Татьяна Корсакова - Ведьмин круг

Марго жалась в угол. Беспомощная и яростная, готовая нападать и защищаться, не знающая, как поступить. Она не была похожа на себя прежнюю, но и от давешнего монстра осталось не много. Разве что черные когти и, наверное, язык. Если она так странно говорит…

Блэк стоял между Ариной и Марго. Шерсть на его загривке вздыбилась, горло вибрировало от сдавленного рычания. Он тоже не знал, как поступить, не понимал, враг Марго или друг.

– Как тебе плохо? – спросила Арина, вставая. – Тебе больно, Марго?

– Оч-ч-чень больно. Вот тут. – Черный ноготь чиркнул по обтянутой балахоном груди. – З-злая и голодная. – Язык и в самом деле оказался длинным, вывалился на мгновение, проскользнув между зубами, и тут же исчез. Арину замутило. Но ведь это Марго, в каком бы обличье она сейчас ни была. И Арине хватило и сил, и человечности броситься на ее защиту, даже в таком состоянии.

Часы с кукушкой показывали без четверти четыре. До рассвета еще несколько часов, а помощь Марго нужна уже сейчас.

– Что я могу для тебя сделать? – Арина шагнула вперед. Блэк зарычал, Марго вжалась в угол. – Как мне помочь?

– Ч-черная кровь… – Язык высунулся и снова исчез.

– Тебе нужна моя кровь? Ты будешь ее… пить?

Арина сделала еще один шаг. Хотя, видит бог, ей хотелось бежать без оглядки.

– Ты ш-што?.. – Лицо Марго изменилось, от безмерного удивления и, кажется, отвращения, сделалось почти нормальным.

– А как тогда?

Блэк рычал, больше не подпуская ее к Марго ни на сантиметр.

– Все будет хорошо, – сказала она сразу им обоим и погладила пса по холке. Кончики пальцев привычно закололо.

– В крови сила. В твоей крови. А у меня почти нет. Да-ш-шь? – Марго смотрела на нее одновременно с надеждой и недоверием.

– Да. – Она уже не колебалась. – Только я не знаю как.

– Я ш-шама. Я осторож-ж-жно. Тебе не будет больно. Обеш-шаю!

– Наверное, мне лучше сесть?

– Лучш-ше лечь. Будет слабость… – Марго, всегда болтливой и неугомонной, сейчас каждое слово давалось с трудом.

– Хорошо, я только прикрою дверь.

Запирать ее не было смысла. Для Бабая запоры оказались смешной преградой. Но холод… холод делался все невыносимее, а камин не горел.

Арина захлопнула дверь, прошла в гостиную, прилегла на тахту. Марго настороженно следила за каждым ее движением. Блэк следил за Марго.

– Что дальше? Ты знаешь?

– Руку! – В голосе Марго клокотало нетерпение. Глаза горели, что угли.

– Блэк, не смей ее трогать, – велела Арина и протянула руку.

Бледная кожа, синие дорожки вен. Попасть в ее вены всегда было сложно. Так говорила любимая подружка Ирка, врач-анестезиолог.

Марго попала с первого раза… Черный коготь впился в кожу на запястье, следом второй и третий. Больно не было, Марго не соврала. Было холодно. Смертельно холодно. Словно вся жизненная сила трансформировалась в тепло, которое уходило от нее к Марго. К повеселевшей, приободрившейся, на глазах оживающей. Перемены эти оказались такими разительными, такими стремительными, что Арина почти забыла про холод. Там, где раньше струилось тепло, сейчас плескалась слабость, наполняя ее до самых краев, утаскивая в темноту, в сон без сновидений. Или в смерть…

Зарычал Блэк, зарычал так, что, поборов слабость, Арина открыла глаза. Комната плыла, и лицо Марго тоже плыло. Наверное, это плохо, что все плывет и сил почти не осталось.

– Хватит! – сказала не она, а черная кровь внутри нее. – Прекрати!

Все-таки еще какие-то силы в ней остались, их хватило на то, чтобы сжать запястья Марго и почувствовать…

Биение силы под мертвой кожей, почти как пульс, но все же по-другому. Тепло, почти человеческое, но другое. Почти плоть, почти жизнь. Нечто физически ощутимое, воспринимаемое нервными окончаниями как живое. Почти…

– Что это? – Ей нужно знать. Необходимо понять природу этого феномена, когда два мира вдруг слились в один, и кажется, что нет ничего неосуществимого, что можно перевернуть землю и для этого даже не потребуется точка опоры.

– Что это, Марго?

– Круг… Мы замкнули его. Вдвоем… – По щекам Марго текли слезы. Почти настоящие. – А теперь отпусти меня. Это опасно. Очень опасно для тебя!

И она дернулась, высвобождаясь. Отпрянула от Арины с выражением безмерного сожаления и облегчения. Как только эта хрупкая связь, соприкосновение двух миров, оборвалась, Арине показалось, что она умирает. Теперь уже по-настоящему, навсегда. Силы иссякли, словно кто-то перекрыл кран. Раз – и бурный поток оборвался, не осталось ни капли. Ну и пусть… Зато теперь она знает, что такое Круг…

– …Что же это делается? Ни на минуту, ни на секунду вас не оставить. Неразумные! – дребезжащий от злости голос Анук настиг ее даже после смерти. – Марго, не дави на меня! Не напирай! Я все равно не понимаю, что ты хочешь сказать. И пса придержи. Вы мешаете мне оба! Я не могу сосредоточиться. Он приходил этой ночью? Можешь не отвечать, я и так вижу. И защита не помогла, ни от него, ни от тебя. Это ты с ней сделала, мертвая идиотка? Если да, то готовься, тебе не поздоровится. Не суйся ко мне так близко! Я тебя чую! И пса наконец убери! Где в этом доме спички? Кто-нибудь мне объяснит, что тут произошло?..

Арина слышала сварливый голос, понимала, что случилось что-то невероятное, но очнуться, вернуться в собственное тело никак не могла. Или вырваться из него? Она совсем запуталась.

– А я, старая дура, оставила вас одних. Двух идиоток, от которых так и жди неприятностей. Что же случилось-то, а? – Голос Анук затих, и возникшее молчание было наполнено безмерным удивлением, даже отрицанием. Что она отрицала? Во что не хотела верить?

– Это ты сейчас сделала? Марго, я кого спрашиваю? Теперь еще раз, только медленно… Нет, так не годится, соли слишком мало. Давай-ка по-другому. – Шаркающие шаги, сначала удаляющиеся, потом приближающиеся, тяжкий вздох, шуршание. Что у них там происходит?

– Сейчас насыплю. Вот сюда, на журнальный столик. Да не спеши, не напирай. И пса убери, не до него сейчас. Все, теперь пиши!

И снова молчание, долгое, бесконечное. И в этом молчании тяжелое, с присвистом дыхание, оборвавшееся, затаившееся.

– Вы замкнули Круг?! Нет, еще раз. Я, наверное, не так поняла… Подожди, разровняю соль. Пиши!

И опять молчание, а потом не то вздох, не то всхлип:

– Этого не может быть… И она стала такой уже после?