Король драконов и Принцесса-Апельсин - Ната Лакомка
– Принц… – начал Тюнвиль, но тут голос подал король Рихард.
– А что вас так возмутило, ваше высочество? – произнёс он голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
– Если вы сами не понимаете, милорд, – насмешливо сказала я, – то вряд ли принц Альбиокко сможет вас просветить. Я – воин, а не проповедник. Продолжайте предаваться своим невинным забавам, а я вернусь к жене. Как и полагается достойному мужчине.
– Достойному? – хмыкнул Рихард, сверкнув глазами.
– Помните Писание? – я ничуть не смутилась и процитировала: – Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не сидит в собрании развратителей…
– Про достойного там ни слова, – рыкнул король.
– Это подразумевается, – отрезала я. – Зато прямо сказано: знают небеса путь праведных, а нечестивец – погибнет.
– Это угроза? – Рихард оскалил зубы, и было не понятно – то ли он неудачно улыбнулся, то ли по настоящему разозлился.
– Нет, брат, это не угроза, – успел ответить Тюнвиль прежде меня и добавил, растягивая слова: – Как странно… Встречал я, чтобы женщины хранили верность своим мужьям, но вот чтобы мужья так хранили верность жёнам – не видел.
– Мало видели, – я направилась к выходу и позвала: – Лионель! Уходим.
– Говорите, принц, что вы воин, а отчитали нас тут, как заправский проповедник, – бросил мне вслед Рихард. – А вообще… легко хранить верность, если ничем другим любовь не докажешь.
– Не понимаю, о чём вы, – сказала я, подбирая свой сапог, чтобы обуться.
– О том, дорогой принц, – Рихард смотрел на меня в упор, – что как мужчина вы – полное ничтожество. Все знают, что ваша жена до сих пор девственница!
Краем глаза я заметила, как встрепенулся Лионель, и возненавидела драконов всей душой. Вино способствовало, и теперь я чувствовала себя, как скала, которой не страшны ни ветры, ни бури, ни драконьи клыки и когти.
– Следите за своим хвостом, ваше драконшество, – произнесла я, надевая сапог, – а не за моим концом.
Король Рихард взвился с места быстрее, чем я успела натянуть сапог на ногу. Дракон ударил меня в плечи ладонями, и я рухнула спиной на ковры, а Рихард уже сидел на мне верхом, схватив за ворот камзола.
Даже если бы я ожидала этого нападения, я всё равно не успела бы защититься. В прошлый раз я застала короля драконов врасплох, и в этом была моя удача, в этот раз удача от меня отвернулась. Повернулась хвостом. Или драконьей мордой, если говорить точно.
Прямо надо мной было искажённое яростью лицо короля – безумные глаза, уродливые шрамы через всю щёку, оскаленные зубы… Он был похож на демона из преисподней… Ещё страшнее, чем при нашей встрече в море… Там, по крайней мере, я не видела его лица… И Лионель совершенно некстати застыл столбом… Но я его понимала – броситься против такого чудовища?.. Для этого надо быть либо безрассудно смелым, либо беспросветно пьяным.
– Рихард! – крикнул Тюнвиль, но король не слушал его.
– Ты мужчина или стыдливая монашка?! – прошипел он, встряхнув меня до звона в голове, а потом принялся сдирать с меня камзол, вырывая пуговицы с кусками ткани, порвав цепочку и пытаясь разорвать мой кушак.
Я хотела оттолкнуть дракона, чтобы не добрался до моего кожаного корсета-нагрудника, но с тем же успехом можно было молотить кулаками скалу. Настоящую. А не ту, которой я себя только что воображала. Тогда я дотянулась и схватила дракона за волосы – прямо за боковую прядку, заплетённую косичкой. Это дало небольшое преимущество, и король отпустил мой камзол, перехватив меня за руку – за запястье, повыше рукава. Я приподнялась и двинула кулаком в королевское ухо, отшибив костяшки, и сделала ещё одну попытку скинуть дракона с себя, но вдруг он взревел и резко наклонился ко мне. Прядка волос королевских осталась у меня в пальцах, и в это время Рихард впился зубами мне в шею – слева, оттянув ворот камзола и рубашки.
– Риха-а-ард! – услышала я истошный вопль Тюнвиля словно издалека.
Каким-то образом мои руки оказались прижатыми к полу над моей головой, и я поняла, что не могу пошевелиться, придавленная королевским телом. Чёрные волосы короля упали мне на лицо, и в этот миг что-то произошло – странное, пугающее своей новизной и необычностью… Что-то подобное я испытала во время рыбной ловли, когда король перехватил мою руку своей, помогая удержать удилище...
Как будто солнце загорелось в моей душе, полыхнуло обжигающим огнем, и от этого кровь закипела, и в висках застучали молоточки, заглушая голос разума и совести… То, что творил Рихард – этот зверь в человеческом обличии – было невозможно, противно законам небесным и человеческим, но я вдруг поняла, что всё это – правильно. Только так всё и должно быть, переплетение тел, переплетение душ… И в то же время моё человеческое сознание вопило, кричало в голос, что так быть не должно!..
Словно две сущности боролись в моей душе – человеческая и звериная, и я должна была принять одну их них и помочь ей победить…
Я извернулась, обвиваясь вокруг короля, и тоже укусила его в шею – сбоку, слева, куда смогла дотянуться. Прикусила изо всех сил, могла бы – перегрызла бы ему горло, потому что была напугана больше, чем когда дракон поймал меня голой в пустынном море. Напугана, потому что могло случиться так, что звериная сущность в моей душе победит.
Рихард зашипел от боли, рывком выпрямился, и я совсем близко увидела чёрные безумные глаза и оскаленные белые зубы, а потом он замер, и хватка железных рук на моих запястьях ослабела.
Подскочивший Тюнвиль обхватил брата поперёк туловища и стащил с меня. Они откатились в сторону, попутно перевернув тарелки с недоеденным мясом, и герцог с опаской отпустил короля, встав между нами. Но Рихард уже передумал нападать. Досадливо отпихнув брата, он взъерошил пятернёй волосы, отвернулся, схватил кувшин с вином и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Я медленно села, поправляя камзол, и потуже затянула ослабевший кушак. Сердце и молоточки в голове били то в унисон, то вразнобой. Я увидела музыкантов с перекошенными от ужаса лицами, танцовщиц в шатре не было и в помине, а Лионель наконец-то опомнился и подбежал ко мне, помогая
