Трудовые будни барышни-попаданки 4 - Ива Лебедева
И, не договорив, начал прощаться с пожилым сенатором.
Мы пошли пешком к пристани, указав Еремею ехать следом.
— Не хочу, чтобы он царствовал. Не хочу, чтобы правили люди, которые тебя обижают, — с чувством сказала я.
— И мне бы не хотелось, — спокойно сказал Миша. — Пунктуальный, нередко справедливый, но при этом — грубый и опасно недалекий. Это не минутное наблюдение, а компиляция отзывов.
Уже скоро мы были у причала. Казак охранял съежившегося Клауса, а неподалеку, в тени, стоял незнакомец. Или…
— Рады вас видеть, — поклонился капитан. — Мы под парами уже. Без вас хотела дамочка проникнуть на корабль, я сказал: без вас не пущу.
— Благодарю, Иваныч, — вздохнула я.
Не успеешь проблему сбросить, как новая. Кто эта дама в тени? Беглянка? От кого — от барина, от мужа? Еще одну бедняжку придется взять на наш несчастный ковчег и спасать.
Глава 37
Между тем незнакомка шагнула к освещенному трапу. Ее лицо показалось знакомым. Причем я поняла, что прежде не встречала эту юную даму в бальном платье и манто с меховой оторочкой. Мех я определила как соболиный и слегка перевела дух: на этот раз не беглая крепостная. К тому же неподалеку стояла пожилая дуэнья: тот случай, когда положено сопровождать, но рядом стоять — нежелательно.
— Прошу извинить моих людей за недостаточное гостеприимство, — сказала я, когда дама приблизилась и стало окончательно ясно, что мех соболиный, а бриллианты настоящие, — а также извинить меня за то…
— … что вы меня не узнали? — с улыбкой произнесла незнакомка с легким германским акцентом. — Я не обижена. Меня не узнаёт большинство россиян, так как живу в вашем отечестве меньше года. Я великая княгиня Елена Павловна, супруга великого князя Михаила Павловича.
Я сделала реверанс, причем достаточно глубокий. Не просто из особого почтения к этой принцессе, а чтобы скрыть смех…
Еще в прежней жизни я однажды принудила Мишу пройти обследование в институте постдипломной подготовки врачей на улице Кирочной. Сопровождать его я в тот день не могла, поэтому дала такую ориентировку на кабинет УЗИ:
— Вход на углу. Оплатишь в кассе, по коридору, налево, направо, на улицу. Идешь по аллее, обходишь обкаканный бюст, ближайшая дверь…
Передо мной стояла великая княгиня, приложившая усилия к созданию этого института и удостоившаяся огромного ростового портрета в главном корпусе и бюста во дворе, увы, не защищенного от бесчинств голубей.
Женщина благородной и грустной судьбы. Счастливой ли? Это как посмотреть.
Дочка младшего брата короля Вюртемберга — слышали о таком великом королевстве? Когда папа поссорился с монархом, подрастала в Париже, в пансионе, претерпевая буллинг со стороны кичливых французских буржуазок. Однако выросла незакомплексованной умницей и была сосватана за Михаила Павловича — теоретического наследника империи от Балтики до Камчатки.
Увы, у четвертого Палыча было жесточайшее предубеждение не столько против женского пола, сколько именно против германских принцесс. Не оттого ли и такой интерес ко мне? Но если царевичи, как правило, скрывали свои негативные чувства, то Михаил Палыч даже не пытался, чем шокировал двор, а несчастная супруга говорила чуть ли не вслух: «Если я ему не нравлюсь, пусть меня отправят обратно». Но не принято же… Потому постылая брачная жизнь продолжалась. Муж утешался солдафонством, мечтал о сыне, чтобы воспитать по собственному примеру… как назло, родились пять дочек, и несчастные родители успели похоронить четырех. Не пожелала бы себе такого семейного счастья.
Зато по уму и энергии вряд ли уступала Екатерине II. Едва узнала, что выдадут за русского царевича, сразу выучила язык, да так, что в первый год в России читала Карамзина в подлиннике и удивляла епископов богословскими вопросами в православной парадигме. Позже перехватила у скончавшейся вдовствующей императрицы благотворительное кураторство, во время Крымской войны подготовила группу сестер милосердия. В период реформ ее салон стал точкой сбора для экспертов, сама готовила проекты освобождения крестьян — этим занимались многие, и сама отпустила на волю собственных, это делал мало кто. Лечилась в Италии, но умирать приехала в зимнюю Россию. Так что достойна не то что бюста внутри медицинского учреждения, а, пожалуй, и памятника на площади.
Пока что из всех династических персон самая симпатичная и самая маловлиятельная. И, похоже, готова стать первой княгиней из Романовых, готовой взойти на борт парохода.
— Рада приветствовать вас, ваше императорское высочество, — сказала я, выйдя из поклона. — Вас заинтересовал мой корабль?
— Да. К сожалению, я не могу совершить путешествие без согласия моего мужа, но, если это возможно, я бы пожелала осмотреть судно.
Великая княгиня была приглашена на борт вместе с дуэньей, осмотрела капитанскую рубку, заглянула в машинное отделение. За это время команда вкатила экипаж, а Еремей завел лошадок.
Муж сообщил казаку, что в его конвойных услугах нет необходимости, тот втащил пленника на борт, осушил премиальный стакан и удалился.
— Благодарю, — сказала Елена Павловна, окончив осмотр. — А этому несчастному Клаусу, который умоляет меня о милосердии, правда не угрожает Сибирь?
— Заверьте его на родном языке, — улыбнулась я, — что мы лишь доставим его в госпиталь на острове, извлечем пулю и отправим домой.
Княгиня не только перевела, но и дала бедняге золотую монету. Сказала, что хотела бы не просто прокатиться на пароходе, но и посетить «вашу чудесную усадьбу», а также медицинский остров.
На этом расстались и отчалили.
* * *
По дороге я рассказала Мише о том, чем закончилась история с домашним вором.
— Да я уже сам начал догадываться, — заметил супруг, — будто видел, что украденное усадьбу не покинуло. Не хотел вмешиваться, ты же к дочке ближе…
— Скажи: не хотел от своих свиней отвлекаться, — заметила я.
Миша рассмеялся, обнял меня и продолжил расспрос.
С моими решениями согласился. Разве осудил затрещину, данную Павлуше, заметив, что «такую умную голову только по ж… бить можно». Что же касается Лизоньки, пообещал рассказать ей пару подлинных криминальных страшилок, как самые лучшие побуждения доводили до каторги любимого человека. И тут я не сомневалась в муже: что-что, а пронять своими историями до самых печенок — это он умеет. Особенно нынешнего слегка экзальтированного подростка. Никакое мамино наказание рядом не стояло. Этот урок от отца Лиза не забудет никогда в жизни. Слез будет… но это хорошие слезы, правильные, и унимать
