Меня зовут Алика, и я – Темная Ведьма (СИ) - Дроздова Александра

А утром меня бессовестно разбудил Харн.

– Просыпайся! – прошептал он мне на ухо, покрывая лицо, шею легкими бабочками – поцелуями. Пожалуй, так можно было просыпаться каждый раз. Довольно улыбнувшись, я лениво приоткрыла один глаз.

– Добрая утро, красная Алика, – довольным голосом проговорил Харн с презабавнейшей утренней прической. Его кудряшки распушились, даря новый вид. Передо мной предстал новый Харн – уютный Харн, любимый Харн.

– У меня для тебя есть целых два подарка, – урчал, словно Марх нашего командира, мой мужчина, подгребая меня к себе вместе с тонким одеялом.

– Да? И какие же? – лукаво спросила я.

– Для начала, Соня ушла на завтрак. Это первый подарок!

Очень хорошая новость, освобожденное время есть на что потратить к удовольствию обоих заинтересованных сторон. За безопасность дочери я не переживала. Не то чтобы я полностью поверила в добродетель светлых служителей – совсем нет, просто на Соне была до сих пор еще активна моя защита.

– Тогда стоит распаковать мой подарок, – прошептала я.

Мои руки стали искать тренированное мужское тело в недрах одеяла. Но, судя по тому, с какой скоростью он помогал мне избавиться от спальной одежды, ему хотелось добраться до своего подарка быстрее, чем я до своего.

А когда наши губы встретились, все вокруг перестало иметь какое-либо значение. Только жар касаний, горячее трение, огненное наслаждение и восхитительное пламенное послевкусие. Не знаю, насколько я сошла с ума, но рядом с этим светлым служителем я была до неприличия счастлива. Безумие светлых оказалось заразным.

Нежиться, распластавшись на груди у своего мужчины, времени нет, да еще и подстегивало любопытство о втором подарке и вероятность дочернего вторжения, поэтому пришлось выкарабкиваться из крепких серых рук.

– А когда второй подарок? – спросила я, уже полностью готовая, умытая, застегивающая неизменную черную рубашку, подчеркивающую мои потусторонние глаза.

– Увидишь, – приобнял меня сзади Харн, одетый в неизменные доспехи служителя ордена, но с открытым лицом и шальными желтыми глазами. Наше отражение в зеркале все еще пугало меня, смотрелись мы впечатляюще, но я привыкну.

В столовой мы оказались довольно быстро. Далена проворно выдала нам по тарелке с творогом, а Харну в добавок еще и хлеб с копченным мясом, мне же – хлеб и маленькую мисочку с вареньем.

– На кухне же все строго… – не удержалась я, не ожидая, что достанется сладкое.

Румяная пышная кухарка улыбнулась и ответила, пожимая плечами:

– Все меняется.

Вот так просто. Ну, если уж на кухне умудрились поменять «столетние» правила, то у нас точно все выйдет.

Расправиться с творогом и с угощением мы с Харном не спешили, не торопясь, наслаждались завтраком. Ничего особенного. Просто взгляды, просто улыбки, просто разговор, просто рядом.

Прервала нашу романтическую идиллию моя дочь, подлетевшая к нам с криком:

– Мама!

На лице ее был восторг потрясения и безграничного счастья. Следом за ней к нам приблизился наш командир, который совсем не скрывал беззаботной улыбки. Что же должно было произойти, чтобы Лияр так открыто улыбался?

– Мама, там на улице… – тараторила она, но не могла договорить до конца предложение, потому что дышать ей тоже было необходимо. Такова природа человеческого тела.

– Там… – тыкала она пальцем в сторону выхода и тянула недоумевающую меня на выход, даже не дав отведать и узнать, какое же мне досталось варенье.

– Там, мама, там! Омо! – перешла чуть ли не на визг от радости Соня.

Я не ослышалась? Омо? Я посмотрела в глаза Харну и догадалась. Вот мой второй подарок. Это он… Он сделал это для меня. Я накинулась на Харна с прытью, обняла его и руками, и ногами. Быстро чмокнув в его теплый и приоткрытый от растерянности рот, я так же молниеносно спрыгнула и рванула вслед за Соней. Двое радостно улыбающихся служителей проследовали за нами.

