КРЫсавица (СИ) - Наталья Алексеевна Мусникова
Торнадо недоверчиво фыркнул, но послушно подставил Диего спину, а потом, повинуясь лёгкому шлепку ладони по шее, пустился вперёд ровным галопом.
Вечер уже вступил в свои права, на улицы Лос-Анхелеса вышли прятавшиеся от полуденного зноя жители, серебристыми ручейками зажурчал девичий смех, в звон гитарных струн вплетались басовитые мужские голоса. За воротами гасиенд самозабвенно лаяли собаки, а из распахнутого окошка единственной в городе таверны долетал хриплый смех и возбуждённые подвыпившие мужские голоса.
Что и говорить, время для появления сеньора Зорро было очень неудачное, слишком велик шанс попасться на глаза праздношатающемуся прохожему, который, вдохновившись винными парами или огнём глаз прелестной сеньориты, попытается задержать всадника в чёрной маске, а то и затеять драку с ним. Хорошо хоть можно не опасаться стрельбы, у жителей Лос-Анхелеса огнестрельное оружие было не в чести, им пользовались только солдаты, да и то крайне редко и неумело.
Зорро свернул в тень, пропуская влюблённую парочку, которая была так увлечена обменом романтичными любезностями, что не замечала ничего вокруг, а затем направил коня на извилистую тропу к гасиенде дона Рамиреса.
— Поторопись, Торнадо, — шепнул Зорро, припадая к холке коня. — Вперёд!
Вороной понятливо всхрапнул, тряхнул гривой и перешёл на быстрый галоп. Ветер засвистел в лицо всаднику, полы плаща за спиной развевались подобно громадным чёрным крыльям выходца из преисподней.
Ворота гасиенды дона Рамиреса были широко распахнуты, вместо старого привратника Хосе стоял, отважно вцепившись в карабин и бдительно подрагивая коленями, толстощёкий солдат. Зорро усмехнулся, это был один из самых трусливых и глупых вояк в городе, видимо, именно поэтому комендант и отправил его подальше от себя, чтобы под ногами не путался и не раздражал.
В тени стены, ограждавшей гасиенду дона Рамиреса, прятался Бернардо, бросившийся навстречу с прытью отчаявшейся дождаться спасения жертвы кораблекрушения.
— Прости, если задержался, — шепнул Зорро, чуть виновато улыбнувшись. — Что случилось у дона Рамиреса?
Бернардо выразительно закатил глаза и, яростно жестикулируя, поведал другу о буре, разразившейся над обитателями злосчастной гасиенды.
Как оказалось, воспитанница дона Рамиреса, как её называл сам почтенный кабальеро, хотя каждая собака в городке знала, что это внебрачная дочь, девушка тихая и мучительно застенчивая, оказалась тем самым омутом, который не обходится без обитателей. Тайком от своего папаши девица свела знакомство с неким сеньором Эстебаном Рокхе, человеком сомнительной репутации и ещё более сомнительного происхождения. Сам дон Рамирес в это время с головой ушёл в борьбу с комендантом, а потому на дочь обращал не больше внимания, чем на висящие на стене фамильные портреты: на месте и ничего не просит, ну и добро. Затем дона Рамиреса вообще арестовали, причём на сеньориту Эсперансу навели такой страх, что девушка забыла обо всех существующих правилах приличия и бросилась к возлюбленному за помощью. К чести сеньора Рокхе стоит заметить, что он не стал пользоваться отчаянным положением девушки, а узнав, что насмерть перепуганные слуги разбегаются из гасиенды, не забывая прихватить на память о долгой и преданной службе что-то из хозяйских вещей, и вовсе взбеленился и приехал в дом, кнутом и отборными ругательствами наводя порядок.
Вот за этим-то занятием комендант сеньора Эстебана и застал. На разумный вопрос капитана Гонсалеса, кто он такой, сеньор Рокхе представился женихом сеньориты Эсперансы. Сама девушка, естественно, горячо подтвердила слова своего возлюбленного, ради такого события даже позабыв о своей застенчивости и страхе перед солдатами. Раздосадованный тем, что у сеньориты, а самое главное гасиенды, оказался такой молодой и энергичный, готовый в случае необходимости пустить в ход и нож, и кулаки покровитель, комендант приказал Эстебану примерить наряд Зорро. Сеньор Рокхе в ответ любезно сообщил, где именно он видел коменданта, его приказы, солдат, а заодно и Зорро, и куда им всем следует отправиться.
Комендант, естественно, на слова Эстебана разгневался (ну никакого чувства юмора у этих военных!) и приказал солдатам схватить дерзкого, но судя по всё усиливающемуся шуму, так просто сдаваться сеньор Рокхе явно не собирается.
— Ясно, — Зорро хлопнул Бернардо по плечу, — спасибо, друг. Возвращайся домой, дальше я сам.
Бернардо умоляюще посмотрел на Зорро, но тот лишь покачал головой и решительно повторил:
— Возвращайся домой.
Даже не дожидаясь исполнения приказа, Зорро легко перемахнул через стену, ограждавшую владения дона Рамиреса. Бернардо печально вздохнул, осенил темноту знаком богини Зиарны, перекрестился и медленно направился домой, привычно сливаясь со сгущающимися сумерками.
***
Диего
Безмолвно попросив прощения у сеньориты Эсперансы за загубленную цветочную клумбу и клятвенно пообещав исправить нанесённый вред, я ночной тенью скользнул туда, где всё сильнее был слышен лязг оружия и резкие голоса солдат. Должен признать, избранник сеньориты Эсперансы прекрасный воин, раз так долго противостоит превосходящим силам врага.
— Живьём брать! — заорал взбешённый комендант, не спеша впрочем скрещивать шпагу с сеньором Рокхе. — Это Зорро!
А вот и мой выход. Я откинул назад плащ, чтобы он не сковывал движений руки, и решительно шагнул вперёд.
— Я слышал, Вы меня искали, сеньор комендант? — я белозубо усмехнулся, заметив, как солдаты суеверно шарахнулись в сторону, торопливо крестясь и шепча молитвы.
Комендант так резко развернулся в мою сторону, что споткнулся и с трудом сохранил равновесие.
— Аккуратнее, сеньор комендант, — я был просто воплощённая любезность, — Вы можете удариться, а то и поцарапаться.
Комендант моей заботы не оценил, сдавленно прорычав ругательство и бросившись на меня с такой яростью, словно я был воплощением всех его бед и неудач. А мне родители всегда говорили, что нечего сердиться на зеркало, если тебя не устраивает отражение в нём.
— Кто-нибудь может мне объяснить, какого чёр… — Эстебан метнул взор в сторону успешно прикидывающейся статуей сеньориты Эсперансы и поспешно исправился, — что здесь вообще происходит?
Поскольку мы с комендантом были заняты (надо признать, сражался капитан Гонсалес ловко, наверняка не уклонялся от регулярных тренировок, а то и в дуэлях участвовал), то ответил на вопрос сержант Гарсия. Он, как и другие солдаты, благоразумно предпочёл считать наш с комендантом поединок делом чести, в которое вмешиваться запрещено, а потому из участника событий охотно перешёл к зрителям.
