Александра Черчень - Разные судьбы нас выбирают
Мужчина на миг отстранился, и по его губам скользнула такая усмешка, что мне немедленно захотелось прикрыться, что я, собственно, и сделала, скрестив руки на груди. Но окончательно пробудиться стыду он не дал: снова поцелуи, аромат хвои и мороза, что пьянил без вина, и жаркий шепот на ухо, который заставлял щеки вспыхивать пожаром.
— Восхитительна. — Маг быстро лизнул мочку, вызвав удивленный стон.
— Но… — Похоже, он решил, что я наговорилась и теперь мне пора помолчать, потому как рот закрыл своим фирменным способом.
Когда он наконец оторвался от моих губ, я попыталась восстановить дыхание. Но этому мешали чересчур смелые руки. И откровенные слова, от которых полыхали щеки и зажигалась кровь.
— Красное на белоснежной коже… — хрипло выдохнул Лирвейн. — Вроде и открыто все более чем… Но хочется сорвать и остальное. — Его руки скользнули по корсету вверх, лениво поглаживая чувствительную кожу, прогулялись вдоль кромки до шнуровки и быстро дернули за ленту. Я почувствовала, как ослаб корсет, потрясенно ойкнула и попыталась прижать его локтями. Не дал. — Нет… Сначала просто невесомо провести по обнаженным плечам, чувствуя, как ты вздрогнешь от удивления. — Он прижался губами к шее. — Вот как сейчас…
— Лир, — тихо всхлипнула.
— А затем взгляд падает на ноги. — Лишь почувствовав легкий холодок на лодыжках, поняла, что неспроста он про это вспомнил.
— Что ты творишь?!
— Глупости, — честно признался он. — Притом с огромным удовольствием. — Словно в подтверждение этих слов, почувствовала горячую ладонь на колене. — А уж что со мной делают твои чулки… Вернее, мысль, что под ними нежная кожа бедер, — почти простонал Хранитель, проводя носом по виску. — Кстати, чудные подвязки. — Его рука скользнула выше по ноге и погладила упомянутую деталь белья.
Я лихорадочно облизнула внезапно пересохшие губы, невидяще глядя перед собой. Что же он творит?!
Творил он много чего. Долго ощупывать подвязки ему явно наскучило, потому Лирвейн томительно медленно заскользил по кусочку голой кожи между чулками и трусиками.
— Надо признать, что вместо этого я бы, наверное, желал увидеть что-то более откровенное. — На миг скользнул под них, затем продолжил путешествие по ткани. Обхватил ягодицы, притягивая меня ближе к краю стола.
— Мало ли, что ты там желал, — задыхаясь, съязвила я.
— А я вообще много чего желаю. — Лир так развратно улыбнулся, что я покраснела еще больше и спрятала лицо у него на груди. — Мне еще утром стоило огромных усилий не выставить Ярра и Ро из комнаты, так как сразу вспомнилось, что в спальне есть постель. А после пришла в голову мысль, что мне всегда нравились восточные ковры. — Он выдохнул и оставил в покое ноги, но только для того, чтобы вновь переключиться на корсет. Быстрое движение — и оковы, стягивающие тело, стали еще слабее, я округлила глаза и собралась было осадить разошедшегося Лира, но мне подарили такой поцелуй, что спустя минуту я уже не помнила, зачем открыла рот.
— Но ведь еще… — когда отдышалась, попыталась хоть что-то сказать я.
— Верно, — мурлыкнул Лир, мягко, но настойчиво отводя в сторону мои руки, которые пытались удержать оплот невинности из китового уса. Он, разумеется, сполз еще ниже, не обнажив окончательно грудь только по причине ее там наличия. То есть держался из последних сил и на честном слове третьего размера.
— Что «верно»?!
— Там еще был стол. — Честное слово оказалось недостаточно весомым, и спустя секунду по обнаженной груди скользнул поток холодного воздуха, который, впрочем, тут же сменили горячие руки. — Удобный такой, почти как этот… Хоть в чем-то мечты сбываются! И как я тебе тогда что-то на голове навертеть умудрился… — Он судорожно выдохнул. — Наваждение. Ничего не помогает!
— Постель, ковер, стол… Ты это к чему? — все еще не понимала я. Смущения почему-то не было, да и вообще, я была сосредоточена на проблеме, как вернуть корсет на место. Лир мешал. Очень.
— Еще кресло и подоконник, — с дьявольским смешком закончил перечислять Лирвейн. — Проклял свой опыт и фантазию! Потому как я знаю, чего хочу!
Меня обожгли совершенно черным взглядом, вновь впились в губы поцелуем, который заставил забыть обо всем. В чувство привел только холод дерева под спиной. Впрочем, это сразу вытеснил жар его губ на шее и ощущение пальцев на груди. Невесомые, на грани чувствительности прикосновения заставляли выгибаться, чтобы почувствовать их в полной мере. Ущипнул сосок, и я судорожно выдохнула и вцепилась в предплечья Лира, пытаясь отстранить его. Он подчинился. Впрочем, тут же об этом пожалела, потому что, как только ушло его тепло, кожу обдала ночная прохлада и вернулся разум. Ну как вернулся… Застыл с вещами у дверей.
Лир погладил нежную кожу за ухом, приласкал оставленную им ноющую отметину на ключице, обвел полушария груди, с нажимом провел по бокам и животу. Следом за его руками бежали мурашки, заставляя щеки пылать огнем смущения. Разум на это все полюбовался, собрал вещички и ушел туда, откуда явился.
— Некоторые маленькие девочки неосознанно провоцируют взрослых мужчин! — Волшебник настолько откровенно усмехнулся, что у меня дыхание перехватило, я потянулась было прикрыть грудь, но он перехватил мою руку, подался вперед и прижал над головой. Скосил глаза вниз, посмотрел на меня и, не отрывая взгляда, стал медленно наклоняться.
Трусливо зажмурилась, не желая видеть такой развратный блеск в серых глазах, что отзывался трепетом у меня внутри. Его дыхание прошлось по груди, шее, он нежно поцеловал меня в висок и тихо сказал:
— Я всегда знаю, когда нужно остановиться, моя принцесса. Советую и вам найти эту грань.
Он отстранился, помог мне сесть и даже натянул корсет и платье обратно. А я… сидела как заторможенная. Только с каждым мигом в груди нарастало жжение, дыхание перехватывало. Напряжение покинуло меня с легким всхлипом, и я почувствовала, как по лицу скользнули горячие капли. Больно.
Лир, какая же ты сволочь!
— Зачем? — еле слышно простонала я. — За что вот так?! Неужели я тебе столько плохого сделала… — Я подняла голову, Лир потрясенно расширил глаза, когда увидел слезы, машинально потянулся стереть, но я судорожно отшатнулась.
Я до крови прикусила губу, чтобы не скатиться в позорные рыдания. Лирвейн обнял меня, привлек к себе, шепча что-то успокоительное, но мне было уже все равно.
Даже на то, что открылись двери и на пороге появился Мидьяр. Он окинул нас взглядом, разъяренно рыкнул, рывком оторвал от меня Лирвейна и оттолкнул его. Меня же сдернул со стола и загородил спиной.