Вылетев из главных ворот восторженной гурьбой, мы оказались на небольшой вытоптанной поляне во внутреннем дворе, сюда меня еще ноги не заносили, но будет еще время обследовать весь орден вдоль и поперек.

Я не поверила своим глазам. Это был наш Омо – друг, крылатый спаситель, розовый гигант, летающих скат. С голубыми, почти человеческими глазами, которые я так часто вспоминала.

По моим щекам покатились ручьем слезы, мешая разглядеть, как по морщинистой розовой коже, вторя моим, скатилась капелька соленой воды. Не знаю, с какой скоростью я подлетела к этому удивительному созданию и сколько по времени его гладила, обнимала, иногда плакала и приговаривала, что теперь все точно будет по-другому, что теперь мы все вместе...

Так и получилось, не сразу, но все же…

…Лияр…

…Лияр наблюдал за воссоединением Алики и ее ездового животного, с которым так неожиданно быстро и прочно образовалась связь. До этого момента омо еще никому не удавалось «оседлать». Эти животные были слишком чисты, чтобы возиться с людьми. темная ведьма и здесь отличилась.

Лияр уже понял, что ему здесь, среди этих непривычных разнообразных людей, самое место. Он принял действительность и тщательно скрываемую тягу к «незрелой ягоде». Он подождет. Ждать он умел. Главное, успеть все и всех подготовить. У него появилась новая цель, желания, мечты и на этом пути его никто не остановит. Тем более, теперь он был не один…

… Харн…

…Он был очень доволен собой – у него получилось найти нужного омо, вернуть ему память. Но принуждать зверя вернуться Харн не стал, посчитав такой поступок не правильным, и вряд ли Алика за принуждение ему была бы благодарна. Харн решил оставить выбор за омо – последовать за своей принудительно забытой с легкой руки Лияра хозяйкой или остаться в стае на каменном утесе.

Тогда, у темной башни, у него не было времени и возможности остаться ждать, пока светлое воздействие на восстановление памяти подействует. Жаль, что таким способом нельзя было решить проблему Алики, совсем разные точки приложения, но это сэкономило бы кучу времени, но не вышло бы. Да и отменить волшбу Лияра легче, чем могущественного темного колдуна.

Харн просто оставил колдовство прицепленным к голове омо, пока то подействует. А его сердце рвалось и звало быстрее вернуться к своей теплой женщине, и, если бы он тогда выполнил задание гораздо быстрее, успел бы остановить Мелину. Но случилось, все так как должно было случиться.

На случай, если животное все же решилось бы уйти из стаи, он оставил маленький путеводный указатель. Омо выбрал, решившись последовать за присланными на зачистку служителями ордена.

Харн дождался момента своей славы. Быстрый поцелуй в его руках – это не считалось, слишком мимолетно было ощущение близости с Аликой. А вот когда ведьма натискалась со своим питомцем, то пришла его, Харна, очередь получать свое вознаграждение и похвалу.

Правда, ее опередила Соня, которая неожиданно прыгнула к нему на руки, почти повторив прошлый материнский маневр. Дочка Алики заключила его в детские объятия, он слегка смутился. Еще больше неловко Харн почувствовал себя, когда заметил напряженный взгляд со стороны командира. Но благодарность принял, не взирая на недовольного и прожигающего взглядом Лияра. Ему было приятна радость Сони. Было даже больше, чем приятно.

Наконец, и Алика добралась до него. Сердце служителя остановилось и взбунтовалось. Она всего лишь обняла ласково и скромно, а он ликовал в ее благодарном тепле.

Алика доверчиво сомкнула руки за его поясницей и прижалась, уткнувшись головой ему в грудь, не поднимая глаз. Харн теснее прижал ее своими горячими ладонями, чтобы она смогла почувствовать тот бушующий ураган у него в груди из нежности и любви к ней.

– Спасибо, – негромко произнесла она. – Какая у нас семья получилась разношерстная. Белый командир Пресветлого со степным котом, верный служитель на крылатом бизоне, присланная Темнейшей темная ведьма и ее дочь на розовом Омо. А вы как думаете?

После ее невинных, казалось бы, слов воцарилась чуть ли не мертвая тишина.