На метле двоим не место, или Ведьма для жреца - Наталия Журавликова
Я могу сказать вам, положа руку на сердце – все эти фантазии, как бы поинтереснее провести последние минуты жизни, не имеют ничего общего с реальностью.
Нет, мне не хотелось прочитать пять интересных книжек из классической литературы, слетать быстренько на океан, прыгнуть с парашютом или даже побыть с родственниками. Единственное занятие, которое меня привлекало – лечь все равно куда, и смотреть вверх. В потолок, в звездное небо, тоже неважно. И перестать думать, потому что это сводит с остатков ума.
На кровать запрыгнула кошка, потерлась лобастой головой о руку. Надо же, никогда она раньше так не делала. Возможно, ночью мне приснилась бы Иналуру, с очередным поучительным советом. Да только я не спала. Так и лежала.
Пронеслась ли перед моими глазами вся жизнь? Частично. Пожалела ли я, что потратила ее не на то, чего бы мне хотелось? Нет. Будь у меня вторая жизнь, прожила бы ее так же. Может с другими ошибками. Хотя… наверное, больше внимания постаралась бы уделять себе. Вот сегодня день может закончиться весьма паршиво, а о чем я могу вспомнить, собственно? В отпуске не была два года. Как за Белкой тексты переделывала? Как после двенадцати часов на работе Игорьку рассольник варила, а он вещал мне о важности правильного распределения обязанностей в паре. Чтоб гармония была.
Чего я еще не попробовала? Ритуал проводила, злоумышленников на чистую воду вывести помогла. А небо все такое же чистое, я в окно вижу, не вставая с кровати.
– Вот и все, Барселла, мы проиграли, – сказала я кошке, рассеянно поглаживая ее, – придется тебе другого хозяина себе искать. Может, Меленхен тебя себе возьмет.
Дариз с утра приходила, принесла чай и рассказала, что старую колдунью помиловали и теперь она развозит воду. Таскает тяжелые ведра. То же мне, милость.
– Что я сделала не так, Барселла? Нет, не отвечай. Сама знаю. Я просто чего-то не вижу. Не понимаю картины в целом. Иналуру и Меленхен пытались до меня что-то донести, но я соображаю. Кстати, почему они так похожи, не знаешь?
Кошка мяукнула, будто бы знает, но не скажет. Я продолжала ее гладить, чувствуя, что на меня постепенно наваливается дрема. Как удивительно. Спать я не планировала, уже к полудню время. Неужто я проведу свой последний день настолько бездарно, во сне? Надо бы встать да хотя бы по городу прогуляться…
– Да ты гуляла уже по Рианурту. Толку-то никакого!
Мы с Иналуру стояли у того зеленого деревца, с модифицированными Гириком корнями.
– Хреновая я посланница, да? – на меня напал приступ самокритичности.
– Нет, конечно, перестань! Ты везучая и вон сколько всего мимоходом сделать успела меньше чем за неделю. Они бы Дагаюла никогда сами не вычислили. Даром что он счетовод.
– Омерфор бы его поймал. Он же как-то оказался в этом лесу.
– А ты что, не спросила, как? – Иналуру накручивала косичку на палец и загадочно улыбалась.
– Нет. А надо было?
– Ой, да понятно же, присматривал он за тобой, чтобы ты в какой переплет не попала. И не как инквизитор.
– А как кто? – не поняла я.
– Как мужчина заботливый. Вот твоя проблема, что ты видишь все кусочками. А надо совместить элементы пазла. И тогда наступит гармония. Без нее в жизни все вкривь-вкось.
– Ты как мой бывший говоришь, – я вздохнула.
– Вот обзываться не надо только, – оскорбилась богиня, – короче, Посланница, проветри голову, пока возможность есть, прикинь, что в Рианурте не так. И может еще все исправишь.
– А если сбежать? На метелке.
– Не вариант. Вспомни, что было, когда ты в окошко улепетнуть хотела. Так что извиняй.
Проснувшись, я почувствовала себя разбитой. И в то же время, невыносимо было сидеть на месте и ждать своей участи. Пойду и правда проветрюсь, пока можно.
Выйдя из номера, я заметила, что обстановка в «Мешке» изменилась. Не знаю, как и чем я это уловила, но гостиница больше не была пустующей. Из-за дверей доносился говор и вообще я чувствовала некую вибрацию, свойственную заполненному зданию. Неужто верховный жрец и его предприимчивый папаша решили обогатиться на вечернем шоу? Вполне может быть. В то, что Амосфей Уртыга мог придумать такой коммерческий ход самостоятельно, я сильно сомневалась. Не производил этот легкомысленный добряк впечатления прожжённого дельца, что бы там поддельный шаман ни говорил.
На первом этаже меня встретила Дариз, посмотрела сочувственно. Не люблю эти взгляды, когда человеку сопереживают, но при этом чувствуют себя ужасно неловко, потому что на костер идти не им. Формально у меня было еще часа три до вечера, когда уйдет последний луч солнца, и жрец подведет итоги моей тут деятельности.
Кого я обманываю? Дождь за три часа вызвать не выйдет, коли за неделю я сделать ничего не смогла.
– Валл Омерфор просил дождаться его, он тебя подбросит до площади, – сообщила горничная.
– Спасибо, – кивнула я, – но мне не хочется утруждать такого занятого человека. У него сегодня аншлаг ожидается. Сделаю круг почета над Риануртом. И пусть жрец не переживает, моя метла сбегать отсюда отказывается. Да и я смысла скрываться от властей не вижу. Мне податься некуда. За Барселлой присмотри, пожалуйста. Ее я с собой брать не хочу, нечего ей на мой грустный финал смотреть.
Выдав эту речь, я отправилась на улицу. Я и правда не видела смысла спасаться бегством. Ну, куда я подамся со всей своей узнаваемостью, да еще пешком? Я прекрасно помнила, и без Иналуру, что метла моя работает лишь на внутренние перемещения, наверное, ее так запрограммировали. Взмыв над Риануртом, постаралась сосредоточиться на словах богини Солнца. Что в этом городе не так? Я вспомнила яркий Иолуши, с его улыбчивыми жителями. Как Омерфор смотрел на мальчишек, играющих с водой. И сказал, что дело вовсе не в том, что в Рианурте нет дождя, они всегда соблюдают умеренность. Живут так, словно все скоро закончится.
Пролетая над широкой, выжженной солнцем поляной, увидела несколько зеленых пятен. Что за дела? Неужто студент Гирик и здесь опыты проводит? Любопытство заставило меня спуститься. Я обомлела, увидев, что безжизненную риануртскую почву пробивают типичные растения пустынь. Названия их я не очень хорошо знаю, кроме разве что пальмы, чью лохматую верхушечку нельзя не узнать. Самые большие доходили мне до пояса. Совсем
