Няня для наследницы, или Ненавижу драконов! - Алена Ягинская
Когда мальчишка дошел до середины, он обернулся и спросил:
— И что, где трудности пути? Сделай хотя бы шторм!
И Принцесса устроила «шторм», и бурю, и атаку с воздуха, а потом встречала героиню на том берегу и снова вытирала и кутала ее в платок.
— Майк, — сказал мальчик, когда нянюшка пришла за Принцессой. — Так меня зовут. А ты не так ужасна, как я думал. Приходи завтра, будем играть в необитаемый остров!
— Хорошо, Майк. Я приду, — пообещала Принцесса.
Она сама не заметила, как у нее появился первый пока не друг, но товарищ.
— Не друг? — спросила Аэлика.
— Пока нет. Они же только познакомились. Майка заинтересовала Принцесса, но это еще не дружба. Они должны чуть лучше узнать и принять друг друга со всеми недостатками. А это не так быстро.
— Ты принимаешь меня с моими недостатками, я чувствую это. Значит, ты мой друг? — драконочка выжидающе смотрела на свою няню.
— Конечно, Аэлика, я твой друг. А ты можешь чувствовать, кто как к тебе относится? — задала Света животрепещущий вопрос.
— Конечно. Я же дракон.
— И знаешь, кто твой враг?
Света не особо надеялась, что все сейчас решится, но вдруг?
— У меня нет врагов, — ответила девочка и, подумав, добавила, — точнее, ни у кого в замке нет плохих намерений. Меня просто не замечают и не воспринимают всерьез, относятся с раздражением, как к помехе. Но угрозы я не чувствую. Во всяком случае, в ближайшем окружении.
«Ага, ага, — думала Света. — Значит либо тот, кто задумал зло далеко, либо…»
— Аэлика, а ты мысли всех драконов слышишь?
— Не мысли, Лана. Эмоции, образы, или прямое обращение, но редко. Да, думаю, что всех. Я из Правящих драконов, а мы сильные.
— То есть, никого нет сильнее тебя? — уточнила Лана. Она чувствовала, что есть в словах наследницы какая-то важная деталь, но не понимала, что ее беспокоит.
— Я не знаю, Лана. Просто никогда не задумывалась об этом, — ответила наследница Правящих драконов. И тут же добавила совсем с другой интонацией: — А давай еще почитаем?
— Нет, Аэлика, нам надо подготовиться к поездке. Поэтому сейчас мы займемся физкультурой. Лорд Суффорд написал, какие упражнения нужно выполнить.
Аэлика вздохнула, но послушно приступила к занятиям.
Глава 21. Травница
Жустьен растянулся на мягкой подстилке в специально оборудованном для него загоне. Все казалось ему странным — чужие запахи, незнакомые растения, неизвестные животные. Но особенно смущала собственное тело — вместо кривых лапок — сильные, изящные, с огромными когтями, вместо короткого хвоста — длинный со смертоносными шипами. А еще крылья! Крылья не работали, но Жустьен не знал полетов, поэтому не страдал от невозможности подняться в небо. Но самой главной загадкой было, почему его сынок — котенок?! Или он птиц, раз у него крылья?
Пока Жустьен пребывал на воле и охранял границы замка, эти мысли не часто приходили к нему в голову. В крови бурлил азарт, он загонял мелкую живность, и чувствовал, как тело наполняется энергией, когда те заканчивают жизнь у него в пасти. Это было необычно и возбуждающе. Но потом его позвал сынок и Жустьен поспешил на зов, к тому же тут была его хозяйка. Инстинкты привели пса к людям. И вот он в тепле и неге, и снова мысли о случившемся лезут к нему в голову. Но обдумать их Жустьен не успел. Пришел сынок. Важно, горделиво прошествовал внутрь, потерся о двери и углы загона, помечая, что это территория его и его мамки, и уселся рядом.
«Какой ты у меня красавец, Малыш!» — подумал Жустьен. «А вырос-то как! Защищаешь хозяйку? Хорошо кормят? Гулять выводят? И почему ты все-таки кот?»
Сынок уставился на мамку в недоумении.
«Мы — мантикоры! — уловил Жужа мысленный ответ котенка. — Страшные крылатые хищники, краса и гордость Дарогорра!»
«А, то есть не кот и не птиц! Ну, тогда ладно! — успокоился Жужик. — Хозяйка хорошо себя ведет?»
«Мамка, ты такая умная! Оказывается, эти двуногие… — и дальше юный мантикор, захлебываясь от переполнявших его эмоций, рассказывал по мыслесвязи о том, как привольно ему живется в замке. — А еще детеныш дракона… А энергии этой у них… И они ее просто так отдают, представляешь? Мамка! Как ты здорово придумала — приручать двуногих, ты у меня самая-самая!»
Сынка распирала такая гордость, что он фонил на весь Дарогорр, смущая неокрепшие умы юных мантикор. И кое-кто не удержался.
* * *Иридана готовила притирания для раненого. Как лекарка, она понимала, что если пациент не очнется в ближайшую десятину, то все усилия будут напрасны. Второй месяц мужчина метался в бреду, не приходя в сознание. Но лекарка не сдавалась — день за днем она обрабатывала рваные раны (кто-то из хищников постарался), накладывала повязки с зельями, по капле вливала магию. Заметных улучшений не было, но и за грань мужчина не уходил. Другая давно бы опустила руки, но потребность бороться до последнего, отдавая все силы, держала Иридану возле больного крепче любого каната. Та самая привычка, стоившая ей жизни.
Ей было всего 17 лет, когда ее убивали. Толпа целенаправленно загоняла молоденькую магиню в тупик узких городских улочек, чтобы забросать камнями. Ни у кого не дрожала рука и не болела душа. Девушку хотели сбить на землю, и первые камни летели в ноги, но Иридана проснувшимся даром ощущала как преследователей охватило предвкушение и желание растянуть ее агонию.
Иридана взрогнула, до сих пор все помнилось как сейчас, а ведь столько лет прошло…
С семи лет она была ученицей травницы, с десяти сама собирала и готовила сборы, с тринадцати помогала лечить, в пятнадцать ей впервые доверили самостоятельно принимать болящих. Тогда же она
