Любимая ошибка короля интриг - Татьяна Андреевна Зинина
– И что ты предлагаешь? – спросила, тяжело вздохнув. Очень хотелось отвернуться, но я продолжала смотреть ему в глаза.
– Дай нам шанс, – попросил он, протянув мне раскрытую ладонь. – Нас ведь тянет друг к другу.
Я не шелохнулась, смотрела на его руку, а сердце в груди стучало всё быстрее.
– Мы любили друг друга тогда, когда надежды на счастливое будущее не было, – проговорил Гиро. – Мы позволили себе нырнуть в это чувство с головой. Сейчас всё иначе, мы можем быть вместе.
– Ты женат, – сказала хрипло, потому что голос предательски сел.
– Это лишь формальность, которую я всеми силами буду стараться исправить. Сегодня, когда мы с Тиррой попросили Всевидящего о разводе, на наших руках рядом с брачными отметками появились два символа. Служитель предположил, что нам нужно разобраться с нашей взаимной ненавистью, попытаться простить друг друга. И тогда брак будет расторгнут. Да, это всё не точно. Да, может ничего не получиться, но… разве так важно наличие или отсутствие брачных меток, когда мы с ней чужие люди. Она любит другого. Я… хочу быть с тобой. С нашими детьми. И меня не волнует, что об этом скажут в обществе.
Он смотрел на меня с такой надеждой, что сердце сжалось. Мне очень хотелось согласиться, рискнуть. Снова прыгнуть с ним в этот сладкий омут чувств, но я слишком хорошо помнила, как болит влюблённая душа, которую предали.
– Боишься? – спросил понимающе.
– Боюсь, – ответила честно. – Очень боюсь поверить тебе и снова обжечься.
– Понимаю. – Он кивнул, но руку так и не убрал. – Мне тоже страшно отпустить себя, дать волю чувствам. Они – слабость, а я не имею на неё право. Более того, когда Хан узнает, как ты мне дорога, он обязательно этим воспользуется. Я и так у него на крючке, но и от дополнительного рычага воздействия он ни за что не откажется. Я полностью осознаю, что, предлагая тебе быть вместе, совершаю ошибку, которая существенно усложнит мне жизнь. Но хочу этого. И чувствую, что так правильно.
– Гиро, я давно не та девочка, которую ты любил, – попыталась вразумить его, ведь чувствовала, что сама уже почти готова сдаться. – Нынешнюю меня ты совсем не знаешь. Да и я тебя настоящего, как оказалось, не знаю.
– Нет, Иста, именно ты знаешь меня настоящим. Другие – нет, а ты – да. Признаюсь, мне сложно даётся искренность, открытость, но с тобой хотя бы получается быть таким. Боюсь, без тебя я окончательно растворюсь в своих масках.
Эти слова меня отрезвили, вернули в реальность из такого приятного мира грёз.
Я всё же протянула руку к ладони Гиро, но не вложила в неё пальцы, а коснулась его запястья, опустила на плед и сразу же разорвала контакт.
– Ты обещал рассказать, за что попал на каторгу, – сказала, обхватив себя за плечи.
Он всё понял правильно. Сжал пальцы в кулак, но сразу же снова раскрыл его, а потом лёг на спину и уставился в усыпанное звёздами небо.
– Я уже говорил тебе, что мы с Ханом не особо ладим, – начал Гиро, подложив руки под голову. – Раньше всё было ещё хуже. Даже когда Эрхан с головой окунулся в прелести разгульной юности, когда снимал свои попойки и кутежи на видео и выкладывал в Паутину, даже когда король был готов отречься от такого сына, мой отец всё равно продолжал восхищаться племянником. Меня же он считал ущербным. Ни на что не годным. Пустым. Потом Хан подался в армию, несколько лет пропадал неизвестно где, и, знаешь, моя жизнь почти наладилась. Я даже смог нормально общаться с папой, начал помогать ему с управлением семейным имуществом. Даже с мачехой и мелкими братьями общий язык нашёл. И вдруг наш бедовый принц вернулся. Да ещё и с пафосным намерением заключить перемирие с вейронцами, с которыми у нас многие годы шёл военный конфликт.
Гиро странно усмехнулся.
– В глазах моего отца Хан стал настоящим героем, и как-то папа сказал, что из Эрхана выйдет замечательный, достойный король. Ведь в отличие от меня, у Эрхана есть целеустремлённость, сила воли, непобедимый дух и достоинство. Ага, это у того, кто пьяный зажимался с полуголыми девицами на камеру. Настоящий образец королевской чести.
Он чуть помолчал, глянул на меня с сомнением, но всё-таки продолжил.
– Я хорошо разбираюсь в людях. Вижу их слабости, умею правильно надавить, сделать так, чтобы другие принимали нужные мне решения. И после возвращения Хана в столицу стал часто слышать от людей из высшего дворянства, что они не хотят такого короля. Его решение о заключении мира с вейронцами тоже многим не нравилось. И я начал потихоньку подливать масла в огонь. Делал это осторожно, ненавязчиво. В разных компаниях. Когда же благодаря выходке Тирры феерично сорвалась их с Эрханом свадьба, сплетённая мной паутина начала звенеть от напряжения. А дальше… я просто как бы между прочим начал подкидывать наиболее активным противникам принца идеи, как бы можно красиво от него избавиться. Нет, был очень осторожен в словах. Говорил так, что эти люди считали, что придумали всё сами. То есть фактически ни к одному покушению я отношения не имел. Да и на допросах потом моё имя не всплывало.
Я слушала его, сжавшись, но совсем не от холода, а от осознания, насколько страшным человеком может быть сидящий рядом мужчина, который даже сейчас казался слишком родным.
– Прокололся я только однажды, когда один олух, который мог проявить терпение и на самом деле стать правителем вместо Хана, посчитал себя великим стратегом. Ещё не получив в жёны принцессу Аннаис, он сразу решил избавиться от Эрхана, точнее, от его новоявленной супруги, тем самым дискредитировав будущего короля. А когда испугался собственных деяний, прибежал ко мне просить совета. Но было слишком поздно. Потом, когда всё сорвалось и его поймали, он сказал, что вообще решился на действия после бесед со мной. Меня арестовали, начались допросы… иногда с применением силы и
