонченной красотой, едва ли подходящей солдату, и Кару на мгновение задумалась, какая жизнь у нее, этой души, была бы в ином мире. «Но, — подумала она, как только Баст открыла глаза, — этого они никогда не узнают».
На губах Сусанны появилась небольшая улыбка. Мик просто сидел и таращился.
Баст подняла голову, глаза ее расширились при виде новых людей, но она ничего не сказала. Она сосредоточилась на своей новой сущности, проверяя конечности, немного пошевелив каждой, прежде чем, шатаясь, подняться, чтобы обнаружить лапы там, где когда-то были руки и ноги.
— Все в порядке? — поинтересовалась Кару.
Женщина-солдат кивнула и потянулась, выгнув дугой позвоночник. Это была явно кошачья повадка; она почти напоминала кошку, которая только что проснулась на подоконнике и потягивалась.
— Хорошо исполнено, — сказала она, ее голос, раздавшийся из новоприобретенного горла, напоминал мурлыканье:
— Благодарю.
В груди у Кару что-то сжалось. Прежде ни один из них, не благодарил ее.
— Пожалуйста, — сказала она. — Тебе помочь спуститься вниз по ступенькам?
Баст вновь покачала головой.
— Полагаю, нет, — и опять потянулась. — Как я уже сказала, тело отлично исполнено.
И снова у Кару в груди что-то защемило. Комплимент. Это было смешно и нелепо, как благодарна она была за эти несколько добрых слов. Когда дверь за Баст закрылась, она повернулась к своим друзьям.
— Ну, что тут сказать, — промолвил Мик, откинувшись назад и опершись на локоть, с ленцой во взгляде и притворным спокойствием. — Ничего особенного. Странностью и не пахнет.
— Разве? — Кару резко осела на стул и потерла руками лицо. — Должно быть, мой измеритель странностей выключен. Я бы предположила, что это было, по крайней мере, немного странно.
— Повтори, — сказала Сусанна.
— Что? — Кару опустила руки и посмотрела на свою подругу.
Выражение лица Сусанны наглядно демонстрировало удивление.
— Повтори, повтори, — она подпрыгивала, сидя на кровати, словно ребенок, всплеснув руками и требовательно поинтересовалась:
— Когда я смогу приступить? Ты ведь собираешься обучить меня, да? Ну, конечно, собираешься. Вот, зачем ты привела меня сюда.
— Научить тебя? Но я не приводила тебя сюда...
Но Сусанна даже не слушала.
— Это гораздо круче, чем моя фигня с куклами. Черт возьми, Кару. Ты же создаешь жизнь. Ты гребаный Франкенштейн!
Кару рассмеялась и покачала головой.
— Нет, я не такая, — у нее было достаточно времени, чтобы подумать над этим, и в итоге, она отказалась от данного сравнения.
— Что до Франкенштейна, то тут все дело в том, откуда появляется душа.
Если человек создает «жизнь», то не может быть никакой «души», только бедный неприкаянный монстр, который не может найти своего места ни на земле, ни на небесах, ни в аду, если с этой точки зрения подходить к тому, чем занималась Кару, то она точно не была Франкенштейном.
— У меня есть души. — Она указала на груду кадил. — Я просто создаю к ним тела.
— О, и это все? — растягивая слова, произнес Мик. — Скукотища-то какая. Проще пареной репы.
Но Сусанна неотрывно смотрела на дюжины и дюжины кадил. Ее глаза округлились, да и рот тоже.
— Это все? — она бросилась через комнату, чтобы вытащить одно из середины сваленных в кучу кадил, положив начало незначительному оползню.
