Академия под ударом (СИ) - Петровичева Лариса
— Не двигаться! — по залу раскатился уверенный мужской голос. — Только шевельнитесь и в вас будут стрелять.
Значит, их разоблачили. Должно быть, великий Аруни успел оставить о себе неприятную память и вряд ли заявился бы во дворец вот так, внаглую. Элиза осторожно опустила кисть на подставку, и двери в зал распахнулись, пропуская вооруженную охрану. В ту же минуту Элиза увидела, что из тайных окошек почти у потолка на них с Обероном смотрят ружейные дула.
Что ж, надо было хотя бы попробовать. Вот и Оберон пропадет вместе с ней, и маленькая лисичка…
В зал вошел человек, которого до этого Элиза видела только в газетах и в волшебном зеркале. Вблизи Эдвард, ее двоюродный брат, выглядел не таким спокойным и холеным, как на снимках. Волнение смыло с короля лоск, и из-за облика уверенного венценосца вдруг выступил мальчик, который пошел на преступление, чтобы отвоевать свою игрушку.
— Я лично выгнал Аруни из дворца, — медленно проговорил Эдвард. Элиза смотрела на него, не в силах отвести взгляда. Вот он, человек, который приказал убить ее отца, который охотился на нее, как на дикого зверя. — Он не отважился бы заявиться сюда.
Элиза понимающе кивнула. Оберон выступил так, чтобы закрыть ее собой, и со стороны это, должно быть, выглядело наивно и жалко.
— Здравствуй, Элиза, — произнес Эдвард. — Прими свой обычный вид… раз уж так.
Элиза усмехнулась.
— Для начала пусть твои люди опустят ружья, — сказала она. — Или мы обсудим при свидетелях, как именно был убит мой отец? И почему ты и твоя мать заняли чужое место?
Едва заметного движения головы Эдварда было достаточно, чтобы охрана опустила ружья и бесшумно покинула зал. Элиза посмотрела на Оберона, он кивнул, и они вынули свои пластинки артефактов. Глаза Эдварда нетерпеливо сверкнули.
Обратное превращение отдалось легкой болью в затылке. Должно быть, Эдвард ожидал, что Элиза не устоит на ногах, но она устояла.
— Почему ты не приказал стрелять? — небрежно поинтересовалась она. Вот он, внук Арнота, из тех, кто искалечил три поколения ее семьи — Элиза сама удивилась тому, насколько спокойно вдруг сделалось на душе.
Эдвард не будет стрелять. Теперь он будет говорить и слушать.
— Бумаги, — коротко ответил он. — Раз ты заявилась сюда, значит, точно знаешь, где завещание моего деда. Оно мне нужно… — Эдвард ухмыльнулся и добавил: — На всякий случай.
Разумно. Можно убить Элизу прямо сейчас, но если она успела кому-то передать документы деда, то скоро придется ждать в гости самозванку, и не одну.
— Я его тебе отдам, — твердо сказала Элиза. Эдвард вопросительно поднял левую бровь: такого поворота он точно не ожидал. — Видишь ли, мне не нужен престол Сандарона.
Эдвард рассмеялся, словно Элиза сказала невероятную глупость. Он и представить себе не мог, как кто-то в здравом уме способен отказаться от короны.
И он, и его мать убивали за нее. А Элиза вдруг приходит и говорит, что ей не нужен престол Сандарона.
— А что же тебе нужно, милая кузина? — ласково осведомился Эдвард, и Элиза заметила, как напряглось и потяжелело лицо Оберона.
— Правда, — ответила Элиза, понимая, что сейчас Эдвард скажет все, и от этого понимания ее бросало то в жар, то в холод. — Как умер мой отец?
Эдвард усмехнулся.
— Он сказал, что если меня не остановит мое благоразумие, то это сделают его штыки. Я разрешил ему уйти, а мой личный зельевар отправил ему посланьице с Рукой мертвеца и вшитым в нее приказом. Дальше он все сделал сам.
Значит, Рука мертвеца. «Будет делать то, что приказано, даже если ему приказать прыгнуть с крыши», — зазвучал в ушах Элизы голос Анри.
— Так я и думала, — сказала она глухим неживым голосом. Зал вдруг наполнило осенним ветром с далеких гор, пахнущим снегом и смертью, и Оберон шагнул в сторону так, словно им руководила чужая воля.
