Хирургические убийства - Елизавета Берестова
— Ваше сиятельство! — доложил Меллоун, — порученное вами важное дело выполнено. Нами установлена личность женщины, убитой на территории Нижних складов в строении номер восемнадцать. Её имя Мо́на Харт — девица лёгкого поведения, промышляющая, вернее, промышлявшая в этом районе. Вот её адрес.
Сержант выглядел очень довольным.
Вил забрал бумажку с адресом и снова пошёл за коронером.
Убитая с особой жестокостью Мона Харт жила в небольшой квартирке дешевейшего доходного дома, да ещё и делила жильё с подругой. Подругой оказалась вёрткая молодая особа с привычкой закатывать глаза по любому поводу.
— Моночка, Моночка, — причитала она, показывая половину комнаты, которая по праву принадлежала убитой подруге, — что же ты натворила!
— Вы так говорите, — не выдержала чародейка, — будто бы она стала жертвой убийства по доброй воле!
— Именно так и было! — закивала соседка, представившаяся Да́фной Га́ти, — и, между прочим, я не раз её предупреждала, что до добра жадность не доводит!
— Жадность? — переспросил Вил, оглядывая две совершенно разные половинки комнаты. Одна была вызывающе-пёстрой с яркими занавесками, полосатыми диванными подушечками, вырезками из модных журналов на стене и множеством безделушек самого разного толка и вида, безо всякой системы расставленных по каждому кусочку свободного пространства. Вторую половину отличали аскетизм и простота, почти полностью обезличивающие свою владелицу. Казалось, это — просто временное пристанище, так и не удостоившееся уюта и комфорта.
— Ещё какая жадность, — покачала головой Дафна — невысокая, живая до чрезвычайности девушка лет двадцати пяти, — бедняжка Моночка не очень-то хотела оставаться в нашей профессии. Да и кто хочет! — она вздохнула и обречённо махнула рукой, — и поэтому страшно экономила на всём. Говорила, мол, денег подкопит и в родной город воротится. Она с Северного архипелага приехала. Для воплощения этого самого своего плана у неё целая стратегия разработана была. Моночка особых клиентов искала, — доверительно сообщила подруга убитой.
— Что значит, особых? — не поняла чародейка.
— Особых — это значит, мужчин с нетипичными пристрастиями и требованиями по части любовных утех, — удивлённо пояснила Дафна, у неё в голове не укладывалось, как взрослая чародейка может этого не понимать, — не раз с синяками на шее возвращалась, а один клиент так увлёкся, что вообще сигарой ей живот прижёг. Я предупреждала, а она лишь отмахивалась, мол, синяки и ожоги заживут бесплатно, а гонорары клиенты платят порядочные. Она говорила, что нашла для себя золотую жилу, от которой другие девушки по трусости или чистоплюйству отказались.
— Почему вы не заявили, что госпожа Харт пропала? — спросил коррехидор.
— Я вовсе не думала, что с ней что-то случилось, — повернулась Дафна, — Мона и прежде пропадала по нескольку дней. Понимаете, — она чуть запнулась, будто раздумывала, стоит ли посвящать посторонних в секреты профессии, — мы ж не сами по себе работаем, нас ребята из борекудана прикрывают и отель оплачивают. Но Монины клиенты предпочитали, чтобы она к ним на дом ездила, отель их никак не устраивал. Подруге это только на руку: где, с кем и за сколько, борекуданцы даже и знать не знали. Она в такие дни сказывалась недужной и не работала.
— А перед своим последним исчезновением Мона Харт вам о своём клиенте рассказывала?
— Хвасталась, — заявила Дафна с осуждением, — говорила, что столько ей никто ещё не предлагал. А делать-то всего ничего: любовное связывание с кляпом во рту. У Моночки своя такса на каждую причуду имелась: за связывание — одна цена, если хлыст — другая, за удушение — двойной тариф. И ещё: она все свои гонорары в особую тетрадочку заносила и приписывала, на которую часть платы за дом у неё собрано.
— Странно, что ваша подруга ничего не боялась, — заметила чародейка, — какая-то удивительная бесшабашность.
— Она говорила, кто убить женщину захочет, тот не станет заранее о цене, времени и месте договариваться. Но, видать, просчиталась.
— Клиента она вам не описывала? — спросил коррехидор, и уточнил, — ну, того самого, кто на вечер убийства записан был.
— Нет, — покачала головой Дафна, — сказала только, что из благородных: высокий, разговор, манеры и всё такое. И щедрый, мол, сразу согласился с тем, сколь она запросила, да ещё прибил от себя, так сказать, за излишнее беспокойство.
— А каким образом он на Мону вышел, не рассказывала?
— Нет, — покачала головой проститутка, — не говорила. Вроде на травле крыс он её заприметил, но вот, как точно было — не скажу.
Рика принялась осматривать вещи убитой. Несколько платьев, явно купленные для работы. Платья дешёвенькие, с сезонных распродаж, а вот обувь — отличная: дорогая, кожаная и вычищенная до блеска. В тумбочке — плохонькая косметика и забытые мужские меховые перчатки. В бельевом шкафу — самое обыкновенное постельное бельё, без изысков, опять же недорогие простыни и наволочки. А под стопкой полотенец обнаружился большой блокнот в твёрдом переплёте. Это и была приходно-расходная книга проститутки Моны Харт, а рядом большая жестяная коробка из-под зубного порошка, доверху набитая ассигнациями. Это, по всей видимости, и была заначка на будущий дом.
— Поглядите, да здесь у неё всё расписано, — Рика подала коррехидору раскрытый блокнот.
— Любопытное чтиво, — усмехнулся тот, прочитав цены за различные виды любовных утех, — да убитая неплохо зарабатывала! Тут трёхзначные числа. А вот и последняя запись, — он показал чародейке не особо аккуратно заполненную страничку.
Рика прочитала:
25 марта, Эрнст, пятнадцать тысяч, 23. 00. в районе Нижних складов.
После цифр стояли три восклицательных знака. Эта плата была значительно выше всех остальных в блокноте.
— Эрнст? — переспросил коррехидор, в памяти которого возник образ их недавнего знакомого, что любезно снабдил спичками от семейства Парков, — довольно экзотическое имя.
— А, по-моему, — возразила Рика, — ничего особенного. В Академии магии у двоих или даже троих преподавательских сынка прозывались Эрнстами.
— И сколько им было? — сощурился Вил.
— Лет по двенадцать-тринадцать, а то и меньше.
— Вот в том-то и загвоздка: имя Эрнст появилось в Артании лет двадцать назад.
— Да? — удивлённо протянула чародейка, — никогда не задумывалась об этом.
Они закончили с осмотром, записали показания соседки и решили пройтись по бульвару под распускающимися клёнами.
— Вы тогда были совсем малышкой и могли не запомнить, с какой помпой у нас встречали знаменитого воздухоплавателя с востока — Эрнста Долгое перо.
— Не считайте меня полной невеждой, Вил! — возмутилась чародейка, — про человека, в одиночку рискнувшего перелететь на воздушном шаре через океан, я, конечно же, читала. Исследователь-одиночка с восточного континента, опровергнувший напрочь теории артанских географов об отсутствии на востоке большого континента из-за сильнейших океанических течений и вулканической деятельности. Долгое перо буквально растёр их в порошок.
— Его встречали, как героя, — кивнул в
