Двуликий бог. Книга 2 (СИ) - Мэл Кайли
Я играла с ребёнком, когда деликатное покашливание за спиной прервало наш беспечный детский смех. Я с улыбкой обернулась, всё ещё держа сына на вытянутых руках над собой. Посмеивающаяся Аста напомнила мне о торжестве и пригласила спуститься к собравшимся асам и асиньям. Покраснев, я удобнее перехватила Нарви, заправила выбившуюся из замысловатой причёски прядь волос за ухо, приподняла подбородок и вышла к лестнице. Пока я миновала её, сердце птицей в клетке билось, желая взвиться ввысь, к горлу, одновременно от радости и от волнения.
Все дорогие ему лица были здесь: Один и Фригг, Бальдр и Нанна; когда нас с ними разделяло не более пяти ступенек, я подняла взор и увидела, как Локи приветствовал Форсети. К немалому моему удивлению, они глядели друг на друга, точно старые друзья, обменялись искренними, открытыми улыбками, затем скрепили своё взаимопонимание рукопожатием. Я могла ожидать подобной доброжелательности от брата, но никак не от своенравного супруга. По причине, ведомой исключительно Локи, Форсети был единственным из моей семьи, кого переменчивый бог огня принимал с благосклонностью.
Старший брат вырос, возмужал и внешностью стал ещё сильнее походить на нашего отца Бальдра. Пышные золотые локоны развевались на тёплом ветру, правильный мужественный подбородок покрыла роскошная борода — вот уж никогда бы не подумала, что моему братцу она будет так к лицу! Только яркие голубые глаза всё так же смотрели на меня, точь-в-точь как в детстве, с доброй усмешкой и ласковым укором. Я тотчас ощутила, словно что-то натворила, провинилась, и он знает обо всём на свете и с игривым притворством сокрушается, что снова ему выгораживать меня перед родителями. Я усмехнулась. Теперь и я выросла. Отныне я сама несла ответственность за свои поступки, более того, стала матерью. И всё-таки мне становилось тепло при мысли, что всегда будет рядом тот, кто готов защитить меня ото всего на свете. Пусть даже это больше не Форсети.
Локи забрал у меня сына, чтобы дать госпоже возможность поприветствовать своих долгожданных гостей: броситься в объятия родителей, повиснуть на шее старшего брата, опомнившись, склонить голову перед смеющимися прародителями. Он знал, как сильно я по ним скучала, как бредила этой встречей, как долго ждала подобного дня. Как ас, никогда прежде не ведавший семьи, не знавший родительской любви, бог обмана относился к семейным узам с почтением, со скрытым трепетом. Он всё так же не выносил Бальдра и пренебрегал Нанной, однако рождение сына, которого он больше всего хотел уберечь от собственной боли и слабостей — безродности, отверженности, одиночества, заставляло его мириться с их обществом. Теперь нас всех объединяла общая кровь. И даже если мой отец так никогда и не сумеет принять Локи частью нашей большой семьи, лукавый ас вынужден был ею стать независимо от его и собственного желания.
В тот чудный, солнечный, счастливый день было много смеха, много объятий и разговоров, его переполняла нежность и понимание, а также — несмотря ни на что! — единение. Не было ни ссор, ни сарказма, ни фальши, только любовь. Всеобщая любовь к невинному ребёнку, этой любовью рождённому. Асы принесли в наш чертог свет, восторг, радость, преподнесли продолжателю рода бесценные дары: лучших слуг, коней, наделённое необычной силой и свойствами оружие, магические перстни, меха… Всего не перечесть! Но главным было их благословение, мир. О переменчивое провидение, если бы каждый наш день мог быть таким! Если бы каждый наш день был полон уважением и взаимопониманием, никогда не пришёл бы конец дивному цветущему Асгарду, краю, которому никогда не было и никогда не будет равных среди девяти миров!
Это был поразительный день. С одной стороны, он длился и длился, снова и снова, и ему не видно было конца, столько слов, событий и чувств вместилось в него, сколько порой и месяцы не охватят. С другой — он пролетел, точно его и не было, хотя мы расстались много после захода солнца. Нарви уже хныкал и хотел спать, а очарованные им асы всё просили не уносить ребёнка. Конец этому с характерной жёсткостью и хладнокровием положил Локи. Сына унесли и уложили в постель, повелитель ещё некоторое время беседовал с Одином и Форсети, а я нежилась в объятиях Бальдра и Нанны. Поздним вечером, крайне довольные друг другом, мы расстались.
Прислонившись к дверям столового зала, я рассеянно наблюдала, как супруг провожал гостей, и ощущала, как откуда-то из глубины груди и живота ледяными волнами поднимается тревога, растекается по телу, охватывает всю меня своим липким навязчивым объятием. Я сжала лоб кончиками пальцев и задумалась, стараясь осознать, что же не даёт мне покоя. И я догадалась: Тор. Тор, первенец Всеотца, старший брат Бальдра, спутник, если не друг Локи, отсутствовал в тот вечер. Он не пришёл, хотя находился в Асгарде, хотя знал о рождении Нарви, хотя должен был явиться. Это значило только одно: громовержец не простил Локи, не сумел забыть нанесённый позор. И, думаю, Сив тоже способствовала тому. Бывшая подруга оказалась вовсе не так проста и невинна, как я когда-то наивно полагала. Нет, богиня затаила зло и обиду, я в этом не сомневалась.
— Я вытерпел их всех на протяжении целого дня, а моя госпожа смеет быть несчастной?.. — родной насмешливый тон прозвучал рядом с моей щекой, заставив встрепенуться и поднять подбородок, обратить взор печальных глаз на обаятельного супруга. Локи смотрел на меня с укором, но его губы ухмылялись. Так и не дождавшись от меня реакции, он приподнял и изогнул медную бровь, точно повторяя свой вопрос. Я неловко улыбнулась, но не нашлась, что ответить. Я знала, что он лукавит, знала, что вопреки всему этот вечер доставил ему удовольствие. От меня не укрылась его гордая самодовольная улыбка, когда вежливый и догадливый Форсети во весь голос восхищался совершенным сходством отца и сына.
«Ну что же ты, Сигюн, — смеясь, сказал он мне, коснувшись ладонью щеки, точно в утешение, — в следующий раз постарайся, чтобы младшему сыну досталось что-то и от матери!» Ах, хитрый лис Форсети, как он умело и изящно тешил бескрайнее самолюбие моего супруга, какой тонкой лестью услаждал наш слух. Мало того, что