Лицо Эдварда сделалось бледным, как восковая маска. Он почувствовал то, что сейчас входило в зал по воле Элизы, то, что она принесла с собой из академии. Элиза обошла ненужный уже мольберт, приблизилась к королю и, мягко опустив руки ему на плечи, негромко сказала:
— Я отрекаюсь от власти, Эдвард. За себя и свое потомство. Ты хочешь править — так будь хорошим королем. Я даю нерушимую клятву святого Лаврентия, что не буду мешать тебе.
На мгновение Элиза испугалась, что у нее ничего не получится. Но когда она сказала о нерушимой клятве, то вокруг ее рук поплыли золотые искры, окутывая ее и Эдварда. Силы, которые Элиза призвала на помощь, услышали ее. Растрепанная книга заклинаний, найденная Элизой в малой лаборатории, не соврала.
— Ты безумна, — едва слышно произнес Эдвард.
— Может быть, — ответила Элиза. — Но мне не нужна власть. Надеюсь, клятва тебя в этом убедила.
Эдвард ухмыльнулся. Элизе почудилось, что золотое облако слепило их в единое целое.
— Передумаешь — и она тебя убьет, — проронил Эдвард и добавил, словно выплюнул: — И твое потомство тоже.
— Я знаю! — рассмеялась Элиза, и золотое облако стало растекаться по залу. Ее клятву услышали и подтвердили те силы, которые стояли выше любой магии. Она улыбнулась и, опустив руки, отошла от Эдварда. Второй ее подарок он уже получил. — Я знаю и не передумаю.
— Дура, — процедил Эдвард. Краем глаза Элиза заметила, как Оберон смотрит на них — спокойный и в то же время готовый сорваться в любую минуту, как стрела с тетивы, он стоял так, словно готов был броситься на короля, если тот вдруг совершит глупость. — Ты могла бы стать королевой.
— Могла бы, — кивнула Элиза. — А стану матерью, женой… Это мне нравится намного больше. Мне только не нравится то, что твоя мать наградила меня оборотничеством. Я возвращаю этот подарок тебе, кузен, он мне не нужен.
Щедрая щепоть, о которой Анри рассказывал в первую их встречу, была едва заметной серебристой пыльцой; делая вид, что рисует, Элиза нанесла ее на ладони. Маленький ларчик с пыльцой стоял в лаборатории — однажды, разбирая вещи, Элиза направила на него лупу, и ларчик вспыхнул зеленым.
Тогда она поняла, как должна закончить историю с Эдвардом.
Эдварда качнуло. Какое-то время он стоял, вслушиваясь в себя, а затем нервными движениями принялся смахивать невидимую пыль с рукавов и плеч там, где до него дотронулась Элиза. Рой серебристых мошек окутал короля и с веселым звоном разлетелся во все стороны. Эдвард несколько раз тряхнул головой, словно пытался проснуться, его лицо исказилось мучительной судорогой.
— Щедрая щепоть? — уточнил Оберон. — Ваше величество, вас можно поздравить с оборотничеством?
Он запустил руку в волосы и расхохотался на весь дворец. Эдвард перевел на него потемневший взгляд, и Элиза испугалась, что он бросится. Не бросился — лишь стоял и смотрел, и его била дрожь.
На пол за его спиной упала тень — лисья, темная, осенняя.
— Оборотничество, которое вам дали с Щедрой щепотью, невозможно передать кому-то еще, — наставительным тоном заметил Оберон. — Примите совет специалиста, прямо сегодня вшейте ограничительную нить. До полнолуния еще далеко, но лучше не мешкать.
Движение руки Эдварда было молниеносным — Элиза взлетела в воздух, задыхаясь и пытаясь разжать пальцы, впившиеся в ее горло. Чужая ненависть, захлестнувшая ее, была настолько глубокой, что Элиза почти потеряла сознание. На несколько мгновений она перестала понимать, что происходит, и опомнилась, увидев, что Оберон закрывает ее собой, а Эдвард отшатнулся в сторону, с шипением и проклятиями баюкая отбитую руку. По шее и правой щеке короля расползались темные разводы, словно кто-то плеснул в него чернилами.
«Господи Боже…» — только и смогла подумать Элиза.
— А вот это напрасно, — незнакомым свирепым тоном произнес Оберон. — Вы теперь связаны с моей женой. Попытаетесь убить ее — и Щедрая щепоть убьет вас. Наймете кого-то — умрете той же смертью. Отойдите лучше подальше… и позовите уже лейб-медика! Он вам нужен!
Эдвард застонал и почти без сознания осел на паркет. Оберон оглянулся на Элизу и спросил уже мягче:
