Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой - Анна Солейн
С лица ректора Стортона сошли все краски.
— Бен? Это ты? Ты… призрак⁈
— А ты долдон!
Ректор Стортон обнял меня за талию и притянул к себе. Отстраненно я подумала: это нормально, что он меня обнимает? С одной стороны — нет, с другой — все происходящее вовсе не нормально, так что странно что либо анализировать. А в его руках было очень хорошо и спокойно.
— Бен? — голос ректора Стортона дрогнул и, подняв глаза, я замерла.
Выражение лица у него было… Я никогда такого не видела. Открытое, удивленное и донельзя беззащитное.
— Бен, ты…
— Я, я! — заскрипело привидение. Повернув голову, я увидела, что оно трясется и снова пытается скрестить на груди слишком короткие для этого руки. — Что ты заладил?
— Ты… почему ты… почему… Бен, ты…
— Умер, да! Олли, скажи это уже вслух!
После этого в кабинете воцарилась тишина.
Ректор Стортон моргнул и перевел взгляд на меня. Видок у меня, наверное, был тот еще. Вся мокрая, в чернилах, в пятнах крови Ходжа после того, как я разбила ему бровь.
— Потом поговорим об этом, милый друг. У меня к тебе много, очень много вопросов. Уннер, я провожу вас к медсестре. Завтра же Ходж будет исключен из академии, даю вам слово.
— Не нужно! Он не виноват! — выпалила я, отступая на шаг и выпутывась из хватки тяжелых рук.
— Что вы такое говорите?
— Олли, да она не в себе!
— Я в себе, ректор Тернер, — твердо сказала я, обернувшись. — И если я говорю, что Ходж не виноват — значит, так оно и есть. Прислушайтесь ко мне!
Голос звучал твердо, и мне самодовольно захотелось себе поаплодировать.
Я немногое знала о русалках. Попав в академию, я перечитала все книги о них, которые нашла, но не выудила оттуда никакой новой информации по сравнению с той, что и так знала от деревенских. Русалки — опасные твари, которых стоит опасаться. К тому же — плотоядные, не брезгующие человечиной в том числе. Одаренные магически, хищные, они ненавидели выходящих в море людей, относились к ним как к паразитам и незваным гостям, а потому — убивали при любой возможности.
Помогала им в этом любовная магия — темная, смертоносная. Русалки влюбляли в себя мужчин, от капитанов до матросов и рыбаков, и утаскивали их в море обещаниями нежных ласк.
Увы, эта информация никак не объясняла того, что одна единственная русалка однажды влюбилась в смертного — в моего отца. Как бы то ни было, ее любовь все равно стала для него смертельной, а я…
Я не была русалкой, но кое-что унаследовала от мамы, которую никогда не видела. Длинные светлые волосы, узкое лицо и тонкие запястья, как у русалок на гравюрах. Любовь к морю. Умение дышать под соленой морской водой. И то, что мужчины, которые оказывались достаточно близко ко мне, буквально сходили с ума. А еще — гребень, конечно, по крайней мере, если верить мачехе.
Поэтому Ходж был не виноват в том, что произошло. Поэтому Томас Морвель был хоть и глупым, но хорошим парнем.
Поэтому мне не стоило так радоваться заботливым прикосновениям ректора Стортона и его обеспокоенному взгляду.
Они не были собой, это не настоящие чувства, это просто моя магия. Русалочья привлекательность, от которой я предпочла бы избавиться, — и стать обычной девушкой.
— Уннер, — мягко начал ректор Стортон и потянулся ко мне. Коснулся кончиками пальцев ладони, и я не смогла отстраниться. — Если вы боитесь скандала, то…
— Вот именно! — ухватилась я за эту фразу, как за соломинку. — Я боюсь скандала. Что обо мне подумают после такого?
— Что о вас подумают? Танг, вы в своем уме? Это Ходжа должно волновать, что о нем подумают!
— Ректор Стортон, — я уперла руки в бока. — Когда это репутация аристократа страдала от того, что он приставал к простолюдинке?
— Вообще-то, она права, — скрипнуло привидение после долгой тишины.
Лицо ректора Стортона стало упрямым, он оглянулся на Ходжа.
— Я разберусь с этим. Уннер… — взгляд ректора Стортона стал тяжелым, жадным, под ним было неуютно и слишком горячо.
— Олли, хорошо бы тебе разобраться хоть с чем-нибудь уже, и побыстрее. Сюда сейчас вся академия сбежится, а сплетник Янг — первым.
— Это еще почему?
— Потому что ты, долдон, использовал магию подвалов, пока сюда бежал. Всю академию тряхнуло! Можно подумать — война! Ты соображаешь, какую силу вызвал? Хорошо еще, что все обошлось! Неужели тебя никто не учил, что нельзя так делать?
Кажется, скулы ректора Стортона покраснели, но он тут же взял себя в руки.
— Вот если бы ты показывался почаще, может, и объяснил бы.
— Он стеснялся, — вставила я.
— Кто?
— Ректор Тернер. Он весьма стеснительный. И, кстати, вы его убили, вряд ли после этого он захотел бы вам показаться.
— Что? Я? Бен? Ты… Я тебя оплакивал, бессовестный ты!.. Я надеялся, ты жив!
— Хватит! — отрезал призрак, подлетая вверх и становясь выше нас обоих. Тема разговора была ему явно неприятна. — Олли, если ты уже намиловался с Танг, то сдай ее с рук на руке той леди, что стоит в коридоре. А сам — разберись с тем, что заварил! У тебя времени до заката, соображаешь? Хочешь, чтобы вся академия тебя в облике кота увидела? И, кстати, этот… ошметок дерьма келпи приходит в себя. К сожалению, вы его не добили. Вот будь я ректором… — Призрак многозначительно замолчал.
— Ты… — начал ректор Стортон, а потом обернулся ко мне. Он все еще держал меня за руку и сейчас сжал ее крепче. — Уннер…
— Мне нужно идти, ректор Стортон.
— Послушайте…
— Олли, бога ради! Танг, может, у тебя
